Пролог
Липкий страх скрутил все мои внутренности мучительно и беспощадно, как будто тянул за оголенные провода моих истерзанных нервов. Я буквально слышал, как моя душа надрывно стонет, теряя те крупицы последней надежды, которые теплились ещё во мне.
Мой рот болезненно скривился от чувства пульсирующей боли, которая волной прошлась по всей спине от плеч куда-то вниз, к самому копчику.
Сжав зубы до скрежета, я застонал, но не от боли, терзавшейся мою плоть, а от боли совсем иного рода, которую не унять никакими лекарствами или обезболивающими препаратами. Эта боль более страшная, изнуряющая, крутящая по кругу, название этой боли – душевная. Если меня спросят, что хуже: когда терзают твою плоть, либо же когда терзают твою душу, мой ответ будет однозначным…
– Андре! – откуда-то издалека услышал я нежный голос.
Силясь открыть отяжелевшие веки, с трудом сглотнул, сконцентрировавшись на голосе.
– Андре проснись! Тебе снится кошмар!
Я дернулся на постели, сев на влажных простынях, шумно дыша, все ещё сжимая зубы до скрежета. Оглянулся по сторонам, чувствуя, как пот стекает по спине ручейками. Понял головой, что я дома, попытался успокоить сердце, бившееся на максимальной скорости от паники, не успевая обработать проступающую от мозга информацию.
Безопасность… безопасность… дом…
Сколько прошло после событий, разделивших мою жизнь на До и После? Три года, пять лет?.. Сжал пальцами виски. Десять лет… прошло гребенных десять лет, а боль все такая же глубокая, свежая, как будто все произошло только вчера.
Наконец, подняв взгляд, посмотрел в зелёные, полные сочувствия глаза своей младшей сестры. Она несмело приблизилась к моей постели.
– Они вернулись? – видя, что я не тороплюсь отвечать на вопрос, продолжила тихим голосом: – Твои кошмары… Андре, ты должен рассказать матери.
Наткнувшись на мой колючий взгляд из-под бровей, тут же замолчала.
Заламывая хрупкие пальцы, она упрямо подняла подбородок, сделав ещё один шаг в мою сторону:
– Мама психолог, она поможет, ты же знаешь. Или если ты не хочешь? – она села на краешек постели. – Ты мог бы обратиться к другому специалисту.
Резко отбросив одеяло, я встал и быстро прошёл к окну, открыл его настежь и вдохнул полной грудью. Не выношу, когда мало воздуха… Когда закрыты окна… когда замкнутое пространство…
Повернувшись вполоборота к сестре, сказал:
– Тея… – вздохнул, чувствуя, как раскаяние начинает грызть где-то внутри. – Прости, ты же знаешь, как я тебя люблю.
Сестра тут же кивнула, показывая, что она все понимает, что она чувствует меня и совсем не осуждает мои периодически вспышки.
Когда за ней затворилась дверь, тихо проговорил в тишине в открытое окно:
– Я подумаю… обещаю, я подумаю.
Глава 1
10 лет назад
В своей комнате, быстро натягивая спортивные брюки и футболку, осмотрелся по сторонам: где эти чертовы найки?! У меня всего свободных максимум десять минут, черт, уже девять! Быстро глянул на массивные водонепроницаемые часы у себя на запястье, наклонившись к кровати, заглянул под неё:
– Есть!
Потянув за кончики шнурков, вытянул из-под аккуратно заправленной кровати кеды.
Уже стоя на подоконнике и смотря вниз, почувствовал волнение, затем без долгих раздумий сиганул вниз. Когда приземлился на землю под своим окном, поднял голову вверх, отмечая, что в родительской комнате горит ночник. Затем увидел очертания фигуры матери: она направлялась к окну. Дёрнувшись в сторону, скрылся из поля зрения, медленно пробираясь между кустами роз и небольшими ёлочками, которые мы высаживали вместе с отцом в прошлом году.
– Андре! – услышал я шёпот, как будто листья прошелестели на ветру.
Подобравшись поближе к железному кованому забору, тихо спросил:
– Алекс?
– Я тут! – ответил друг.
Повернувшись в сторону голоса Алекса, я подошёл ближе: тот сидел на корточках возле самой решётки. Его глаза лихорадочно блестели в диком возбуждении от самой ситуации:
– Так что? Домашний арест?
Я уныло поморщился, показывая другу, как отношусь ко всей этой ситуации. Сузив глаза, увидел, как вдалеке ходит вооруженный охранник, приставленный отцом для безопасности особняка.
– Ладно, где наша не пропадала! – Алекс сплюнул на землю и достал сотовый из кармана пиджака. – Тай ждёт в тачке, – пальцы Алекса быстро забегали по сенсорному экрану смартфона.
Я ещё раз бросил взгляд на часы:
– Осталось ровно три минуты до пересменки! Потом больше шанса не будет.
Чертыхнувшись, друг запустил пальцы в светло-русые волосы. Его голубые глаза блеснули в темноте:
– Помнишь, как в школе мы сорвали урок информатики?
– Сейчас не время вспоминать всякую чухню, – проворчал я, смотря на то, как наёмник направляется в сторону ворот, устало спустив с плеча оружие, наверняка, уже предвкушая, как отправится после смены в ближайший паб промочить горло.
– Думай мозгами, а не… – начал подначивать Алекс. – Сымитируй звук как в прошлый раз.
Наконец поняв, к чему ведёт друг, я бесшумно начал двигаться в сторону охранника. Приблизился к мужчине настолько близко, что увидел из-за деревьев его осунувшееся, усталое, заросшее щетиной лицо, на которое падал свет от уличного фонаря. Его рация пиликнула, мужчина нажал на кнопку, принимая сигнал. Из динамика послышалось отчетливо:
– Рон, подъезжаем, через пять минут будем. Босс приказал усилить охрану, едем с ребятами в полном составе. Приём, как понял?
– Окей, Стив, понял! – не смог скрыть радости в голосе охранник, затем нажал отбой, сразу же двинувшись к воротам.
«Твоё нетерпение тебя и погубит, – злорадно подумал я, наблюдая за тем, как, мужчина нажал на кнопку, чтобы ворота начали открываться. – Вот она, твоя ошибка номер один, сукин сын».
С колотящимся сердцем прижал ладони к лицу в виде рупора, на территории возле ворот послышалось отчетливое:
– Ку-ку!
Наёмник дернулся в сторону звука, на его лице появилась глуповатая улыбка. Отступив от приоткрывающихся ворот в сторону дерева, почесав голову и задрав ее верх, он неожиданно для меня выдал.
– Сколько мне осталось жить, кукушка?
Немедля, я быстро проскочил в приоткрывшиеся створки, оставляя позади себя родительский дом и охранника, задающего вопросы несуществующей птице. Уже за воротами, быстро передвигаясь окольными путями через лес в сторону дороги, я мысленно ехидно ответил охраннику: «Десять минут, придурок, до того, как мой отец узнает, и ты будешь уволен!»
На тот момент я был всего лишь эгоистичным подростком. Что такое шестнадцать лет: по сути, ещё сущий ребёнок. Я не понимал какую страшную цепочку, не обратимый процесс запустит мое непослушание отцу.
За час до событий
Меря шагами библиотеку, отец, сурово поджав губы на красивом загорелом лице, отчитывал меня, как мелкого нашкодившего ребёнка. Тогда, в мои полные шестнадцать лет, мне казалось это очень унизительным.
