Никто не приходил к Кондру в течении целой недели. Спина успела зажить практически полностью. Возможность передвижения хотя бы по камере радовала не любившего сидеть Ирина. Меряя шагами маленькое пространство и считая дни по смене дня и ночи, младший страж закона терялся в догадках. Стражник, приносящий еду, не говорил ничего, не отвечал ни на какие вопросы, лишь пожимал плечами. Кондр только раздражался, видя его молчаливое поведение. Он попытался через стражника позвать Валейро Сорано, но тот помотал отрицательно головой и ушел. Ситуаци создавалась более чем странной. Преступника следовало либо разговорить посредством пытки, либо закончить расследование и отдать его судье, который назначит наказание соответственно закону. Кондра же не трогали совсем, словно о нем забыли либо появились новые обстоятельства. Как же хотелось младшему стражу закона поговорить со своим начальником.
Прошло семь дней, и за Кондром Ирином пришли четыре стражника. Ему приказали выйти из камеры и окружили, повели к выходу из тюрьмы. Кондр решил, что его ведут к судье. Душа успокоилась от сдвинувшихся, наконец-то, событий. Однако, было отвратительно от того, что Ирин не смог доказать свою невиновность. Пять лет работы на руднике сломят здоровье даже молодого и здорого человека, каковым является Кондр.
Дневной свет заставил прищурить глаза. Когда они привыкли, Кондр увидел стоящего недалеко Валейро Сорано. Ирин хотел подойти к начальнику, но ему не позволили стражники. Они быстро скрутили руки младшего стража закона веревкой и усадили на телегу, рядом с которой на лошадях находились шесть других стражников, сопровождающих преступника к месту заключения или казни. Телега тронулась. Кондр лишь проехал мимо своего начальника.
Когда телега покинула город, Кондр снова задался вопросом о происходящих вокруг странностях. Разве судья живет в другом городе? Что могло изменится всего лишь за неделю? Все походило на то, как будто Кондра уже приговорили и теперь отправляют к месту наказания. Какого? Ему даже не объявили об вынесенном приговоре, не сказали, что он стал бывшим младшим стражником закона. Возможно, его сейчас доставляют к месту казни. Иногда преступников увозят за город и предают смерти тайно. Кондр сейчас склонялся именно к такому решению судьи, тем более он являлся младшим стражем закона, казнь которых редко выставляют на всеобщее обозрение. Люди должны верить в их безупречность и жить спокойно с чувством защищенности. Если приговором избрана отправка Ирина на рудник, то после возвращения он уже никогда не сможет жить в родном городе. Боже! Неужели, он в последний раз видел свой город и проехал по его знакомым с детства улицам? Он ведь даже не успел попрощаться с ним. Что он думает? О какой ерунде! Быть может, ему осталось жить всего несколько часов? Кондр помнил, как сам в бытность свою стражником вот также сопровождал телегу с преступником. Ирин оглядел лица своих сопровождающих. Они были спокойны, хотя это ни о чем не говорило. Он сам был тогда внешне спокоен, хотя внутри все сжималось от предстоящей работы. Стражники не палачи, но и им приходится пачкать руки в крови. Только так можно перейти от стражника к младшему стражу закона. Жестоко!
За день к телеге Кондра присодинилось еще пять телег из близлежащищ деревень. На каждой из них сидел или лежал связанный преступник. Каждую телегу также сопровождало шестеро стражников. Кондр совершенно терялся в догадках по поводу своей участи. Казнимых тайно никогда не соединяли вместе. Так возили только на рудник. Разговаривать с другими преступниками не было возможности, так как телеги двигались одна за другой. Стражники ехали по трое с каждой стороны.
К вечеру добрались до первого тюремного домика. Подобные здания были построены по всему королевству. Они состояли из двух соединенных между собой помещений. В одном на ночь запирались преступники, в соседнем располагалась их охрана. Некоторым стражникам не хватало места внутри, и они вынуждены были спать под открытым небом. Мужчины, правящие телегами, оставались при лошадях, которые паслись возле домика. Во втором отделении домика находились сьестные припасы. Приготовлением пищи занимались тоже стражники.
Кондра вместе с другими пятью преступниками втолкнули в первое отделение тюремного домика, предварительно сняв веревки. Бежать не представлялось никакой возможности, так как стражников было в шесть раз больше. Освобожденные на ночь принялись разминать затекшие руки и ноги. Кондр сразу заметил, что все пятеро были знакомы между собой. По возникшему тут же разговору ему стало понятно, что все они являлись ворами и были пойманы на одной краже. Подробности ее не упоминались.
Самому старшему на вид можно было дать пятьдесят пять лет. Это был высокий и плотно сложенный мужчина с длинными черными волосами, собранными на затылке в хвост, и короткой бородой. Ходил преступник размашисто, уперев руки в бока. Он недобро поглядывал на совсем молодого парня, которому едва ли исполнилось двадцать лет. Кондр всегда жалел молодых людей, вставших на противозаконную дорогу. Он всегда считал несправедливым приравнение этих людей к уже повторившим преступление. Наказание в первый раз должно быть мягче, если дело не касается убийства или иного членовредительства. Начальник Валейро Сорано поддерживал его точку зрения, но только, когда они общались без посторонних.
— Это все из-за тебя! — указал пальцем старший на младшего. — Если бы ты не проявил беспечность по отношению к сторожу.
— Я говорил, что не смогу никого убить! — протестовал тот.
— Он все равно старик и скоро умрет. Может быть, уже умер под плетьми. Ты думаешь, его пощадят из-за возраста?
— Не знаю, но я здесь уже буду ни при чем.
— Ты бы оказал ему большую услугу, пробив ему голову! — мужчина уперся взглядом в младшего. — Ясно тебе!
— Я уже говорил и повторю снова: я никогда не стану убивать! Тебе понятно?
Старший схватился за голову, прокрутился вокруг самого себя.
— Ты жалеешь чужого человека вместо родного отца! О, Тайн, как ты можешь так безжалостно поступать?
— Безжалостно?! — вскинулся Тайн. — Не тебе говорить о жалости! Мне едва исполнилось шесть лет, когда ты со своими дружками, стоящими теперь здесь, пошел грабить на дорогу. Ты думаешь, что я забыл материнские слезы, когда она узнала обо всем, когда тебя первый раз отправили на рудник. Я обо всем помню слишком хорошо.
— Тогда ты должен помнить и то богатство, которое свалилось на нас! — преступник снова направил указательный палец на сына. — Помнишь свое лицо, когда я приносил тебе то сладости, то игрушки? Вижу, отлично помнишь.
