– Короче, захожу я к ней домой, чувак, и офигеваю. Восемнадцать кошек! ВО-СЕМЬ-НАД-ЦАТЬ! Ты прикинь? И эта девочка из клуба, во-от в такой мини-юбке, во-от с таким декольте и во-от с такими губищами. Как можно было такое представить?
– Та ладно, Колян. И чего сказала?
– Та я только и успел услышать, что она из общества по защите прав кошек. Там вообще котов не было. Только кошки. Я себя мышью в этот момент почувствовал.
Колян шел рядом с Женей и дико хохотал. Они подходили к парку. Услышав последнюю реплику, Коля завелся еще больше. Потом, держась за живот:
– У… У… У меня во-вопрос… – давится со смеху. – А ты, когда посчитать их успел? Ты ж выскочил оттуда через минуту.
– Так она вдогонку мне кричала, мол, что их всего восемнадцать и в комнату не пускает. Вроде от этого квартира стерильной становится.
Коля снова вспыхнул. Наконец, успокоился.
– Да, чувак. Ты чистоплюй. Меня б это не остановило. Ну коты, ну запах. И че? Нос зажал и вперед в комнату с ней. Там окно открыл и нормально. Лето на дворе.
– Что ты говоришь? Я последнюю только на дворе от ноги отодрал. Вроде не июль, а пожизненный март. Такая себе «Кошкас Озабоченус».
– Слышь, я латынь не учу, юрист. Это по нашему чего?
– Это, Колян, значит, что ты антисанитарный сукин сын, которому все равно, где и с кем.
– Ну-ну-ну. Не хами. Я, например, с владелицей удава Пети не смог. Он какой-то больно активный был. Я ж думал они вялые дома всегда. А этот – нет. Я к ней пришел. Разделся. Слава Богу только пальто сбросил, а он уже мне на шею залазит. Эта красавица главное говорит: «Ты Петю не бойся. Он только мышей ест, правда на той неделе папу цапнул за ногу, теперь в гипсе ходит. Так что ногами, – говорит, – не разбрасывайся». Ну, я Петю сбросил. Еле ноги унес. Он, сволочь, зашипел и давай атаковать меня. Даже дверь не захлопнул. Она мне потом с тринадцатого этажа орала, мол: «Колечка, я его к соседу отдам. Вернись!». Чего не сделает мать двоих детей, когда ей сорок.
– Так ты со старушками, что ли?
– Ха. Старушка. Дай Бог так каждой восемнадцатилетней выглядеть. Коса громадная, ноги от ушей. Рот такой, как у Анджелины Джоли. Только та сделала, а у этой свой.
– Анджелина вроде и сама уже не молоденькая.
– Да иди ты! – Женя схлопотал дружескую оплеуху.
Оба заржали. Зашли в парк.
– Я ж вроде уже слышал от тебя эти байки.
– Это не байки, а реальные истории из жизни Николая Французова.
– Простите, Николай Аристархович.
– Аристархом деда моего звали, Жека. А я Владимирович. Не знаю. Чё-то в последнее время с девочками подзаглохло. Вроде и лето, а они с понтами. Чего понтоваться?
– А ты сам подумай. Половина лета позади. Они уже подустали. Разозлились. Большинство себе нашли. Остальные стремные. Надо менять тактику.
– Кстати, мне тут Гена на днях говорил, что он как-то сразу двух снял. А был с племянником. Племяннику пять. Смышлёный. Машинка, танчик и малой любую прихоть выполнит. Резко пай-мальчиком становится. Девчата: «Ой, какой хорошенький папа с карапузом. Ой, бозе, бозе, бозе». Ну и пошла-поехала. Потом на финальном этапе малого быстро домой к брату спроваживает на такси.
– О! А у тебя есть племяш?
– Нет. А у тебя?
– Тоже. Слушай, а может твой Гена нам одолжит своего. Мы ему двух танчиков с барби…
– Та нет. Не вариант. Малой на моря двинул. До конца лета.
– Печаль.
– Погоди. Не суетись. Мы тут вот ходим, как оболтусы, а вокруг куча девчонок. Вот, например. Ану пошли.
Коля с Женей направились к двум девушкам на роликах. Те стояли в тени. Пили воду.
– Эй, девчонки!
Девушки мельком глянули на парней.
– Потеряйтесь, мы лесбиянки!
Девушки моментально уехали.
– Ни фига себе. Коль, я что? На тролля похож?
– Та нет, вроде. Максимум орк.
– Давно такого не слыхал.
– Да ладно. Мы просто их не достойны. Глянь. Вон те, кажись, поприличнее. Не спортсменки. Пошли.
– Теперь ты начинаешь.
– Та без проблем.
– Девчонки, привет! Мы тут гуляем, решили вас украсть.
– Ой, Га-аля. Посмотри на этих воров. Ты б себе шмоток украл, что ли.
– Ага. И мокасинчики смени. А то за дядей, небось, донашиваешь. Свободны, хлопцы.
Девушки удалились. Парни стояли, как вкопанные. Коля разглядывал свои мокасины.
– Жека, я их в том году купил. Че не так?
– Вот-вот. Не парься. Они жлобихи какие-то. «Га-аля»… Вкурил?
– Меня это не утешает. Короче, без негатива. Может лучше по пивку?
– Ну да. А потом водочки, футбол, чипсы и к тридцати на деда станешь похож. Бери от жизни все, старик!
– Я вас понял, господин Бренсон Ричард.
– Наоборот.
Парни двинулись дальше и вышли из-за холма. Перед ними табличка с нелепой надписью: «Прокат собак». На стуле сидел скучающий парень. Читал книгу.
– Здрассте! – Коля первым подошел впритык. – А что это за новшество у вас?
– Пе… в го… про ш..ак.
– Чего?
– Пе… в го… про ш..ак.
– Я ни черта понять не могу. Коля, че он говорит?
– Я, кажись, понял. Первый в городе прокат собак. Так, уважаемый?
– Угу.
– Может выплюнешь жвачку со рта.
– Тьфу. Да. Добвый вень! – жвачка не очень помогла делу, парень явно с дефектом речи. – У наш щас фобачек фсех лазоблали. Остался только Веник.
– Веник? – Коля подошел к куняющему мопсу под деревом. – Чего-то он вялый какой-то…
– Коль, а Коль? На кой нам собака в парке? И что за непонятный сервис. Дружище, – обратился к прокатчику, – зачем собак напрокат брать?
– Как «жачем», молодой щеловек? Это зе новый тленд по фсей Евлопе. Люди шавсем не гуляют. Шабачек не заводят. Дома шидят сутками. За шоцсетями всё. А тут такая находка! Дома шабачку делжать не надо. Плиходишь в палк, белешь наплокат, на сколько хочешь, и впелед. Шабачки стлесс снимают. Доблые. Покладистые. У нас большой выбол. Маленькие, большие, следние. Столоживые и деколативные. Щас всех лазоблали. Только вот мопсик остался.
– Прикольный бизнес, Коля, а? Неужто спрос большой?
