Председатель колхоза «Светлая Заря», Бабий сказал председателю Молочаевского сельсовета Заслонову:
– Это поле, у меня самое рискованное. В смысле земледелия. В прошлом году, его почти утрамбовали. Кто, тут только не топтался. И ботаники, и синоптики, и шпионы, со всего света. Но ничего, к осени оно оправилось. Я даже подумал, что все беды позади. Сглазил наверно. Нет, ты смотри, что делается! В прошлом году, хоть в лесу сели, голуби залетные …. В этом, прямо в поле приземлились. Надо вопрос, перед Ириной Витольдовной, ставить ребром. Пускай она половину урожая списывает и компенсацию выплачивает, из общественных фондов.
– Она скажет, чтобы ты компенсацию с летчиков требовал. – Возразил Заслонов.
Бородатый, одетый в национальную косоворотку, Заслонов смотрелся на краю колхозного поля, как Лев Толстой, над родовой пашней.
– Уже! Вот, я, уже, потребовал! – Разгорячился Бабий. – Чем эти, непонятно – кто, расплачиваться будут?! Ты, хоть предположить можешь?! Вот – то-то.
Колхозный председатель раздраженно уставился в сторону ямсового поля.
– Припыленные специалисты, уже целый век, спорят, на чем разумные существа летают. Типа – есть тарелки, летающие или, у их аппаратов, другая конфигурация. – Задумчиво сказал Заслонов. – Вот, и конец всем спорам. С этого дня, можно во все анналы записывать – летающим тарелкам быть!
– Что теперь делать? Не знаешь? – Спросил Бабий.
– Надо в соответствующие государственные структуры обращаться. – Сказал Заслонов. – Этот казус, в сфере, их компетенции.
В кабинете председателя КГБ, генерала Аксамитова, проходило чрезвычайное заседание, в узком, составе. На нем присутствовали начальник Кадрового Управления генерал Жемчужников, начальник Центрального управления – полковник Бурый и руководитель Инициативной группы, майор Злыдник. Присутствие майора Злыдника, подчеркивало серьезность проблемы, которая стояла на повестке дня.
Генерал Аксамитов не видел, последнего, воочию, с прошлого года, что благотворно сказывалось на его душевном равновесии. Все это время, комитет, под его руководством, успешно справлялся со всеми, находящимися в его компетенции, проблемами. А, именно: шпионажем, коррупцией и наркоторговлей. Правда, с последней, только, в пределах городской черты. За городской чертой, проблема наркотиков не стояла. Там, выйдя в поле, можно было, без злого умысла, нанюхаться васильков или еще каких-нибудь лютиков и провести в состоянии эйфории неопределенное количество времени. Поэтому сельская местность, особенно отдаленные районы, в плане наркотиков, была неподконтрольна государственному регулированию. Там происходило саморегулирование, на уровне развитого самосознания. Там, тех, кто нюхал, осознано, записывали в ботаники, после чего человек отправлялся лес, общаться с природой, до полного восстановления нормальных заворотов головного мозга.
Сегодняшнее, присутствие, в высоком кабинете, Злыдника, говорило о том, что привычные, рутинные дела, пора отложить и пора заняться проблемами мирового масштаба. Это напрягало Аксамитова, это наложило отпечаток озабоченности на лицо полковника Бурого. Даже генерал Жемчужников, обычно, относящийся к серьезным проблемам, с легкой иронией, выглядел хмуро. Поэтому вопрос прозвучавший, из его уст, в адрес майора, звучал откровенно угрожающе, без обычной вкрадчивости и ласки:
– Чем, ты, нас, собираешься порадовать? Говори четко, ясно и по существу!
– Слушаюсь! По существу: в поле, между населенными пунктами Молочаевка и Погорельцы, стоит летательный аппарат внеземного происхождения, внешне похожий на летающую тарелку. Появился вчера, ночью. Посадку наблюдал местный астральный синоптик и жители окрестных деревень, допризывного возраста.
В кабинете председателя, наступило молчание. Только, через какое-то время, генерал Жемчужников сказал:
– Ага! Дождались!
После этого, вновь наступило молчание, не очень долгое, но очень напряженное.
– Ты трюфелей, у Геннадия Петровича, не кушал? – спросил Жемчужников, сквозь сжатые зубы.
– Никак нет. Грибов не кушал, ландышей не курил. Вообще, просто приехал, посмотрел и сразу – обратно.
– Зачем ездили? – Сухо поинтересовался Аксамитов.
– По вызову. Позвонил участковый Марченко. Сказал, что лучше мне приехать. Зачем, по телефону, не сказал, только он – человек серьезный; без дела тревожить не станет. Тем более, там – аномалия, территория, мне подконтрольная. Я поехал. И, вот!
– «И, вот»! – Мрачно сказал Бурый. – Что, теперь, прикажешь делать?
– Я, тут – при чем, товарищ полковник? – Искрение, удивился Злыдник. – Я, тут – совершенно не причем! Они сами прилетели!
– Ты, эту тарелку, своими нездоровыми фантазиями, накликал! – Горячился Бурый. – Помнишь прошлогодние телерепортажи, которые организовывал?! Когда, к нам российская ракета прилетела?!
– Подождите, полковник. – Сказал Аксамитов. – Давайте – по существу! Виноватых будем искать потом.
Председатель взглянул на Злыдника:
– Сомнений быть не может? Это – тарелка?
– Она, самая. Геннадий Петрович, даже контакт установил.
О Геннадии Петровиче, астральном синоптике, из Молочаевской аномалии, знали все присутствующие. Геннадий Петрович Мирошниченко, в деревенском обиходе – Гена Кукурузник, получил широкую известность не только в Белоруссии, но и за границей республики. Его знали в России, знали на западе. Его знали, даже в странах ближнего и среднего востока. Правда одна деталь, из жизни гражданина Мирошниченко, была известна, лишь людям посвященным. А, именно – односельчанам и сотрудникам КГБ. Лет десять назад, недалекий, от рождения, Мирошниченко усугубил свое психическое здоровье, заблудившись в необъятных кукурузных полях, колхоза «Светлая Заря», и проблуждал, там все лето. Помогло выжить незадачливому экстремалу его обостренное чувство обаяния. Если с восприятием реальности у него было не все в порядке, то это компенсировалось обостренным нюхом.
– Большие деньги, мог бы в «Шанели» заколачивать. – Говорили про него, односельчане. – Ему одеколоны смешивать, как два пальца, об асфальт.
– На таможне, или, там, в наркоконтроле, мог, тоже, до высоких чинов дослужиться. – Соглашались, с ними собеседники. – Мимо него, без спросу, ничего не пронесешь. Ему кокаин, какой унюхать – раз плюнуть.
Во время, своих вынужденных скитаний, Геннадий Петрович, обнаружил белорусские трюфеля и питался ими, до уборочной. Он стал их первооткрывателем. Причем, белорусские, постэволюционные трюфеля, били свои французские аналоги, по всем статьям. Они превосходили их размерами, утонченностью аромата и вкусовыми качествами. Орден, за столь ценное открытие, ему не дали, только потому, что грибы обладали побочным эффектом. Употребленные в большом количестве, в купе со спиртными напитками, они вызывали галлюцинации, причем исключительно в уфологической плоскости.
