Все пути Господни – есть его эксперимент. Иногда происходит то, что вообще никогда не может происходить наяву по всем правилам человеческой логики и здравого смысла…, по тем же самым правилам, которые и установил сам Господь!
«Sтук Sиницы» (1993)
1
Очередной подлет Земли к Солнцу узнавался в теплой весне. Шел дождь, в котором было семьдесят процентов самого дождя и тридцать капельного света. Время года сменилось не только на календаре, но и наяву, каждое утро заявляя о приходе чего-то нового и давно желанного. Такие признаки всегда к переменам… Но непредсказуемая жизнь упрямо диктует свое: убаюкивая бдительность, здравый смысл, уничтожая анализ происходящего и ту самую логику, при отсутствии которой, начинает работать другая экспериментальная логика, нечитаемая, непредсказуемая, металлическая, страшная и вряд ли кем-то победимая…
На пороге лежал новый вечер и непредсказуемый сценарий чьей-то судьбы, упирающийся невидимыми стальными иголками в чье-то очередное беспечное тело. Мир менялся также, как он это делал миллионы лет назад, меняя уровень понимания величия в головах совсем не великих созданий…
В просторной спальне возле трюмо с большим зеркалом танцевала эрогенная Ленка. Она не совсем танцевала от души, она пританцовывала, вихляя бедрами, упругой талией, ногами и даже плечами. В её правой руке находилась какая-то аккуратная щеточка похожая на миниатюрный обрывок военной колючей проволоки, которой она наносила что-то черное на верхние ресницы, в промежутках между танцующими движениями. Она это делала с умыслом, чтобы ресницы были черными и пушистыми, чтобы они были очень заметными, чтобы эти глаза быстро бросались в мужские глаза, и чтобы от мужских глаз ушел быстрый сигнал в мозг, кто-то сразу же заинтересовался и «клюнул».
В общем, как-то вот так вот…, с умыслом выражая всегда скрытую правду, описывающую обыкновенную женскую охоту на дикого турнирного самца, любящего себя больше, чем цветы и деревья. Причем…, если Ленку спрашивали, зачем она так сильно красит глаза, ответ был один и тот же, как у всех и всегда – для красоты! Для кого? Не для кого, а для красоты! Абсурд для ленивых. На том лживый полет глубоко спрятанной мысли, а потом и фразы – заканчивался. Для себя, для красоты, смешная ложь… Для ловли на яркую раскрашенную блесну, смешная правда.
Магнитофон Sharp GF-1000, привезенный погибшим отцом из Японии, завывал воем какой-то черной группы, где ни слов, ни музыки не было, а был только винегрет совсем странного ритма и обрывков искорёженных английских слов с жуткими интонациями, под который Ленка пританцовывала, и слегка мурчала под нос уже свои переделанные словесные обрывки. После приведения ресниц в боевое положение охоты, пошли губы, доставался арсенал в три вида помад…, снова какая-то светлая палочка с блестящим наконечником, прописка контура, выпячивания, причмокивания, облизывания и даже высунутый язык дразнился в зеркале на фоне белых зубных рядов, как манящий червячок для рыбалки на крупную «небритую» рыбу. Отступив пару шагов назад от зеркала и услышав истошный вой в магнитофоне, Ленка завизжала тоже, поднимая свою визуальную самооценку в зеркальном отражении. Она задрала копну волос на самый макушечный верх, оголила шею, проверила наличие ушей с серёжками, повернула лицо вправо, затем влево, быстро обозначила искусственную припухлость губ, чмокнула себе в зеркало и сбросила водопадные волосы вниз. Запрокинув голову назад в такт невидимым музыкантам, она еще раз завизжала и сильно вильнула бедром. Процесс зеркального отражения и взвода себя в боевое положение ночного охотника, завершился.
Продолжая себя разглядывать, Ленка, как упрямый сапер на десять раз вскопанном поле, щупала глазами свои брови, нос, уши, шею, губы и даже глазные яблоки. Не найдя недостатков, она вильнула низом тела и, встав на цыпочки и кокетливо сложив ладони на животе, рассмотрела свои ноги, почему-то ставшие еще длинней. Держа равновесие и стоя на пальцах ног, инспекция тела продолжалась с утроенным усердием и придирками. Был выбран лифчик с розовыми кружевами, острым бардовым бантиком между косточками, затем что-то красивое в виде полоски трусиков с маленькими разноцветными колибри, а затем стала катастрофическая проблема с вопросом убийцей всех девушек – что надеть? Открыв широкий шкаф и взглянув на тринадцать забитых шмотьем полок и пять линий густо заполненных плечиков, она поняла главный женский омерзительный факт, что надеть совершенно нечего!
Это был ежедневный шок переходящий в кому с последующей реанимацией, это была её внутренняя металлическая катастрофа. Через несколько минут закусывания нижней губы, вышвыривания на кровать дорогих, разноцветных материальных пятен, раздражения и полета мысли, вопрос сам собой отпал и было выбрано что-то такое, что было и под цвет, и для данса, и для глазастых мохнатых мужиков, и для видимости изгибов тела и вообще, одежда нашлась. Свет надежды от выбранной одежды снова включился в невидимом мозговом выключателе и Ленка продолжила вихляться перед другим зеркалом во весь рост, под еще незаконченный заунывный вой блэк команды. Сбор на военную охоту начался по серьезному, когда в ход пошли туфли. Пять полок обуви, как автоматическое стрелковое оружие, ощетинившись шпилевыми каблуками быстро мерялись у зеркала и отбрасывались в сторону, и вот, наконец-то, яркие туфли были подобраны по калибру, по цвету, по воображению, по настроению и пригнаны ремешком вокруг щиколотки. В зеркале заиграла радуга ядовитых мухоморных цветов, полуобнаженки и чего-то очень блестящего, как настоящая зарубежная блесна на толстого каранкса с играющей на солнце чешуей…
Остановившись напротив зеркала, наступил момент той самой правды, которую путают все время с истиной…, с истиной, которую никто в глаза никогда не видел по причине ее тайной скрытости от людей. Правда была блестящей и заставляющей обязательно остановить взгляд на Ленке в любом случае и с любого угла обзора. Формула успеха и приграничного счастья была достигнута всего лишь за два часа и пятнадцать минут сборов на охоту. Совсем не много, совсем не рекорд, совсем легкомысленно, потому что однажды тридцать первого декабря какого-то года, она начала собираться в 10 часов утра и была еще не совсем готова ровно в девять часов пятьдесят три минуты вечера. Это было серьезно, Новый Год же все-таки, а не какой-то там клубный заплыв на новые знакомства. Это был Новый Год, бейби…, угарный Новый Год для чего-то, что с трудом потом вспоминалось после массы выпитого, выкуренного, вынюханного, отравленного и затем сброшенного. Зеркало поставило свою печать одобрения, быстро соврав Ленкиному отражению и закончив волноваться о правильности блеска теней. Очередная зеркальная работа на человека закончилась. Заплевав себя дорогущими французскими духами, Ленка схватила телефон и поспешно набрала номер с множеством скучных цифр.
