1. 1. Призраки оперы
Вы спросите, это настоящая баба Яга или прозвище какой-то строгой дамочки?
НЕТ, она настоящая!
Хотите знать, будет ли романтическая линия у неё с котом?
НЕТ, спасение влюблённых связано с расследованием, хотя поклонников у бабы Яги хватает;)
Тут будет много юмора, как в ироническом детективе и юмористическом фэнтези?
ДА, а так же - ирония, сарказм и неожиданные повороты на грани абсурда! Да, речь о расследовании убийства и это будет смешно!
БЛАГОДАРНОСТЬ соавтору Зелене Крыж, у нее на странице полная "режиссерская версия" романа с секретами писательской магии "Жертвы искусства. Капакан для соавторов" - там намного больше главных героев (из тех, кого тут вообще нет;)
.
1. Призраки оперы
Над роскошным куполом театра «Капус» — гордостью Глоримунда, зависла ступа с мигалками. Истошно сигналила, требуя открыть и подсветить площадку для посадки. Её сирена напоминала хриплый кошачий мяв. «Капус» неохотно приоткрыл среди подвижных кровельных листов плоскую «лысинку» и включил венчик белых прожекторов. Построенный в виде розы лепестковый купол позволял устраивать над театром невиданные световые шоу — все лепестки подсвечивались, шевелились, расцветали разноцветными лучами, и когда включалась наружная трансляция спектаклей в день премьеры, все, кто не достали билетов, толпились на площади, утешаясь мыслью: «Ещё неизвестно, кому повезло!» Правда, за этот же венец архитектурного творения театр в народе запросто именовали «Капустой».
Сейчас «Капусу» было не до шоу. И уже час, как стало ясно — премьеры завтра городу тоже не видать. И даже не слыхать. Придется вернуть деньги за билеты.
Сегодня, во время генеральной репетиции, шедшей без зрителей, но тоже транслировавшейся через динамики «ухо гоблина» для всех желающих, произошло такое… Директор театра Ундерфельд готов был застрелиться. Но ещё один труп накануне премьеры это перебор!
— Как долетели, Ягда Сычовна? — заискивающе спрашивал директор, подавая руку официальному следователю Комиссии чрезвычайных происшествий. — Прошу осторожнее, ступенечки у нас крутые, лесенка узкая…
— Не старайся, милок, — кряхтя и поскрипывая костяной ногой, баба-Яга перевесилась через край ступы и, не отпуская директора, втиснулась в люк на крыше. — То, что у вас с техникой безопасности — швах, это и за тридевять земель видать. Иначе душегубства на спектаклях не бывало бы!
— Всего лишь на репетиции. Правда, на генеральной. А, может, всё-таки несчастный случай, а? — с надеждой проблеял Ундерфельд.
— Разберёмся! Ёлкин, за мной! Посторони-и-ись, эхх-ма! — Яга, отодвинув директора с пути, села на перила винтовой лесенки. Вжжжжуххх! Только свистнуло и замогильным холодком повеяло.
Ундерфельд с досадой постучал себя кулаком по лбу. Какой несчастный случай?! Если так, ему же как директору и отвечать за случаи у него в театре! Нет, только убийство. Желательно, дело рук психопата — фаната оперы, это повысит сборы от спектакля. Ох, до чего доводит внешний стресс, вне привычных рисков профессии. Самые хитроумные от него катастрофически глупеют!
— Маууу!
— О, Господи! — директор шарахнулся к стене, пропустив мимо шерстистую чёрную молнию с белой манишкой и гребнем синих искр по вздыбленному хвосту и хребту.
— Ёлкин! Не отставай! Где тебя черти носят? — долетело снизу.
— Идуу-ау! — Припарковав ступу, кот учёный, эксперт ЧП-комиссии, через три ступеньки ринулся за начальницей. Директор изо всех сил спешил за ними, чтобы первое знакомство следователей с артистами не прошло без него. Иначе жертв сейчас станет ещё больше!
***
Директор опоздал секунд на пять. Когда явился, Ягда уже ругалась с примадонной. Прима разливалась оскорблённый соловьём, заламывала руки, стенала, что все желают её смерти — в общем, полный набор защитно-обвинительной реакции на простой вопрос: «Что вы знаете о происшествии?»
— А что я могу знать, если была на сцене! Я пела! У меня есть свидетели! Вы что, меня подозреваете? МЕНЯ?!
Это прозвучало с полной мощью опорного звука, усиленного отличной акустикой «Капуса».
— Трансляцию на улицу отключили? Идиоты! Почему нет?! — зашипел директор на помощника.
— Там собрался весь город, ступу многие видели. Если отключить сейчас, они снесут двери, вломятся сюда. А все входы и выходы мадам следователь велели закрыть и стоять насмерть, дабы преступник или его сообщники, если они ещё внутри, не разбежались!
— Бред! Служебный ход был открыт настежь, кому надо, давно сбежали, — вздохнул директор и обреченно поплёлся успокаивать рыдающую приму. — Ну-ну, Оралинда, богинечка вы наша, никто вас не подозревает, как можно! Это всего лишь формальность…
— Обидеть истинного художника может каждый! — гнусаво от слёз, но очень драматично выдала примадонна, отняв заплаканное лицо от плеча директора, чтобы ее отлично слышали на площади. — Даже если выяснится, что всё это чей-то безумный розыгрыш, нелепое недоразумение, я завтра всё равно не смогу петь премьеру! Мои нервы не вынесут этих испытаний! Так и запишите, что это было покушение на меня! Чтобы выбить у меня почву из-под ног! Ах, Ундерфельд, я гибну!
— Воды! — крикнул директор в настоящей панике, понимая, что не удержит мощное тело примы, обмякшей в обмороке. Его единственный шанс — быстренько сменить мизансцену. Оралинда громко всхлипывала и жадно пила воду с валерьянкой. Глубоко декольтированная пышная грудь ее так вздымалась от волнения, что даже все вокруг театра, кто не видел этого воочию, могли ясно представить всю картину. Только не знали, что костюм примадонны в этом акте — из тёмно-синего шёлка со звёздной россыпью. Многие представляли лиф и шлейф бордовыми или малиновыми. Но диадему в царственной прическе медовых локонов все представляли близко к реальности.
— Так-то оно и лучше. Потише стало, — саркастично усмехнулась Яга без всякого сочувствия к ранимой нервной системе артистов. — Кто обнаружил тело?
Директор осторожно передал Оралинду под опеку хора и показал на усатого верзилу с каштановой гривой ниже плеч и в красном балахоне, расшитом рунами. Любой принял бы его за ведущего артиста, минимум — баритона:
— А вот, наш пожарник Полыхаев.
— Я прошу не применять ко мне это вульгарное слово! — действительно весьма артистично, правда, теряя в гневе округлый народный говор, невольно выпадая из образа, возмутился тот. — Сколько раз повторять, я огневед! А вы, Ягда Сычовна, уважаемая, обращайтесь ко мне Фламобор, без церемоний. — Верзила поклонился следовательнице, даже рискнул поймать ее руку для поцелуя. Та взглядом пресекла заигрывания, так что огневед поперхнулся.
— Совершенно верно, заслуженный театральный пожа… огневед Фламобр Полыхаев, — заново представил его директор. — Тончайшее чутье на дымовую угрозу и не только.
