Николас скатился на велосипеде вниз по Дворцовой, проскочил перекресток и свернул на Морскую. Морская улица спускалась к огромному как море Боденскому озеру и тянулась вдоль берега, пока городок не кончался, а сама улица не превращалась в шоссе. Был погожий день в первых числах апреля, припекало солнце. Николас проехал мимо ряда похожих друг на друга домиков в два этажа с белеными стенами и красной черепицей на крышах. Возле дома Кристен он резко нажал на педаль, велосипед занесло, и задняя покрышка оставила на гладком асфальте черный изогнутый след. Неподалеку от крыльца стоял желтый фольксваген «жук» Эрики Шеен. Стаскивая с плеч рюкзак с учебниками, Николас поднялся по ступенькам, распахнул дверь и зашел в прихожую.
Кристен, Зельда и фрау Шеен играли в гостиной в скат. Эрика Шеен была старой приятельницей Кристен, а Зельда уже полгода снимала комнату в доме Кристен. За эти полгода Кристен и Зельда стали хорошими подругами.
Возле дивана стоял журнальный столик, на столике лежали игральные карты, стоял графин с лимонадом, стаканы из зеленого стекла и керамическая пепельница.
– Крис, я пришел, – сообщил Николас. – Зельда, привет! Здравствуйте, фрау Шеен.
– Здравствуй, Николас, – фрау Шеен взглянула на него поверх карт.
Зельда только махнула Николасу рукой. Она сидела на диване в рваных джинсовых шортах и мятой футболке с логотипом немецкой группы «Альфавиль». Её полные ляжки сверкали в полосе солнечного света, падающей из широкого окна в гостиную. Спутанные рыжие волосы лезли Зельде в глаза. Девица теребила карты в руке, хмурилась и кусала нижнюю губу.
Кристен играла хуже всех. А фрау Шеен почти всегда выигрывала. Хитрая Зельда старалась переиграть Эрику Шеен, но та была слишком опытным игроком.
Николас заглянул на кухню, взял из холодильника банку «колы» и сделал бутерброд с ветчиной. Он уже стал подниматься по лестнице к себе в комнату, когда его окликнула Кристен.
– Николас! Фрау Штефан мне опять на тебя жаловалась.
– Она вечно ко мне цепляется, – сказал Николас, откусывая от бутерброда.
– Фрау Штефан говорит, ты сорвал ей урок.
Молодой человек только пожал плечами.
– Останешься без сладкого, – устало сказала Кристен и взяла со стола карты, – из дома ни ногой. Сиди у себя в комнате и делай уроки. И только попробуй завалить выпускные экзамены!
– Хорошо, Крис.
Сидя рядом с Зельдой на диване, Кристен пустыми глазами смотрела в карты, а сама прислушивалась к шагам на лестнице. Вот Николас поднялся на второй этаж, пнул ногой дверь в свою комнату, шагнул за порог и уронил на пол рюкзак с учебниками. Кристен вздрогнула от громкого стука, с которым захлопнулась дверь в комнату кузена. Кристен была худенькая, стройная, и ростом чуть повыше Николаса. У неё были черные длинные волосы, узкое с острым подбородком лицо, аккуратный маленький носик и большие темно-карие, почти черные глаза. Кристен любила одеваться во все черное – черные платья, черные брючки, черные рубашки. Она не носила шорт, не любила джинсы и футболки. Домашний халат у Кристен тоже был черный.
Кузина с раздражением бросила карты на стол.
– Ну вот, мне опять придется идти в школу и извиняться перед фрау Штефан. У меня просто не хватает сил заниматься его воспитанием! Я прихожу с работы такая усталая, что с ног валюсь. Я боюсь, что Николас не сдаст выпускные экзамены и останется на второй год. И ведь Николас вовсе не глупый, ему просто лень учиться!
Зельда усмехнулась, но не стала ничего говорить. Она знала, что Кристен работает в магазине грампластинок четыре дня в неделю. На работе Кристен большую часть времени проводит сидя за прилавком и слушая музыку.
– Вам надо быть строже с молодым человеком, милочка, – заметила Эрика Шеен и поставила стакан с лимонадом на стол.
– И как же мне, прикажите поступать с Николасом? Что вы мне посоветуете, Эрика?
Фрау Шеен пожала плечами.
– Ну, если Николас ленится и не желает учиться… Что же, выпорите его хорошенько. Вот вам мой совет.
Кристен нервно рассмеялась. Она откинула голову назад. Её черные гладкие волосы рассыпались по плечам.
– Между прочим, я советовала тебе тоже самое! – напомнила Зельда.
– Вы это серьезно? Николас уже взрослый, не слишком ли поздно его пороть? Да и потом, телесные наказания – это не педагогично…
Кристен обвела взглядом гостиную – современная мебель в светлых тонах, радиола, стоящие на полке виниловые диски, широкие окна, косой прямоугольник солнечного света на ковре. Кристен представила себе, как Николас медленно подходит к дивану, останавливается и с испуганным видом оглядывается через плечо. Вот кузен расстегивает джинсы, и они съезжают по его длинным худым ногам на пол. От смущения у Николаса пылает лицо, он опускается на диван ничком. А она, Кристен, стоит рядом с тонким ремешком в руке, у нее строгое и печальное лицо. Николас лежит на диване, уткнувшись лицом в подушку, и ждет первого удара ремнем. У него давно не стриженные спутавшиеся черные волосы, такие же черные, как и у Кристен…
– Я беспокоюсь о Николасе, – сказала, словно между прочим, фрау Шеен, – как бы он не попал в беду.
Эрика Шеен было немного за тридцать. Это высокая статная женщина каждое утро пробегала от своего дома на улице Гусиной Песни до самого края городка, до последнего дома на Морской, до рыбацких причалов. По дороге в школу Николас частенько встречал фрау Шеен. Эрика совершала утренние пробежки в спортивных шортах, и Николас каждый раз любовался её длинными мускулистыми ногами и крепкой задницей. Эрика носила короткую стрижку под мальчика. Волосы у неё были светло-русые. Тонкие изогнутые брови придавали её вытянутому лицу удивленное и недоумевающее выражение. Голубые глаза фрау Шеен смотрели на мир внимательно и бесстрастно. У неё был большой рот, тонкие, красиво очерченные губы и подбородок с ямочкой.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – сказала фрау Шеен, – но ваш кузен очень ленив, разболтан, у него словно нет стержня внутри. С Николасом может случиться, всё что угодно.
– Да, вы совершенно правы, – вздохнула Кристен.
– Николас то и дело таскает у Крис сигареты, – наябедничала Зельда.
– Я боюсь, что с Николасом может случиться что-то на самом деле плохое, – повторила фрау Шеен, пристально глядя на Кристен. – Спутается с плохой компанией и сбежит из дома. Станет бродяжничать, воровать и покатится по наклонной дорожке. Сперва алкоголь, потом наркотики…
– Эрика, ну что вы меня пугаете, в самом деле!
Кристен быстро поднялась с дивана и подошла к окну. Обняв себя руками за плечи, она смотрела на вечернюю, уже накрытую прозрачной тенью улочку. Солнце опустилось за крышу дома, стоящего на другой стороне. В приотворенное окно долетали с озера крики чаек.
