– …итак, сколько километров… пишите, пишите!.. сколько километров… Елочкин!.. сколько километров… проедет по-езд… если, Е-ЛОЧ-КИН, смотри на доску, а не на Парфенова… его скорость… НЕ будет ме-нять-ся в те-че-ни-е… все-го пу-ти… Записали?..
Монотонное диктование учительницы внезапно прервалось звонким девичьим «А-хи-хи! Вот дурак! А ты что ему ответила?..»
– Так, Болонко, ты уже все решила? Давай-ка, выходи к доске, покажи, как ты составила уравнение к этой задаче…
Тощая блондинка с профилем шпица- померанца и надутыми губами, из-за своего объема не позволявшими ей полностью закрыть рот, обиженно встала и, подойдя к доске, стала раздраженно чиркать мелом по грязной скрипящей зелени. Будучи увлеченной рассказом о недавнем расставании с очередным воздыхателем, она не услышала ни междометия из условия задачи, но даже в обратном случае она бы точно также бездумно выводила на доске крохотную каракулю, отдаленно напоминавшую «икс». И это не могло не злить ее.
– Ну что? – поинтересовалась учительница, откинувшись на спинку кресла и бросив усталый взгляд на доску, – в чем трудности?
– Я! Не могу! Это! Решить! – прошипела Болонко, раздувая ноздри и с хрустом кроша в кулаке кусок мела.
– Хорошо, давай начнем с начала. Что мы принимаем за «икс»?
Болонко с ненавистью взглянула на доску. Если бы она только знала, где брать этот проклятый «икс»… А так ей, неофициальной «королеве красоты» во всей параллели, приходится вновь демонстрировать всему классу свою неизмеримую тупость и чувствовать себя опозорившейся дивой, споткнувшейся на ковровой дорожке.
– Не знаю!
Учительница со вздохом оглядела класс:
– Ну, кто поможет Злате?
В ответ раздалось лишь хоровое молчание: после третьего урока любой вопрос учителя можно априори считать риторическим. Пока одна половина класса крепко спала, поудобнее улегшись на учебник, другая с угрюмостью заключенных пялилась на часы, тикавшие с издевательски черепашьей скоростью. Еще целых полчаса до конца этой сорокаминутной пытки в кабинете алгебры.
Тут взгляд учительницы, к ее счастью, упал на отличницу, одиноко сидевшую на последнем ряду у окна.
– Танечка, может ты? – умоляюще спросила она со страдальческой улыбкой, словно была уже готова встать на колени. – Ты уже решила?
Таня испуганно подняла глаза и тихо ответила:
– Еленвасильна, я еще не доделала…
На самом деле она справилась с уравнением меньше, чем за десять минут, но не осмелилась выйти. Свирепый взгляд стоящей у доски одноклассницы остановил ее, словно холодное лезвие, приставленное вплотную к горлу.
Вообще Таня была очень хорошей девочкой, отличницей, умницей (по крайней мере, так говорила ее бабушка), но сама она больше верила словам Златы Болонко:
– Кто-то рождается, чтобы блистать, а такие, как ты, чтобы… ну, а у тебя зато пятерки по всем предметам.
Еще с первого класса Злата называла себя Таниной подругой, но почему-то каждый раз, когда Таня прислушивалась к ее мнению или советам, все ее планы и ожидания рушились самым худшим для нее образом. Хотя, скорее всего, она сама была в этом виновата, ведь Злата – ее лучшая подруга, которая заботится о ней и никогда не посоветует ей плохого, тем более специально.
А сейчас эта самая подруга с размозженным мелом в руке поочередно сверлила гневным взглядом то измученную Еленвасильну, то несчастную Таню, уже почти слившуюся со стулом от страха, то доску с нелепым крохотным «иксом» посередине.
– Ладно, садись, Болонко, – вздохнула учительница, рисуя в классном журнале линию, похожую на лебединый силуэт. – Итак, кто смог решить эту задачу?..
Злата вернулась на свое место и тут же продолжила прерванную беседу с соседкой.
А Таня сидела одна за своей последней партой и с ужасом ждала конца урока, после которого опять начнется перемена, никогда не кончавшаяся для нее ничем хорошим.
Стрелки часов шли, сходясь и расходясь, словно чугунные ножницы, готовящиеся обрезать последние мгновения ее спокойствия. Лезвия сомкнулись на цифре «три», и из-за двери раздался голос звонка, подобный дребезжащему рыку огромной кошки, готовящейся к броску.
И тут, казалось бы, уставший и сонный, класс внезапно «ожил» и стал превращаться в мощную снежную лавину, с неимоверным гулом выкатывающуюся в коридор.
Таня поглубже вдохнула и осторожно выглянула из-за двери. Обстановка не была похожа на напряженную, если не считать третьеклашек, гонявших друг друга по этажу. Выйти было можно, но ненадолго: если первые минуты перемены проходят более-менее спокойно, это не обещает, что так будет и дальше…
Вдруг Таня вздрогнула и быстро нырнула обратно за дверь. На подоконнике в окружении друзей-одноклассников сидел он.
Петя Кирчалов, или Кирпич, как его кликали друзья, был давней Таниной тайной мечтой, о которой (пока что) знала только Злата Болонко.
Однако учителя Кирпича отчего-то недолюбливали. Таня просто ума не могла приложить – ну как такой может кому-то не нравиться? Мало того, что он учится на год старше, так он еще и лучший спортсмен во всей школе – кто еще сможет так врезать по мячу, чтобы тот долетел до четвертого этажа и, вдобавок, разбил окно в кабинете у директора? Кто еще может так быстро бегать по коридорам от разгневанного завуча? Или так мужественно выражаться, точно матерый прораб, на ногу которого нерадивый подчиненный уронил мешок с цементом?
Только вряд ли столь роскошный кавалер обратит свое внимание на нее – тихую семиклассницу, скромную, незаметную… Особенно это заботило Злату, которая тут же спешила напомнить об этом подруге, стоило той хоть на миг засмотреться на объект своего обожания.
Было бы удивительно, если бы сейчас это не повторилось: Злата традиционно появилась рядом с Таней, точно из-под земли, и снова нежно зашипела ей в ухо:
– Опять на принца своего любуешься? Я же столько раз говорила – он тебе не пара.
– Но он такой классный… – прошептала Таня, продолжая украдкой поглядывать на Кирчалова.
– Ну сравни, где ты и где он? – не успокаивалась Злата, поглаживая ее по плечам. – Просто прими это, вы никогда не сможете быть вместе…
– Да откуда ты знаешь? – не выдержала вдруг Таня.
Злата испуганно отпрянула. Такой вопрос явно поставил ее в тупик.
– Н-ну… – Болонко забегала глазами по классу, словно надеясь найти самый правдоподобный ответ.
– Что? Сказать нечего?
Злата хмыкала и ворчала, как пекинес, чей нос только что отведал заточенного кошачьего когтя, пытаясь выдумать хотя бы один аргумент, способный заставить Таню снова замолчать.
Тут ее взгляд остановился на иллюстрированной карте звездного неба, висевшей на стене около доски. Прямо под Млечным Путем мускулистый кентавр с лицом, вытянувшемся в победном возгласе, выпускал стрелу в хвост огромного скорпиона, подпиравшего клешнями накренившиеся чаши весов.
