— Ты совсем долбанулся? — не сдерживая эмоций,
наступаю на братца. — Ты реально сейчас пытаешься сказать, что похитил дочку
Спицына?
Антон слегка тушуется, хотя ещё некоторое время
назад очень довольным собой был. Надеюсь, хоть сейчас начинает сознавать, в
какое необратимое дерьмо нас втянул.
Наш бизнес, конечно, требовал самых разных мер, но
до такой грязи ещё не приходилось скатываться.
— Отец сказал, что для того, чтобы устранить империю
Спицына на нашем пути, надо быть особенно наглым и рискованным, — Антон всё ещё
пытается оправдаться, но уже не так уверенно. — Я понял его слова буквально.
Ради своей дочурки папаша пойдёт на всё.
Офигеть. Братец, кажется, вообще не собирается
одуплять, что это, как минимум, незаконно. И это ладно — с нашими связями такое
поправимо, но нахрена вот так недвусмысленно из конкурента врага делать? Да и
низко как-то девчонку во всё это вплетать. Наверняка натерпелась страху.
— Отец уже в курсе, как ты облажался? — с нажимом
спрашиваю, не давая брату ни одного повода решить, что мне хоть немного
нравится его идея.
Антон прячет взгляд. Оно и понятно — этот безумный
ход сам за себя говорит, что брат уже отчаялся сделать так, чтобы папа перестал
воспринимать его невсерьёз.
Братец у меня младший, вылетел из универа, школу
окончил с тройкой и пару раз его ошибки в бизнесе стоили нам хлопот. Но всё
равно я не считаю отношение отца к нему справедливым. Ведь Антон правда
старается, да и немало моментов сгладил. И свой он, в конце концов. Хотя бы вне
работы можно было не выказывать к нему пренебрежения.
В общем, вспомнив всё это, я уже был готов
смягчиться, и просто договориться с дочерью Спицына о том, чтобы замять неприятную
ситуацию, вернуть девушку назад и сделать вид, что ничего не было. Но Антону,
видимо, сегодня так и хочется меня пообламывать.
— Отец — ещё нет, но Спицын весточку уже получил, —
виновато ухмыляется он, всё ещё стараясь держаться невозмутимо. — Я решил
сыграть на опережение…
Вздыхаю. Офигительно. Война уже объявлена, а зная
жёсткость этого Спицына — возвращение дочери с извинениями вряд ли сгладит
ситуацию. Придётся ещё и компенсацию такую обеспечить, что все наши предыдущие
старания коту под хвост. В общем, империя конкурентов одержит оглушительную
победу, за что моего братца в лучшем случае уволят.
Похоже, выбора тут особо не остаётся. Я слишком
хорошо знаю отца — после такого у Антона не будет ни единого шанса доказать,
что он чего-то стоит. Не говоря уж, что в таких условиях наша компания не
только не выйдет на новый уровень, а вообще едва останется на плаву.
Идея с похищением, конечно, — просто полная херня.
Если мягко сказать. Но благополучие Антона и родных мне важнее участи
несчастной девчонки. И судя по тому, как умоляюще на меня смотрит брат — без
моей поддержки тут никак.
Что ж, теперь я беру ситуацию только в свои руки.
Сам буду со всем разбираться, возьму девчонку под свой контроль, никого лишнего
к ней не подпущу.
— Скажем ему, что это была моя идея, — решительно
сообщаю. — А теперь расскажи мне всё в деталях. И где сейчас девушка?
Голова ходит кругом. Вроде бы очнулась, но слишком
разбита, никак не могу пробраться сквозь сумбур мыслей и сообразить, что вообще
происходит.
Последнее, что помню — как чуть отошла в сторону от
назначенного места встречи с подругой, а потом чья-то сильная рука резко зажала
мне рот. И всё... После — темнота.
К горлу подступает комок. Да меня же похитили!
Неизвестно кто, посреди дня. Меня вырубило почти сразу, поэтому я даже не знаю,
куда меня везли и как долго. Или, может, несли?
И без того сильно бьющееся сердце начинает
колотиться вдвое быстрее, когда я осматриваю обстановку. Небольшая комната, в
которой есть кровать, шкаф, стол, стул и что-то вроде гладильной доски,
прислонённой к стене. В общем, лишь самое необходимое, никаких излишеств. И всё
это я вижу в полумраке — свет тут выключен, жалюзи опущены, а на улице уже,
видимо, вечер.
Хочу встать, хотя бы чтобы включить свет. Но меня
резко отшвыривает назад, а рука начинает сильно ныть. Надо же, только сейчас
замечаю, что, оказывается, прикована к ножке кровати наручником.
Свободной рукой зажимаю рот, чтобы не всхлипнуть
вслух. Отчаяние переполняет, дрожь охватывает всё тело. Я даже представить себе
не могла, что однажды могу оказаться в такой ситуации! Подобное словно в другом
мире существовало. У меня есть свой водитель, он же телохранитель, да и в целом
папа всегда спрашивает, куда я иду и что делаю. Помню, как меня это возмущало,
а теперь понимаю, что зря. Единственный лишь раз, когда решила проявить
своеволие и пошла на встречу с подругой одна — и вот результат.
Если только получится выбраться, я больше никогда не
буду сопротивляться попыткам папы меня обезопасить! Я буду делать всё, что он
посчитает нужным, я…
Звук открывшейся двери прерывает мои попытки
торговаться то ли с собственной совестью, то ли с чем-то высшим.
Я машинально жмурю глаза — вспыхнувший свет слишком
яркий.
А потом замираю, не в силах пошевелиться. Не вижу
своего похитителя, но слышу его шаги. Неторопливые, уверенные — шаги
крадущегося хищника, который, к тому же, не сводит с меня взгляда. Чувствую это
каждой клеточкой тела, хотя мои глаза ещё закрыты.
— Как тебя зовут? — неожиданно спрашивает он.
Странно, но я думала, что у него будет какой-то
страшный голос. Жуткий, скрипучий или злой. Но нет — вопрос звучит
требовательно, но в то же время тон не пугает, скорее интригует. Голос низкий,
глубокий и даже, наверное, красивый. Насколько я могла услышать в этих
нескольких словах.
Открываю глаза. Перед моим взглядом сразу предстаёт
мужчина, который закрывает собой свет. Высокий, хорошо сложенный брюнет с
пронзительными глазами. Даже не могу понять, какого они цвета — зелёного или
синего. Что-то вроде морской волны, которая чуть темнеет, когда пауза
затягивается.
— Это настолько сложный вопрос? — на этот раз
незнакомец спрашивает так сурово, что меня разрывает от двух противоречивых
желаний.
Первым становится трусливый порыв ответить ему на
всё, что хочет. Ведь этот человек явно непрост и вряд ли стоит его злить, когда
я даже не знаю, зачем меня похитили. Но второе — злость — преобладает. Я бы
посмотрела, как он себя вёл на моём месте! Разве сидел бы тут и спокойно
разговаривал?
Подавляю внутреннюю дрожь, когда автоматически
представляю незнакомца на месте пленника. Почему-то заканчивается это
представление тем, как он с лёгкостью разрывает наручник и голыми руками
придушивает своих похитителей, кем бы те ни были.
— В таких обстоятельствах любой вопрос кажется
сложным, — выдавливаю я.
