Первый день осени… Внезапно над городом прокатился тяжёлый раскат грома, по крыше дома забарабанили капли. Старинные часы с интарсированным корпусом показывали восемь утра. Доцент Бауманскогоуниверситета Борис Гусев проснулся очень рано, мысли не давали ему покоя.
– Дождь запел … – сонным голосом пробормотала Сара.
Борис, ничего не отвечая, продолжал машинально вести счёт упавшим каплям дождя: «Одна, две, три, четыре…» Затем повернулся к спящей девушке и поцеловал её.
– Ты – лучшая женщина на свете, твоё тело, словно мёд, всёсладкое, с головы до пальчиков ног, – он ещё раз поцеловал её, теперь уже в лоб.
– Я тебя люблю… – пробормотала она, приоткрыв глаза.
– И я, только тебя… – ответил он. – Прости, что я тебя подвёл вчера… – Борис отвернулся от неё.
– Не надо об этом, мне с тобой всегда хорошо, ты же знаешь. Достаточно того, что ты рядом, – она поцеловала его в шею, – рядом с тобой я всегда чувствую себя женщиной, любимой, желанной… Мы с тобой вчера просто любили друг друга… Мне этого довольно. С другой стороны, разве это так важно для тебя? – она открыла глаза.
– Важно… В любви всёважно, особенно мелочи.
– Ты же сам мне говорил, что секс – это игра…
Борис улыбнулся, но ничего не сказал в ответ, а лишь глубоко вздохнул.
– Почему у моего мальчика нет настроения? – она прижалась к нему ещё сильнее.
– Ты завтра улетаешь, и я тебя теряю.
– Совсем даже не теряешь. У нас есть сегодня целый день и целая ночь, которую мы можем провести вместе. Я просто на время отлучусь, – она пригладила его густые волосы, торчавшие в разные стороны после сна. – Папа с мамой меня ждут, я с лета не была на родине. Мне надо поговорить со своими, объяснить им… Хотя… – И, немного помедлив, добавила: – К тому же в компании BPвсёочень строго, меня с работы отпустили только на два дня…
Борис больше не произносил ни слова, а дождь продолжал барабанить по крыше. В комнате стало холодно, ветер гулял по комнате.
– Закрой окно, – попросила Сара, – холодно.
Он встал, подошёл к окну и закрыл его, потом снова лёг в постель, всёбез единого звука.
– Что молчишь? – она принялась гладить его по голове.
– Не знаю… Впервые в жизни ощущаю такую пустоту внутри. Сейчас лежу с тобой и не могу представить, как я буду без тебя. Как ты там будешь, одна? Восточный город, люди другие, всёчужое…
Сару несколько озадачил этот разговор. Какое-то время она лежала тихо, потом сказала:
– Я там буду не одна, а со своими родителями, братьями… И ещё, почему ты говоришь, что там всёчужое? Это мой родной город – и самый большой город на Кавказе, – произнесла она твёрдо.
– Одна, без меня, я имею в виду… А Москва для тебя не родной город?
– Да, но на первом месте стоит Баку. Жизнь там другая, она очень отличается от здешней, московской. Тебе надо как-нибудь полететь туда со мной…
– Ты этого хочешь? – спросил Борис, быстро взглянув на Сару.
– Ну конечно, хочу, дорогой.
– Тогда как-нибудь полетим с тобой туда.
– Кстати, ты знаешь, что означает название Баку?
– Нет, не знаю.
– Есть предположение, что слово «Баку» произошло от персидского слова «бад кубе» – обдуваемый ветром.
– Получается, там всегда ветрено?
– Почти всегда дует ветер с Каспийского моря. И пахнет нефтью.
– Сам бы я никогда не догадался, – слегка улыбнулся он.
Борис, конечно, знал все это, но не останавливал Сару. Ему нравилось, с какой гордостью она каждый раз рассказывает о городе, где родилась и выросла.
Она села на подоконник, и стала смотреть во двор с высоты второго этажа. Борис принёс из кухни чашечку кофе и тарелку с клубникой. Поставил рядом с ней, прикоснувшись губами к её щеке.
– Вот, я сам сварил для тебя. Конечно, я не умею варить настоящий восточный кофе, но старался, как мог. Onlyfor you…
Она кокетливо прищурив глаза ответила:
– Teşekkürler…
– Как? Повтори, пожалуйста…
– Teşekkürler… – улыбнувшись, она выбрала самую большую ягоду, откусила половину, протянув вторую часть Борису.
– Переведи.
– Это означает «благодарю». Ты со мной на английском, я с тобой на своём. А что? Раз ты меня любишь, обязан знать мой язык, я же русский знаю…
– Если ты выйдешь за меня замуж, я обещаю, что выучу азербайджанский!
Она ничего не ответила и отвела взгляд.
– Ну, что молчишь?
Она отпила из чашки, наслаждаясь вкусом крепкого сладкого кофе, и надкусила ещё одну ягоду.
– Вкусно… Ты знаешь, наши мужчины не привыкли так ухаживать, я имею в виду сварить кофе, приготовить еду для любимой женщины. Почти никто из них этого не делает… Одним словом, у нас всёнаоборот.
Он покачал головой и, улыбнувшись, сказал:
– Но вы сами избаловали своих мужчин…
– Совершенно верно! – согласилась девушка.
Они помолчали. Борис протяжно вздохнул:
– Все меня покидают. Вот и домработница ушла.
– Аманда?
– Да, Аманда. Рано утром ушла, вчера отпросилась у меня. У кого-то из её многочисленных родственниц сегодня день рождения.
– И что, прямо с утра отмечают? – удивилась она.
– Не знаю. Филиппинцы – они из другого мира, нам их не понять, и они нас не понимают. Я даже обрадовался, что она уйдёт сегодня, и мы с тобой останемся одни… – с грустью в голосе добавил он.
– Милый, я улетаю всего лишь на два дня. Перестань грустить, прошу тебя. Люди расстаются на годы…
– Скажи это моему сердцу, если, конечно, оно тебя поймёт…
Они опять надолго замолчали.
– Дождь все ещё идёт?
– Да. Мне нравится дождь… У нас говорят – если хочешь, чтобы Бог услышал твои молитвы, помолись, когда идёт дождь. Так всегда говорила моя прабабушка. Это просто пословица.
– Бабушки как старый сундук – внутри много всяких богатств, я имею в виду знаний. Когда они начинают говорить, то все вокруг молчат. Умение рассказывать одну и ту же историю многократно, и каждый раз по-новому дано только им…
Она согласно кивнула:
– Ты прав. Прабабушка умерла, когда мне было пятнадцать. Я тогда была у неё единственная правнучка, и назвали меня в честь неё, – глаза Сары погрустнели. – У меня был шок, долго не могла в себя прийти. Никогда не думала о том, что она когда-нибудь умрёт… Очень мудрая… До сих пор она как живая перед глазами… Мне её очень не хватает.
– Тебе повезло, а я не помню ни бабушку, ни прабабушку. Завидую тебе белой завистью, если ты часто вспоминаешь о ней, значит, она всёещё жива для тебя, – грустно улыбнулся он.
– Да, конечно, в моей памяти она жива… Ей было девяносто четыре года. Она была для нас связующим звеном с нашими предками…
На глазах Сары показались слезы. Борис обнял её, пытаясь успокоить.
– Не плачь. Надо молиться за неё. Она прожила достойную жизнь. Дай бог всем так…
