Элис Олкотт – хозяйка яблоневого сада.
Семья Тендер
Бетси Тендер, племянница Элис Олкотт, домохозяйка.
Уилф Тендер, муж Бетси, агент по продаже недвижимости.
Крис Тендер, их сын, школьный учитель.
Сьюзен Тендер (Сонси), его жена, медсестра.
Анна Трелор, дочь Бетси и Уилфа, модель.
Дэмиен Трелор, муж Анны, торговец антиквариатом, живет отдельно от жены.
Родни Тендер, младший сын Бетси и Уилфа, старшеклассник.
Другие гости
Джереми Дарси, друг Криса Тендера, журналист.
Кейт Делейни, его жена, литературный редактор.
Зои Дарси, их семилетняя дочь.
Верити Бердвуд (Берди), подруга Кейт, сотрудник телерадиокомпании.
Ник Бедфорд, друг Криса и Джереми, преподаватель университета.
Джилл Мишн, гражданская жена Ника, литературный редактор.
Соседи
Тереза Салливан, владелица магазина изделий ручной работы.
Нел Салливан, ее дочь-младенец.
Полиция
Саймон Тоби, сержант криминальной полиции.
Мартин Макглинчи, констебль криминальной полиции.
– Думаю, в нынешнем году там снова будет большое сборище, – горестно застонал Джереми. – Все семейство Тендер от мала до велика… Боюсь, я старею, Кейт, мне этого не выдержать.
Кейт рассмеялась над словами мужа, сгорбившегося за рулем.
– Ты говорил то же самое и в прошлом году, и в позапрошлом! Но в итоге всегда оставался довольным. Не понимаю, почему ты все время жалуешься! В конце концов, Крис – один из твоих старейших друзей.
– Может, и так. Но это не значит, что я должен потакать всем чудачествам его безумной семейки, правда? То есть карабкаться по горам и корячиться в саду его двоюродной бабушки.
– Да ладно тебе! Бедная старушка Элис… И потом, это происходит только раз в год! К тому же раньше тебе нравилось собирать яблоки.
– Да… но… – вздохнул Джереми. – Теперь все не так, верно? Даже Крис уже не тот. С годами у нас становится все меньше общего, мы ощущаем это всякий раз, когда встречаемся. Думаю, если бы мы сказали, что в нынешнем году не сможем приехать, он не стал бы возражать.
– А Бетси стала бы. Ей очень хочется снова собрать всю «старую братию», как она выразилась. – Кейт улыбнулась своим мыслям. – Знаешь, она так расчувствовалась, когда мы говорили по телефону. Сказала – вы с Крисом всегда были близки, словно братья, и поэтому ты для нее все равно что сын.
– О, боже упаси!
– Подумай о моем положении. Выходит, она мне вроде как свекровь, что неизмеримо хуже. – Кейт покачала головой. – Ох уж эта Бетси! Хотя Зои ее любит.
– В семь лет дети всех любят.
– Ничего подобного. Зои способна смертельно ненавидеть. Но Бетси знает подход к детям.
Кейт взглянула на заднее сиденье. Зои чуть покачивалась от тряски, пристегнутая ремнем к креслу. Глаза ее были закрыты, в руках лежала книга «Тайна волшебного дерева»[1].
– Все еще спит. Впрочем, неудивительно. Вчера Зои не могла уснуть до одиннадцати, все предвкушала сегодняшнюю поездку. Она обожает дом Элис. Не ворчи, Джереми, все пройдет не так уж плохо. Там будут Ник и Джилл, как всегда. Бетси не даст им увильнуть. Подумай о бодрящей утренней свежести, о налитых соком яблоках в туманной дымке и о влажной траве, хрустящей под сапогами… Красота!
– И пиявки, которые жаждут крови…
– Ох, и правда! Я совершенно о них забыла. Господи, надо напомнить об этом Зои.
– Да уж.
Кейт притихла, окинула взглядом долины, лежавшие в голубоватых туманных складках гор, и зябко поежилась. Становилось холоднее.
Машина летела вперед, пересекая удлиняющиеся тени и следуя извивам дороги, которая взбиралась все выше и выше – в яблоневые края.
Анна втащила сумку в розовую спальню и поставила на стул в углу. В пыльное окно, выходившее на закрытую веранду, пробивались скупые лучи предзакатного солнца. Вдохнув знакомый запах старой комнаты, она вновь почувствовала себя ребенком. Анна всегда занимала розовую спальню, когда семья приезжала в дом тети Элис на ежегодный сбор яблок, если не считать прошлого года… Но об этом она предпочитала не вспоминать. Анна опустилась на кровать, застеленную выцветшим, из набивного ситца, покрывалом с оборками, и оглядела спальню. Розовые розы на тонком коврике еще не поблекли. Такие же прекрасные цветы тянулись по узкому бордюру обоев. Розовые розы и зеленые листья, розовый и зеленый, зеленый и розовый. В детстве Анна любила, свернувшись калачиком, нежиться в постели холодным утром и считать розы. Трудно было не сбиться со счета. Она вечно забывала, где остановилась, и приходилось начинать заново. Роз было тридцать шесть. Она окончательно убедилась в этом в двенадцать лет.
Анна взглянула на свое отражение в зеркале гардероба. Теперь ей было уже не двенадцать, а в два раза больше. Из зеркала на нее смотрела не девочка с челкой и хвостиком, а молодая женщина с копной темных волос, большими карими глазами и точеными чертами лица. Анна охотно признавала свою красоту. В конце концов, этим она зарабатывала на жизнь. Ее работа моделью заключалась в том, чтобы быть красивой. «И так повелось задолго до того, как мне стали платить за это деньги», – с грустью подумала она.
– Дорогая! – послышался голос матери.
Анна поспешно вскочила с кровати, словно ее застукали за неблаговидным занятием.
– Когда освободишься, можешь помочь мне прибрать в комнате Кристофера?
– Да, мама… Я буду через минуту.
Она торопливо сорвала с кровати покрывало и тонкие серые одеяла и принялась стелить розовые простыни, которые приготовила мать. Как это похоже на маму: розовое постельное белье для Анны в розовую спальню.
Она склонилась над кроватью, чтобы заправить простыню у стены. Ей не пришлось далеко тянуться – кровать была узкой. Настоящая девичья постель, угрюмо отметила про себя Анна. В прошлом году она впервые спала не здесь, а на закрытой веранде, на широком матрасе, вместе с Дэмиеном. Супружеской паре полагалась двуспальная постель, пусть даже на выходные. Мать твердо придерживалась этого правила, хотя решительно не одобряла брак дочери.
