Прямое как стрела старое шоссе, потрескавшийся асфальт, стершаяся разметка между полос. Справа и слева тянутся заросшие высокой травой поля, а в полях там и сям стоят брошенные дома с заколоченными окнами или коровники с провалившимися крышами. Полицейский «форд» проехал Пранкфорд, Нью-Лондон и подъезжает к Ханнибалу. Начинает смеркаться. Фиолетовые облака, застывшие над горизонтом, похожи на далекую горную гряду.
Айле скучно, она курит сигареты одну за другой и ищет на автомагнитоле музыкальную волну. В динамиках свистит и трещит, а потом в этот треск вплывает густой, как смола голос Джима Морриса и волшебные переливы электрооргана.
– Riders on the storm
Riders on the storm
Into this house we`re born
Into this world we`re thrown…
– поёт Моррисон.
– Опять эта чертова молодежная музыка, – ворчит Айла, – какие же идиотские песни! О чем это он поет, хотелось бы знать?
– Твоя правда, – соглашается с напарницей Джек.
Это крупный, немолодой уже мужчина с обветренным недобрым лицом и щеткой пшеничных усов. Откинувшись в кресле, он смотрит на шоссе за ветровым стеклом узкими, словно щелки глазами.
– И эту дрянь крутят теперь на каждой волне! – продолжает злиться Айла.
Она вертит ручку магнитолы, пока не находит кантри. Том вздыхает и ерзает на сиденье полицейского «форда». На мгновение в зеркальца заднего вида он видит свое лицо – беспокойные голубые глаза, облупившийся от загара нос, выгоревшие на солнце спутанные светлые волосы. Том уже исполнилось восемнадцать, он хорошо сложен, но худощав и невысок ростом и из-за этого выглядит, словно мальчишка.
– Эта музыка и наркотики погубили целое поколение, – не может успокоиться Айла, – и куда только катится эта страна! Полюбуйся хотя бы, вот на этого красавчика!
– Сынок, скажи на милость, зачем ты шляешься с этими хиппи? – спрашивает Джек, – ты же гробишь свою жизнь! Почему бы тебе не найти работу вместо того, чтобы бродяжничать?
В ответ Том только пожимает плечами.
– Все они такие, – говорит Айла, – ходят лохматые и грязные, как дикари, курят дурь и ищут на помойках еду. А еще трахаются друг с дружкой и бренчат на гитарах… А я работала с четырнадцати лет, а потом пошла учиться в полицейскую академию.
Мне было некогда курить дурь и валяться голой в кустах!
Айла оглядывается с переднего сиденья и пристально смотрит на Тома.
У неё невыразительное широкое лицо, полные губы и густые черные брови. Её черные волосы коротко острижены. У Айлы смуглая кожа с красноватым оттенком, она метиска.
Молодому человеку становится не по себе от взгляда Айлы. Том отворачивается, смотрит за окно и понимает, что до Ханнибала ещё далеко.
– Всех этих лоботрясов нужно пороть, как следует – говорит задумчиво Айла, – я до сих пор помню, как меня отец драл ремнем. Неделю без хорошей выволочки не проходило. Всю дурь из моей головы выбил. Обидно было конечно… Зато теперь я ему благодарна.
– Твоя правда, Айла, – кивает Джек.
Он тоже оглядывается на Тома, сидящего на заднем сиденье, и спрашивает,
– Скажи, сынок, у тебя есть отец?
– Нет, сэр, – отвечает Том негромко, – и матери тоже нет.
– У Тома из родных только старшая сестра, – говорит Айла, – Полли, кажется… Да, Полли Клеменс, я звонила ей из участка, сказала, что мы привезем ей брата живым и невредимым.
– Ну, теперь понятно, почему ты спутался с этой шпаной, – вздыхает Джек.
– Помяни мое слово, мальчишка через неделю будет снова валяться на берегу обдолбанный и пьяный. А кончится все еще хуже… Джек, останови машину! – говорит неожиданно Айла.
Джек косится на напарницу, но, ничего не спрашивая, съезжает на обочину и тормозит. Он выходит из машины, оглядывается по сторонам, проводит кончиками пальцев по усам. Над старым шоссе висят фиолетовые тучи, начинает смеркаться. Пахнет бензином, пылью, травой и полевыми цветами.
– Выходи, сынок, – говорит Джек, распахивая заднюю дверцу.
– Зачем? – испуганно спрашивает Том.
Айла обходит машину и останавливается у Джека за спиной. Она держит руки на широком форменном ремне. Ветерок ерошит черные, коротко остриженные волосы Айлы.
– Мы хотим помочь тебе, Том, – в её голосе Тому слышится рычание крупной хищной кошки. – Мы с Джеком хотим уберечь тебе от беды. Тебе не следует бродяжничать и пить алкоголь. В твоем возрасте, Том, нужно учиться и работать. Мы хотим, чтобы ты это хорошенько запомнил.
Тома пугает этот низкий вкрадчивый голос Айлы, вечерняя тишина и безлюдное шоссе.
– Нет, не выйду, – тихо говорит Том и отодвигается в угол.
– Я не хочу вытаскивать тебя за волосы, – говорит Джек, посмеиваясь в усы. – Ну же, вылезай!
Том, понурив голову, вылезает из машины. Айла кладет ему руку на плечо и ведет за собой. Метиска чуть выше Тома. У нее широкие бедра. Форменные полицейские брюки сидят на её полных мясистых ляжках без единой складочки. Рукава синей рубашки подвернуты. От метиски пахнет сигаретами и лаймом.
Они обходят машину и останавливаются возле багажника. В руке Айлы Том замечает наручники.
– Руки, – говорит метиска.
Том прячет руки за спину. Он оглядывается по сторонам, раздумывая, а не рвануть ли ему через заросшее бурьяном поле?
– Делай, как она говорит, – советует ему Джек.
Джек похож на медведя, вставшего на задние лапы, рядом с ним Том чувствует себя маленьким мальчиком. У Джека узкие глазки, пропавшие в складках на обветренном лице и коротко остриженные пшеничные волосы, похожие на паклю.
Том протягивает Айле руки, и метиска ловко защелкивает браслет на левом запястье Тома.
– Нагнись к бамперу.
Том послушно наклоняется. Айла дергает его за наручники, и Том наклоняется еще ниже, сгибается пополам. Тогда Айла пропускает цепочку наручников за поперечину бампера и ловко защелкивает другой браслет на правом запястье Тома.
Теперь Том пристегнут наручниками к бамперу полицейской машины. Он стоит на шоссе, неудобно согнувшись, стальные браслеты давят на запястье, и волосы падают ему на глаза.
– Что вы делаете, мэм? – спрашивает Том и слышит, как дрожит его голос.
Ему страшно, во рту пересохло, ноги дрожат и подгибаются в коленях.
Айва подходит ближе и прижимается широкими бердами к узкой заднице Тома.
Её ловкие пальцы расстегивают пуговицу на поясе джинсов. Одним движением Айла расстегивает молнию и сдергивает с бедер Тома старые потертые джинсы. Том чувствует дыхание Айлы на своей шее. Он слышит острый и немного пряный запах пота
метиски. От этого запаха, от близости женщины, от прикосновения её широких бедер у Тома начинает кружиться голова.
– Хорошая порка, вот, что тебе нужно, – низким голосом в самое ухо Тома говорит Айла.
Она снимает с пояса рацию и кладет на багажник полицейской машины. Потом расстегивает пряжку и вытаскивает широкий кожаный ремень из штрипок форменных брюк. Том смотрит на нее сквозь упавшие на лицо волосы.
