Беспомощно ищу я тень улыбки,
В глазах твоих, холодных, как Мистраль,
Скользнуло что-то лёгкой серой рыбкой,
– Ты плачешь? Только мне тебя не жаль.
Закрыться на замок предельно просто,
В кругу из звезд и догоревших свеч,
Но чье угодно лопнет благородство,
Попав под безразличия картечь.
Немного слов, за слогом не гоняясь,
Сказать в свою защиту мне позволь,
Не знаешь ты, как трудно жить скрываясь,
И тайну превращать в слепую боль…
Канцлер Ги.
Грунтовая дорога, весело петляя, бежала по лугу. Иногда она ныряла в прохладную тень небольшой берёзовой рощицы, а потом снова тянулась, извиваясь, словно длинная, греющаяся на солнце змея. То тут, то там в зелёном травяном море вокруг, мелькали белые звёздочки ромашек, тянулись к небу жёлтые факелы зверобоя, иван-чай вспыхивал яркими пятнами розовых островов. Лето стояло во всей своей красе. Васильки соперничали синевой с чистым, безоблачным небом, а анютины глазки, казалось, вот-вот взмахнут яркими лепестками, и лёгкими бабочками запорхают в этой синеве. Солнце застыло в зените и даже шмели, казалось, жужжали лениво и неохотно, разморённые полуденной жарой.
Райан ехал не спеша, давая отдых коню. Всю прошлую ночь, как и несколько предыдущих, он скакал не останавливаясь, сначала стремясь затемно покинуть окрестности Чертога, где даже крестьяне знали его в лицо, а потом просто желая увеличить расстояние между собой и возможной погоней, которую могла тайно отправить Верховная Жрица.
Бессонные ночи давала о себе знать. Райан уже пару раз ловил себя на том, что засыпает в седле. Единственным, что помогало бороться со сном, оказалось чувство голода. Перекусывал он прямо на ходу, тем, что было припасено в седельных сумках, но запасы уже подошли к концу. Райан дорого отдал бы за возможность остановиться в приличном трактире, плотно пообедать и потом поспать под крышей и на нормальной кровати. Но увы, подъезжать к человеческому жилью он пока не решался. Однако, конь и всадник нуждались в отдыхе и Райан стал присматривать место для привала. Он настолько устал, что был готов завалиться на боковую прямо здесь, на травке, несмотря на солнцепёк, и когда он уже решил свернуть с дороги в травяное море, вдалеке показалась синяя полоска леса. Райан ободряюще потрепал холку усталого коня, но тот и сам пошёл резвее, почувствовав близость лесной прохлады. Первых деревьев они достигли быстро, конь и всадник с наслаждением спрятались от пылающего светила, нырнув в благодатную тень. Дорога сузилась и побежала, извиваясь между подпирающих её древесных стволов, в лесную чащу.
Проехав с полчаса под сенью густой листвы, Райан решил, что углубился достаточно, свернул с дороги и вскоре нашёл невдалеке уютную сухую поляну. Он расседлал и стреножил коня и, набрав сушняка, развёл костёр. В седельной суме ждал своего часа подстреленный сегодня утром кролик. Быстро освежевав тушку, Райан выстругал из прямой ветки вполне приличный вертел и поместил добычу над костром, даже не став дожидаться, когда дрова прогорят до хороших углей. Когда мясо начало поджариваться и вокруг стал распространяться аппетитный запах, Райан понял, что нужно чем-нибудь заняться, иначе, он съест кролика прямо так, полусырым. Здраво рассудив, что будет разумно отдохнуть до вечера и дальнейший путь продолжить в темноте, когда меньше шансов встретить на дороге случайных попутчиков, он пошёл собирать запас сушняка. Отойдя на несколько десятков шагов, он случайно наткнулся на небольшой, но чистый ручеёк, весело журчавший в овраге. Райан с наслаждением умылся, напился холодной вкусной воды, и вернувшись к стоянке, напоил коня.
Кролик был не слишком крупный, да к тому же прилично ужарился, и Райан расправился с ним быстро. Потом он растянулся на траве, подложив под голову плащ, и почувствовал себя бесконечно счастливым. Сквозь сплетённые ветви деревьев проглядывали кусочки синего неба, с плывущими по нему барашками облаков. Земля пахла травами и хвоей, и от этого запаха слегка кружилась голова. Глаза закрылись сами. Сначала Райан пытался обдумать план дальнейших действий, но мысли прыгали и путались, и он сам не заметил, как провалился в сон.
Сначала ему снилась большая чёрная птица, она кружила над ним, закрывая своими крыльями синеву неба. Потом от крыльев пополз во все стороны серый сумрак, он становился всё плотнее и гуще, превращаясь в ночной мрак. Этот мрак был живым, он дышал и шевелился, пока из него вдруг не выступили едва различимые фигуры. Они бесшумно заскользили, обступая Райана со всех сторон. Он хотел вскочить, потянуться за оружием, но его тело не подчинялось ему, как часто бывает во сне, он не мог даже закричать. Вдруг что-то сильно ударило его по голове и всё вокруг окончательно погрузилось во тьму.
Райан проснулся оттого, что заболели затёкшие руки. Он попытался размять их, но, к своему ужасу, понял, что не может пошевелиться. Остатки сна слетели с него мигом, он поднял голову и увидел, что крепко связан по рукам и ногам. Уже наступила ночь, но поляну ярко освещал костёр. В его неровном свете Райан увидел четырёх молодчиков, перебирающих содержимое его седельных сумок. Ещё один сидел чуть в стороне и с наслаждением что-то жевал. Райан попытался повернуться, чтобы посмотреть, есть ли ещё забредшие на огонёк нежданные гости, но в этот момент под ним предательски хрустнула ветка.
– Смотрите-ка, очухался! – сказал один из четверых, повернув на звук отёкшее лицо, с нездоровой краснотой на щеках. – А я уж думал, совсем дубы даст, Вилен приложил его знатно.
– Да чё ему сделается? Чай, череп крепкий, – пробасил в ответ широкоплечий бородатый мужик, продолжая активно копаться в сумке.
– Глянь-ка! А это что у тебя? – присвистнул он, обращаясь к пленнику и вытаскивая туго набитый кошелёк.
Райан не стал сообщать ему очевидное, судорожно размышляя над сложившимся положением и проклиная свою беспечность.
Мужик торопливо развязал тесьму и вытряхнул на ладонь пригоршню монет.
– Золото! Подмётками Ильтаира клянусь, самое настоящее золото! – закричал он и глаза его жадно заблестели. Он пересыпал монетки из руки в руку, восхищённо цокая: – Да на эти деньжища целый трактир купить можно и ещё останется!
Сидящий в стороне даже жевать прекратил и замер с набитым ртом.
– А ну, дай сюда! – заорал длинный как жердь, тощий рыжий детина. – Чего это ты, Блэз свои лапы в общаг запустил?! Прикарманить хочешь?
– Не ори, Вилен, что глотку дерёшь? – огрызнулся бородач.
– Лучше мне дай, я посчитаю, – торопливо протянул трясущиеся руки четвёртый, самый молодой, скользкий как угорь паренёк.
– Я те ща дам, Зак, так что мало не покажется, – оскалился Блэз, прижав кашель к груди.
