1. 1
Дрожащими руками пытаюсь удержать тест на беременность. Секунду назад появилась вторая полоска и в этот момент моё сердце замерло в груди.
Я не ожидала этого. Потому ошарашенно смотрю на положительный тест и не могу поверить глазам.
– Малыш… Я стану мамой, – вырывается из меня надсадным хрипом.
Радость. Боль. Отчаяние. Злость. Всё перемешалось.
Оттого меня душат слёзы, словно на шею накинули удавку и с каждой секундой затягивают сильнее, чтоб задохнулась наверняка.
В дверь стучат. Вздрагиваю. Испуганно зажимаю тест в кулаке.
– Наташа, у тебя всё хорошо? – спрашивает муж, находясь по ту сторону двери.
Хочу ему ответить “да”, но вместо этого странно хриплю и срываюсь на плач. А затем прикрываю рот ладонью, чтобы не реветь так громко.
Тщетно. Теперь меня накрывает настоящей истерикой.
– Наташа, открой дверь, – требует, но я не реагирую.
Вместо ответа, встаю с бортика ванной и становлюсь напротив умывальника. Включаю в кране холодную воду и подставляю ладони под тугие струи.
Тру лицо до красноты, надеясь, что таким способом получится скрыть следы от слёз.
Стук в дверь становится громче. Дёргается ручка. И я уже закончила умываться, но старательно игнорирую требования.
– Наталья! – рычит. – Открывай эту чёртову дверь, иначе я её вышибу.
И он вышибет. Снесёт с петель. Разрушит. Сломает! Уничтожит любую преграду на своём пути, как однажды уничтожил меня.
Делаю глубокий вдох носом. Выдыхаю через рот. На мгновение прикрываю глаза, пытаясь расслабиться, а потом, осмелев, шагаю вперёд и открываю дверь.
Он врывается внутрь словно ураган. Едва не сбивает с ног, заглядывает мне за спину.
Ищет что-то? Бесполезно. Ничего не найдёт. Я похоронила: себя, ЕГО и нашу любовь. И муж знает про это! Должен знать.
Взгляд переводит на меня. Изучает. Скользит глазами по всему овалу лица. Вдруг напрягается и о чём-то думает хмурясь.
– Ты плакала? – спрашивает спокойным тоном, но я же вижу, как его изнутри распирают недовольства.
– Я умывалась.
– Поэтому так долго не открывала мне дверь?
Киваю в ответ и он делает вид, что верит.
Рукой тянется к моему подбородку, указательным пальцем гладит ямочку посередине. Я отворачиваюсь, а затем и вовсе убираю его руку.
– Прекрати, – презрительно смотрю в глаза, – я ничего не забыла, Вова.
– Всё ещё страдаешь по своему Сташевскому? Наташа, очнись! Жизнь она здесь и сейчас. Хватит уже его оплакивать!
Я улыбаюсь через слёзы.
Больно.
Раздирает на куски.
И если бы ОН сейчас воскрес из мёртвых, я бы простила ему абсолютно всё!
А ещё… взяла бы его руку в свою и приложила к животу, чтобы почувствовал, как там внутри меня растёт плод нашей любви. Маленький сынок. Или дочка.
– Что с тобой происходит, родная? Как я могу тебе помочь? Может, обратимся к специалистам? Ну я не знаю… психолог или кто этим занимается? Тебя надо вытягивать из депрессии! Ты себя так в могилу загонишь с этими страданиями.
– Хватит! – взрываюсь. – Мы с тобой соседи, Вова. Прекрати делать вид, что между нами что-то есть. Меня это раздражает. Да и вообще, когда ты съедешь к своей маме, ты же обещал мне?
– Всё-таки хочешь, чтобы я съехал? – киваю и муж от злости сжимает челюсти. – Хорошо. Я съеду прямо сегодня. Но ты мне скажи, как вы тут будете одни? Я за дочку переживаю. Ты сама на себя непохожа, Наташа. И я продолжаю настаивать, чтобы ты прошла полное обследование. Ты чуть не умерла в том ДТП. Разве так можно?
– Да что ты всё время ко мне лезешь? Прочь из моей жизни! Я видеть тебя не могу. Уходи!
Кричу, толкая в грудь, но муж не уходит. Он словно скала, не сдвигается с места ни на сантиметр. А я продолжаю тарабанить по его широким плечам, с требованиями оставить меня в покое.
Из руки выскальзывает тест и падает на пол. Ошарашенно смотрю вниз, а Вова тоже смотрит.
Внутри всё сжимается. Сердце пропускает удар, когда муж задаёт вопрос в лоб:
– Ты беременная, Наташа?
Он смотрит мне в глаза пронзительным взглядом, от которого холодеет внутренности.
А я прикладываю ладонь к плоскому животу и коротко киваю.
– Чёрт… – муж ругается матом и вдруг впечатывает кулак в дверь.
И он хочет сказать что-то ещё, но поднимает руку вверх и со словами: "Да пошло оно всё…". Разворачивается и уходит прочь.
Я смотрю ему вслед, а мыслями сейчас с другим.
Радмир умер, но оставил на память частичку себя… Разве это не счастье?
***
После того как мы с мужем поругались в очередной раз, я закрываюсь на кухне и завариваю себе зелёный чай без сахара. Последнее время аппетита нет совсем. Тошнит. И если ещё буквально утром я списывала это на последствия черепно-мозговой травмы, то сейчас с лёгкостью узнаю токсикоз во всей своей красе.
И как я сразу не догадалась, что беременная?
Задержка есть. Но я даже не знаю сколько дней. Последние два месяца были настоящим адом и я совсем не следила за циклом. Стыдно в тридцать четыре года так наплевательски относиться к женскому здоровью.
Звонок мобильного телефона заставляет вздрогнуть. Я лениво тянусь к мобильнику и принимаю вызов, ткнув на зелёную трубку.
А на том конце провода вещает взвинченный голос любимой подруги.
– Ты сейчас упадёшь! – вываливает на меня без какого-либо приветствия – Сидишь?
– Сижу.
– Знаешь, кто ко мне перевёлся в отдел?
– Да откуда ж мне знать?
– Макаров! – восклицает подруга, но я никак не реагирую. – Ну ты чего, Натали? Не помнишь его, да?
– Что? Прости?
Татьяна вздыхает:
– Опять со своим козлом поругалась?
– Просто с козлом. Не с моим.
– Ты паспорт свой гражданский открой. Кто там у тебя записан в качестве козла?
– Тань, – вздыхаю, давая понять, что сейчас мне не до стёба, – я полчаса назад узнала, что беременная. Поэтому прости. Не в настроении. Совсем.
На том конце провода повисает тишина. А я, закрыв глаза, прижимаюсь спиной к стене и пытаюсь глубоко дышать, чтобы побороть приступ тошноты.
– Так! – командует строгий голос Танюхи, – ты сейчас дома? – бубню в трубку “угу” и Татьяна продолжает раздавать свои ЦУ: – ложись на диван, ноги кверху задери и ничего не делай. Я скоро буду.
Я даже не успеваю ответить, как Танюха кладёт трубку. Время за ожиданием визита подруги просто пролетает. И я даже не удивляюсь, когда через час после телефонного разговора обнаруживаю у себя на пороге квартиры майора полиции.
– Ты с работы, что ли, сбежала? – оценивающим взглядом скольжу по форме.
Таня молча снимает своё пальто, вешает его в шкаф и с важным видом топает на кухню. Достаёт из пакетов: фрукты, выпечку, бутылку молока и белого полусладкого.
– Это тебе, – кивает на молоко, – а эта бутылочка для меня. Ты у нас теперь не пьёшь.
– Я и так не пью после травмы, – обидчиво хмыкаю.
– Давай. Рассказывай. Что делать будем с твоей жизнью?
И пока я пытаюсь сложить слова в предложения, Татьяна вовсю хозяйничает на моей кухне.
