Мерзкий холодный туман, выползший еще утром со стороны неспокойного моря, окончательно убедил жителей Плимута и гостей этого небольшого английского города в том, что и этот четверг будет непоправимо испорчен непогодой. Утопающие во мраке улицы чернели безлюдным унынием. Горожане были измотаны дождями. Тяжелое покрывало туч зацепилось за вершины заросших дикой травой пригородных холмов. Оно повисло над потемневшими от влаги окрестностями в конце мая 1517 года и так и замерло на весь июнь. С утра до ночи мутные ручьи стекали по краям выпуклой мостовой. Вода все прибывала и прибывала. Набрякшие загородные пруды, подпуская ее к верхнему уровню дамб, уже с трудом держались в своих границах. Окраины Плимута были близки к потопу.
Одинокий человек в черном плаще и шляпе, силой сложившихся обстоятельств вынужденный передвигаться по городу в эту мерзкую погоду, спешно шагал к постоялому двору, первый этаж которого занимало известное во всей округе питейное заведение. Добравшись до выложенной камнем ступеньки порога, он ловко поднырнул под спасительный козырек.
За дверью гаштхауза1 слышался приглушенный говор. Незнакомец озирнулся, после чего на всякий случай беззвучно обнажил саблю, нащупал дверной молоточек в виде кольца и постучал. Щелкнула верхняя задвижка, открылось окошко, и в нем, заслоняя тусклый свет душного помещения, возник чей-то силуэт.
– Мест для ночлега нет, и не говорите, что вам только обогреться, – грубо ответили с той стороны и с силой толкнули окованную створку. Вопреки желанию не обремененного хорошими манерами служащего, заслонка ударилась обо что-то жесткое и резко отскочила обратно. В ромбовидном проеме холодно блеснул кончик сабли.
– Меня здесь ждут, – глухо, чтобы не привлекать к себе внимания, произнес ночной гость, – позови хозяина.
Человек за дверью исчез, открывая для обозрения часть мрачной трапезной. В глубине обеденного зала за длинным столом сидели два английских моряка и какой-то плешивый толстяк. Королевские матросы, попирая недавний приказ столичного Адмиралтейства, за ужином употребляли что-то согревающее кровь и шумели, а их тучный сосед, вяло хмурясь на пьяные выкрики, вкушал свою скромную пищу. Места в зале было предостаточно. В проеме окошка снова появился чей-то силуэт:
– Я хозяин этого заведения, сэр. Мне сказали, что вы хотели меня видеть.
Поздний посетитель поднял руку, плотно затянутую в кожу перчатки. На ее черном фоне, безмерно радуя хозяйский глаз, весело блеснули две серебряные монеты.
– Мне назначена встреча, – произнес человек в плаще.
Грохнул тяжелый засов, и дверь открылась.
Гость ступил в помещение, пропахшее жареным мясом, пóтом и дымом. Здесь было тепло и сумрачно. Никто в обеденном зале не смог бы его рассмотреть в темной нише у входа. Хозяин учтиво поклонился ему и указал на узкую лестницу слева. Человек в плаще стал подниматься, ступая как можно мягче по ветхим скрипучим ступеням.
– Мистер, дверь слева, в конце коридора, – оставаясь внизу, тихо бросил ему вслед хозяин, – прямо под фонарем…
Гость кивнул и вскоре растворился во мраке узкого лестничного проема.
Он поднялся наверх, осмотрелся и медленно направился к указанному месту. Остановившись перед дверью, ночной посетитель поправил мокрую шляпу и постучал в изъеденный жуками дверной косяк.
Дверь тут же открылась. За ней стоял высокий молодой человек в дорогом платье испанского покроя. Его элегантное гражданское одеяние не способно было скрыть от внимательного взгляда ночного гостя хорошо тренированную фигуру военного. Левый ажурный обшлаг рукава казался жестким. Наверняка там был спрятан «испанский сюрприз» – тонкий, словно шило, короткий нож, все более входящий в моду среди аристократической молодежи Англии.
– Что вам угодно? – холодно спросил человек с «испанским сюрпризом».
Посетитель повторно смерил взглядом встречающего и осторожно вынул из-под полы сырой свиток.
– Меня зовут Джонатан Эдванс, – протянув его военному, отрекомендовался гость. – Вчера лорд Честерлейд вручил мне это приглашение.
Молодой человек взял свиток, развернул его, быстро пробежал глазами по ровным, слегка размытым дождем строкам и только после этого, поклонившись, сделал шаг в сторону:
– Вас ждут, мистер Эдванс.
Джонатан вошел. В комнате горел камин. Возле огня, опираясь на спинку тяжелого кресла, стоял высокий мужчина в темно-бордовом камзоле. Меж расстегнутыми полами добротного испанского платья сияла белизной дорогая шелковая сорочка.
Цепкий взгляд ощупывал вошедшего с неторопливостью, присущей важным особам. Гость замер у двери в ожидании. Ни мускулы на лице, ни вся его крепко спаянная фигура не дрогнули под внимательным и придирчивым взглядом.
Понимая, что перед ним человек, которого сложно смутить, неизвестный вельможа шагнул к небольшому, богато сервированному столику, стоявшему тут же, у камина, и обратился к молодому военному:
– Мистер Лоуб, оставьте нас. Я думаю, что мой английский будет понятен господину Эдвансу.
Не говоря ни слова, военный поклонился и вышел.
– Мистер Эдванс, – меж тем продолжал высокий господин, – я решительно считаю, что нам не следует ничего обсуждать, пока я не попрошу у вас прощения за то, что по моей просьбе вам пришлось проделать такой нешуточный путь под дождем.
С этими словами важный джентльмен отодвинул в сторону второе кресло, стоящее рядом с камином, приглашая таким образом Джонатана подсесть к столу. Эдванс деликатно отклонил это предложение и остался стоять на месте.
– Я верный подданный английского трона, – как можно мягче ответил он, снимая мокрую шляпу и поправляя слипшиеся от воды волосы. – Откровенно говоря, моя востребованность при дворе уже давно приучила меня не обращать внимания на такую мелочь, как непогода. Знаете ли, – продолжил он уже более непринужденно, – у нас в стране считается дурным знаком, если в это время года дождь идет реже, чем дважды в день.
Важный господин сдержанно улыбнулся в ответ, взял со стола тонкостенный глиняный кувшин и налил в бокалы вина.
– Это уместный… хороший юмор, – похвалил он Эдванса. – К слову сказать, ваша верная служба трону, или востребованность, как назвали это вы, в какой-то мере и является предметом того, что я хотел бы обсудить, но это чуть погодя. А пока же я прошу принять вас в качестве откупного подарка за предоставленные вам неудобства мое радушие.
