© Орхан Эль, 2019
ISBN 978-5-0050-4837-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Костя подошел к Цукербергу, отобрал у него прототип машины времени и сбежал в прошлое.
Костя подошел к Пелевину, отобрал у него первую рукопись Чапаева и пустоты, и сбежал в прошлое.
Костя подошел к Маркесу, отобрал у него первую рукопись Сто лет одиночества, и сбежал в прошлое.
Костя подошел к Гессе, отобрал у него первую рукопись Степного волка, и сбежал в прошлое.
Костя подошел к Толстому, отобрал у него первую рукопись Анны Каренины, и сбежал в прошлое.
Костя подошел к издателю и выложил ему все рукописи.
Издатель спросил – почему почерки разные? Костя смутился.
Издатель заметил у него в кармане машину времени, стукнул Костю по голове, вырвал машину времени из кармана, и сбежал в прошлое вместе с рукописями.
На следующий день Костя в книжном магазине заметил книги издателя, и горевал.
Пелевин и остальные чувствовали, что ненавидят издателя, но никак не могли понять за что.
Количество бед, не произошедших со мной вчера, как всегда перевалило за полтора миллиона. Дальше было лень считать, и я уснул.
Природа сломала левый мизинец. Больше не получалось каждые 50 миллионов лет искусно сталкивать два астероида, направляя один точно на Землю. Палец не заживал. Астероиды летели то на Луну, то на Венеру с Марсом. Земные виды размножались, показывая языки мазиле. Природе всё надоело. Создала она человека и показала всем языкастым свою хваленую шестую точку.
Человек поначалу справлялся со своими обязанностями: исчезли все мамонты, бербы, тавры и всякие там.
Но за секунду до чистого листа, что-то пошло не так, – глюк, треск, буква Й.
И разгневалась природа. Сегодня видел. Скоро взорвется.
Спасайте планету дальше, лохи. А я пойду рубить лес.
Разгрести всё взрослое! Успеть обратно в детство!
Вроде бы всю жизнь понимал это, и все вокруг тоже знали, но никто, включая меня самого мне этого ни разу не говорил. Ни одна душа мне до сих пор не сказала, что я не мёд.
Причем под всеми подразумеваю даже кошек и мух. Если б кошка не знала, что я не мёд, она после каждого прикосновения ко мне пыталась бы облизать свою шерсть и лапы.
А мухи вообще прилипали бы ко мне, и умирали от истощения. Но они знали, что я не мёд, и легко ходили по моим поверхностям.
Хорошо иногда первым осенним вечером осознавать о себе такие важные вещи.
Кожа головы чувствует упирающийся железный тоннель смерти пистолета. Крик изнутри: – Не так! Не сейчас! Это невозможно!
Слышу насмешливый голос кондуктора из дула: – следующая остановка, мозг!
В последние шесть секунд, проживаю тридцать три года, которые у меня оставались.
Прозрел! – Вся красота и мудрость, муки и любовь, оранжевое и ненависть, вино и боль – все они шлифуют.
Не видел. Придумывал смысл всему этому, ибо меня оставили без него. Весь смысл моей жизни был придуман такими же как я, до меня. И они постарались на славу, максимально возвысив мое значение перед самим собой. Чтоб прожил намного дольше. Чтоб получил больше всех граней. И всего-то, чтоб стать бриллиантом на руке у того, кто купит мою обработанную душу.
Время замедляется. Костями черепа своего чувствую вибрацию от пришедшего в движение курка. Последняя грань… Выстрел… И я бриллиант.
Я никогда не слышал последний удар сердца старого кита,
и как он бьется о дно тоже не слышал,
Вот…секунду.. еще одну…..
Снова пал кит, и снова ни звука.
Друг подсказал.
Если не хватает слуха даже на это, то, кто я есть, и стоит ли вовсе к чему-то стремиться?
Нет
Муха
Треск и хруст!
Пробив скорлупу, выходит в мир личинка.
Кусает мир. А мир абрикос.
И справа, и слева, и снизу, везде абрикос.
Познала весь мир за десять минут.
Неделю спустя, за скучную скуку, бог награждает правом на взлет.
Последний укус.
Пробивает луч света, мира желтую тьму.
Радость.
Зов свободы кричит: Лететь!
Зачем иначе были даны,
мечта всех.. Всех!
Взмах, снова взмах,
Много букв Ж звучит со спины.
Другие цвета толпятся в зрачках.
Но… что это?
Вдруг манит запах.
Тонкая нить настолько густа, что почти видна.
Направляют к источнику крылья.
И вот она – блестящая цель.
Отражает солнца лучи в коричневом спектре.
Тепла и мягка.
Вкусна, и пахнет так странно, так пахнет!
Ах! Новая истина.
Папа, папа, а зачем нужно искусство?
– Не зачем, а откуда.
– Что откуда?
– Откуда берется!
– И откуда же берется искусство?
– Нет, опять не то. Не откуда, а…
– Толя, обед остывает, хватит ребенка лишать детства!
– Он сам начал!
Толя поднимает кулак перед Аносовым младшим.
Аносов младший показывает язык Аносову старшему.
– Кому сказала, марш на кухню!
Толя со злобой кинул яйцо в сына. Тот уклонился и оба побежали на кухню. А вареное яичко летело-полетело и попало на календарь с изображением дамы с горностаем, что висел на холодильнике. Скорлупа треснула, но не сломалась. В недалеком прошлом, будущая курица, отскочило от лица горностая и попало в открытую форточку. Яичко полетело вниз, с девятого этажа. В воздухе яйцу стало понятно, что лучше быть яйцом и летать, чем быть… чем быть кем угодно. Мысль, как полагается, породила катарсис. Яйцо засверкало всеми цветами радуги, и на уровне второго этажа познало истинное небытие. Грудничок, на которого должно было упасть яйцо, так удивился сияющему исчезновению, что оторвал губы от груди и сказал свои первые слова. Но из-за пьяного пения из подворотни, никто так и не услышал первые слова маленького Энди.
