"Всё, что я сделал – всего лишь маленький шаг в сторону
света. Слабая тень того, чем я стану, когда уйду…"
( Неизвестный гений )
"Что пользы от названий, если у тебя всё равно нет денег".
( Terra Incognita )
* * *
Хорошо можно описать только уродство. Ну как, скажите на милость, можно описать внешность красивой женщины?
Впрочем, у неё несколько выступают скулы. Когда она суживает глаза, лицо её делается нервным и, пожалуй, злым. Она ярко красится.
Когда я увидел её, я подумал: "Ну всё, влип".
"Она странная",– сказал о ней один мой знакомый.– "Говорит: "Сделай мне хорошо",– а сама наводит на тебя пистолет. Может, не пойдём?"
Он привёл меня к ней в третьем часу ночи.
Она открыла дверь и, мельком бросив на меня взгляд, исчезла в комнате. Я опешил.
Он подтолкнул меня. Мы вошли и стали раздеваться.
Он задержался в прихожей.
Я вошёл в комнату.
Она повернулась ко мне.
– Сколько у вас денег?– спросила она быстро.
– Как… вообще?
– Сейчас.
– Немного,– сказал я, заискивающе улыбнувшись.
– О!– воскликнула она с досадой.– Ещё один нищий среди ночи!
У неё кончилась выпивка, она вызвала по телефону машину, а деньги ей привезут только завтра.
Деньги у меня всё же нашлись.
Так мы познакомились.
Мы приехали в гастроном, я заплатил. Потом мы поехали к ней.
По дороге она вспомнила, что дома нечего есть. Я сказал, что хлеба с колбасой будет вполне достаточно, и мы не стали возвращаться.
Я думал, что мы устроим пьянку, но вместо этого она сразу же затащила меня в постель.
А уж потом мы напились.
Не знаю, стоит ли продолжать. И вообще, стоит ли писать дальше.
Её зовут Нина.
Она сказала: "Надо знать, что тебе нужно в жизни, чтобы не испугаться, когда тебе это предложат".
Утром я должен был быть на работе, но проспал – мы проснулись только к обеду.
На другой день то же самое. А потом я вовсе перестал думать об этом.
В постели она…
– Только попробуй написать про меня какую-нибудь гадость!
В постели она оказалась само целомудрие.
– Я же сказала, только попробуй написать про меня гадость!
Первый раз она сказала мне, чтобы я убирался, на четвёртый день нашего знакомства.
Через полчаса я позвонил ей из автомата, и она разрешила мне вернуться.
Однажды она заявила: "До того как мы встретились, ты был дурак дураком".
Может быть, это и правда,– она всегда права, спорить с этим бессмысленно,– но кое-что я всё-таки знал.
Так я знал, что нельзя звонить сразу же после ссоры, да ещё из автомата. Ещё я знал, что ни в коем случае нельзя просить прощения ни у кого, тем более у женщины. И наконец, я знал, что нельзя возвращаться.
Не прошло и недели, как она выставила меня снова.
На этот раз извиняться пришлось ей.
Я просто снял трубку, набрал номер и молчал. Она разразилась ругательствами. Я молчал. Она принялась говорить без умолку. Я молчал.
Она замолчала.
Мы молча сопели, каждый в свою трубку.
Она сказала: "Ладно, прости".
Никакая она не истеричка, мне бы её нервы.
Когда я сказал ей, что люблю её,– я неудачно выбрал для этого время,– она только фыркнула: "Иди высморкайся, а потом скажи по-человечески, что тебе нужно".
Она бывает до безобразия груба.
Ну вот, всё только о ней. Почему я пишу только о ней, а о себе – ничего!
Даже обидно.
Вот возьму и не буду больше ничего писать!
Она сказала, чтобы я звал её Нина.
Время от времени я делал ей предложение, случалось, она принимала его, случалось – отказывала.
– Какой ты зануда. Я же сказала – нет.
Получается, что я и правда вёл себя как дурак или размазня, но этого всё равно не объяснишь. Она могла оскорблять меня, называть нытиком, скрягой, брюзгой, как угодно! Но в постели…
Вот возьму и напишу какую-нибудь гадость!
Всё равно, я никогда не встретил бы другой такой женщины. Мне просто повезло.
Первым делом она подчистую разорила меня, лишила работы, жилья, рассорила со всеми знакомыми, друзьями и родственниками.
Я подумал: "Вот мне и конец".
Но это было только начало.
Только вот до сих пор не могу понять, чего же именно.
Если из этих записей что-нибудь получится, и я опубликую их, то быть может, когда-нибудь буду обязан ей состоянием. И тогда я буду рассказывать, что начинал свою карьеру с того, что сочинял застольные речи.
Сначала она прикончила все мои сбережения, а потом с самым невинным видом спросила, как я теперь думаю содержать нас!
И ведь наверняка найдётся такой человек, который, увидев её, скажет, что у неё великоват рот и недостаточно пухлые губы. Может быть, он вообще скажет, что у неё неправильное лицо и большой рот, который она зачем-то всё время кривит,– обычно она делает это непроизвольно, даже не замечая,– но её глаза…
Вот. Дилемма:
– Всякое желание возникает в нас одновременно с возможностью его исполнить.
– Чем больше возможностей для исполнения желаний, тем меньше желаний (всесильный король может всё, но ничего не хочет; в качестве иллюстрации сгодится хотя бы новелла Борхеса о заточённом в подземелье короле, разгадывающем тайну пятен на шкуре ягуара).
Внешне эти два постулата противоречат один другому, однако, это не более чем видимость.
И то и другое верно. Всё дело в формулировке первого постулата – она неточна. Следовало сказать не "возможность", а "способность".
Прежде чем способность превратится в возможность, пройдёт время. Время – вот ключ этой дилеммы.
Формулировка первого постулата абстрагирована от времени – способность означает возможность. Но тогда и желание означает его отсутствие. Ведь желание – это то, что предшествует осуществлению, если же нет времени, то нет и того, что "перед тем как". А это и означает уничтожение желания в смысле второго постулата – путём обретения возможности его осуществления.
Дилемма разрешена.
Какой я всё-таки умный. А вёл себя как дурак.
Как-то раз она посреди ночи заявила, что уходит и будет мне очень признательна, если я останусь дома и не буду её сопровождать.
Я сделал вид, что обиделся и остался. А сам пошёл за ней.
Она пришла в парк и, забравшись на эстраду,– эстрада была освещена,– сидела и курила. И всё!
А я, прячась среди деревьев, битый час проторчал под моросящим дождём, пока не продрог до костей.
Зато в другой раз она приехала в компании каких-то двух мужиков, полуголая и к тому же вдребезги пьяная.
Закон подлости. Когда я увязывался за ней, она вела себя как паинька, но стоило только потерять её из вида – всё!
На ней был какой-то дурацкий халат с попугаями, под ним белое кружевное бельё, и больше ничего!
Она тут же завалилась в постель. А утром сказала, что ужасно провела ночь, что её напоили какой-то отравой, и чтобы я заткнулся, если не хочу, чтобы у неё лопнула голова.
Я человек гениальный (кого этим в наше время удивишь?) и при этом умный – нелепое сочетание.
Я мог бы развить идею, написать книгу, увлечь за собой миллионы людей по всему свету, воспламенив их огнём идеи, и, наверное, мог бы сделать на этом состояние.
