Жил да был простой парень Дрон, как он сам себя любил величать. Погода стояла прекрасная, жаль, поздний вечер. Ну как вечер, если верить мобильному и часам у кассирши, а так – ночь, хоть глаз выколи. Дрон выходил из аптеки на улицу, где отстоял длинную очередь из бабушек, сумев остаться в рассудке при натянутых, как струны гитары, нервами. Из-за ожидания в очереди, парень боялся за назначенную им же встречу. Наверное, единственной его хорошей чертой была пунктуальность, и ее абсолютное достижение. В этом плане он старался изо всех сил. По крайней мере другие хорошие черты замечены не были. Фонарь светил ярко, освещая всю округу, именно около него была забита стрелка. Столб был местной достопримечательностью нашего района. Многие здесь забивали свою стрелу. По планам градостроительства на следующие полгода улицу должны освятить не меньше чем три сотни фонарей. Но пока он один оставшийся выживший – наш последний герой. Дрон очень спешил. Перебегая дорогу по переходу, впереди сбоку, на проезжей части замаячил, или правильней сказать замироточил, кусок асфальта, следом проявился круг с картинкой. В единый миг он раздвоился, переместившись на переход, все бы ничего, однако обойти стороной не вышло. Увеличившись в диаметре до трехметрового круга с картинкой многогранника и рунными надписями, наподобие тех же кельтов. Одной секунды хватило, чтоб он того не желая оказался в круге. Ему почудилось будто на один краткий миг он увидел себя. Мелькнула мысль. Он умер и дух покинул тело. К сожалению, не только он увидел те свечения, и не только он тогда спешил. В один момент угасла лампа фонаря, мобильный парня, картинка на асфальте и фары автомобиля. На том месте случилась авария! Машина с визгом тормозов и немалым ходом влетела в парня, за компанию угробив столб. Тот самый единственный рабочий фонарь на всю округу.
Очнулся парень, уже лежа на каменном полу, что довольно сильно холодил тело. Он понимал, что буквально, только что, попал в аварию, но он недоумевал отчего ничего не болит и что за странный потолок он сейчас наблюдает. Рай? Ну нет, ему обычно описывали немного иначе, облачка там всякие, в основном беленькие, небо голубенькое, ворота красивые, по обыкновению золотые, кованные, около них дедуган с книжкой наперевес. Если не изменяет память какой-то апостол. Ну ладно дедок на него сейчас смотрел, спору нет. Хотя парень ожидал увидеть старца в тоге и с бородой, а не пердуна в странном костюме и окровавленным ножом. Еще в комнате, был отменно красивый потолок, спору нет – готы в этот раз расстарались и превзошли все ожидания. Буквально все украшено в стиле жертвоприношений. Алтаря лишь не хватало. Хотя он мог быть сзади, туда-то он еще не смотрел? Сложив к двум два, вместо встать, парень положил обратно голову на пол, ожидая неминуемого исхода. Бороться с судьбой – это не для него. По жизни заботили лишь три вещи, развлечения, внешний вид и плыть по течению. Ему не хватало точки в его рассказе. С издевкой выпалил свои сакраментальные фразы, более подходящие в сложившейся обстановке…
"Ночь, улица, фонарь, аптека." "Настал вконец трындец!"
Отчего-то захотелось начать мой дневник с любимых фразочек моего (не)друга. Тем более с них же начались очередные катавасии и проблемы. Именно эти слова засели у меня глубоко в печенке, ибо я их слышу если не каждую луну, то через одну уж точно. Всего несколько восходов лун, и словечки стали перенимать супротив своей воли все, кому не лень. По правде говоря, моя персона не стала исключением. Противно оттого, что события развернулись совсем иным местом, как только были произнесены именно эти…
Не сказать, что дни и ночи шли до этих фраз просто прекрасно, но сравнивая – целых три декады до них были сущим блаженством.
По это новшество, взял на почин новую чистенькую тетрадочку. С легкой руки обозвал сей будущий трактат – книгой склероза. Рас уж мне выдалась спокойная минутка, можно заполнить дневник событиями именно этих трех с лишним десятков лун. Был бы несказанно рад внести сюда и другие, более ранние события, но увы – склероз дело очень тонкое. Посему запишу что помню. И так…
Лазарет. Мягкая белая койка. И тут просыпаюсь я. Голова раскалывается, даже звон слышится. Хотя нет, тут голова не причем, это был колокол. Звон идет из окна. В комнате светло, небесное светило высоко в небе, слышно, как за окном весело поют птички. В противоположной стороне здания, кто-то открывал окно – стекло отразило луч света прямо мне в лицо. Голову пронзила боль. Дотронувшись до головы нащупал на ней бинты. Такие же бинты, только запачканные в нечто красного цвета, лежали на прикроватной тумбочке. Куда интересно я попал? Ой, а собственно, кто есть "я"? Ну по крайней мере это первые два вопроса, посетившие мою ПУСТУЮ, на тот момент, головушку. Потом были и другие, но они уже стали второстепенными и менее значимыми. Не знаю, сколько времени провел сиднем на кровати, ажно дождался нового звона колокола.
– Какие ленивые пошли ученики, ничего не хотят учить – донеслось с другой стороны двери. – Кстати, Данела, как там наш извечный бинтоголовый пациент?
– Простите господин Крус, я сейчас же проверю. – ответил ему женский голос.
Дверь немножко приоткрылась, оттуда показалась голова молодой женщины. Она четко посмотрела на меня, и чему-то удивилась. Затем распахнула двери пошире и разозлилась.
– Не мог что-ли голос подать, что проснулся? – я так понимаю она обратилась ко мне, а потом выгнулась и крикнула в коридор – Он очнулся.
В комнату вальяжно и не спеша зашел мужчина, подошел ко мне, и зачем-то заглянул в каждый глаз.
– Как самочувствие?
– Голова изредка гудит. А вы простите, кто?
– Ты шутишь? – серьезно посмотрел на меня мужик в белой хламиде. Постоял и горестно вздохнул – Кажись, не шутишь! – сам ответил на свой вопрос и взялся обеими руками за голову. – Опять, двадцать пять. За что это все мне? Данела напомни, это какой раз по счету?
– Эм, раз… – стала вспоминать случаи, загибая пальцы – два, три, точно, этот будет на деле четвертым.
– Данела, душечка сделай доброе дело – объясни этому пустоголовому что да как, я больше не перенесу эту муку. Ну а я… пойдука в очередной раз "обрадую" ректора.
Мужчина ушел. А женщина тем временем уже вопрошала сил и помощи у… потолка?
С горем пополам, я уяснил, несколько истин: я – Лем, она – медсестра, мужчина – преподаватель целительной магии и главный лекарь академии по совместительству. Дальше пошло сложнее. Мы находимся в королевской академии магии. Я считаюсь студентом третьего курса обучения. Правильней сказать считался. В связи с очередной потерей памяти, могут вернуть на второй, и обучаться там по новой, теория теорией, а практика стерлась. С прошлым склерозом мне посоветовали завести журнал воспоминаний, и записывать туда все что вспомню. Но когда ее мне показала медсестра, там было лишь две записи: "деревня Тильда" и "дед Протап (наставник)". Не густо… Дала совет почаще записывать туда что-нибудь, и желательно более развернуто. Дальше рассказывать ей явно было не с руки, оттого посоветовала остальное узнать у однокурсников, а она сейчас занята, и вообще бла-бла-бла. Осмотрела рану, сменила повязку, сказала, что все отлично, и разрешила пойти к себе. Потом сказала что-то о том, будто она дура, и из окна стала показывать где и что находится, а главное где располагались общежития. Расписала листок, сказала с этим направлением идти куда подальше. Последние пару слов шепотом конечно, но я их запросто расслышал. Затем поправила и громко добавила "к коменданту общежития".
