Тропой на юг
Ему снился родной дом. Слегка покосившаяся крыша. Из кирпичной трубы в небо поднимался белый дым. На кухне, как всегда, суетилась любимая супруга, готовя пышные пироги из свежих яблок. На улице дул густой свежий ветерок, наполненный всей гаммой невообразимых ароматов, которые почти стёрлись из памяти. Вместо них уже долгие годы он не чувствовал ничего, кроме отвратительного запаха тюремной еды, перемешанного удушающими ароматами отхожего места, украшающего угол тесной камеры. Ветер постепенно усиливался. Многовековые ели раскачивались из стороны в сторону, зазывая вглубь леса. Одинокий путник растеряно оглядывался по сторонам, не понимая, как оказался в дремучей чаще. От родного дома не осталось и следа. С неба посыпались серые хлопья пепла. Яростные порывы ветра сопровождались звуками схожими с рычанием диких хищников, притаившихся в густых таёжных зарослях. По спине побежали противные мурашки, а плечи непроизвольно подёрнулись, когда из чащи раздался душераздирающий вой.
– Нет, не вой, – пронеслось в голове, – это похоже на человеческий крик. Да, точно – это крик!
Звук усиливался, и вскоре пришлось зажать уши ладонями, дабы хоть как-то противостоять нестерпимой боли.
– А-а-а! Хватит! Пожалуйста, хватит…
Огромная тень промелькнула между деревьев. Силуэт был едва различим. Сердце забилось ещё сильнее.
– Бежать. Нужно бежать, не оглядываясь, – испуганно тараторил мужчина.
В этот момент из-за деревьев вверх устремилась неведомая чёрная птица. Взмах её крыльев рождал тот самый ветер, больно бьющий в лицо. Её крик был тем самым воем не то хищника, не то человека. Пылающие рубины глаз пожирали застывшую в ужасе жертву.
– Всё кончено, я больше не могу! – закричал мужчина, падая на колени – Оставь меня…
Вместо очередного крика раздалась неприятная трель похожая на истеричный хохот сумасшедшего. Она быстро усилилась и превратилась в нестерпимую мешанину громких звуков утреннего тюремного звонка. Грохот тяжёлых ботинок приближался, и вскоре зазвенели ключи, отпирающие решётки камер, тянущихся вдоль длинного коридора.
– А ну, вставайте, скоты! Если ещё хоть одного увижу лежащим через минуту, отправлю в карцер на неделю, – пригрозил грубый мужской голос надзирателя.
Камера под номером 204 уже давно стала для Сергея единственным домом. Он поднял голову, тяжёлую от ночных кошмаров. Где-то глубоко внутри ещё резонировали отголоски того жуткого воя, а по спине скатывались капельки холодного пота.
– Чёрт. Ну и ну, приснится же такая хрень, – недовольно пробурчал он и сел, свесив ноги с тюремных нар.
Просунув руку под подушку, Сергей достал обыкновенный спичечный коробок, хитро спрятанный за одним из металлических рёбер тюремной кровати. Потряс его и вместо деревянных спичек с серными головками достал пару синих таблеток. Недавний и довольно странный подарок от «братвы» оказался приятным сюрпризом. Следовательно, прежние заслуги до сих пор не забыты, а это значит, что всё в порядке.
– То, что доктор прописал, – усмехнулся он и закинул их себе в рот. – А ещё говорят, что не всё можно купить, когда у тебя есть бабки и уважение…
Мысли о давно утраченном доме и страшных ночных кошмарах быстро исчезали, растворяясь в памяти. Вместо них наваливалась тяжесть повседневного бытия, навсегда связанная с этим отвратительным местом.
– Заслужил ли я подобную участь? – время от времени Сергей задавал себе этот глупый вопрос. – Конечно же, нет! Они сами вынудили меня. Сами накликали беду и поплатились за это. Им просто не повезло, не с тем связались. А как, по-вашему, я должен был поступить?
Раз за разом прокручивая в голове былые преступления, Сергей Иванович Могилевский или, как его величали братки, «Могила», никогда не находил своей вины в случившемся. Страшная трагедия его жизни стала причиной многих жестоких убийств. Раздел сфер влияния, невинные жертвы – лишь крохотная часть его богатой биографии. К сожалению или к счастью, всё это в прошлом.
– Тоже мне вина…– удивлялся он. – Да и откуда она могла взяться? Мир так устроен. Если не сожрёшь ты, то обязательно найдётся рыбина или хищник, который с удовольствием полакомится тобой. Нет, тот самый хищник – это я! Скорее, пресловутая альфа, нежели вечно ноющие неудачники, которых за всю свою жизнь я повстречал немало.
Это был его корм. Просто средство существования. Когда Могила шёл на очередное дело, он не испытывал ненависти или вообще каких бы то ни было чувств. Просто шёл на работу, как и миллионы сограждан. Кто на завод, кто в шахту, кто за баранку, а у него немного другой профиль, в котором он достиг определённого мастерства.
Суровый приговор судьи, утвердивший срок заточения равный остатку самой жизни, Сергея нисколько не огорчил. Он прекрасно знал, что благодаря своим талантам непременно окажется на свободе, даже спустя много лет, но обязательно окажется.
– Вам, тупоголовым идиотам, не удержать меня в этих застенках. Нет, конечно же, нет. Я слишком люблю свободу и никогда не останусь сидеть на цепи как побитый пёс, – рассуждал он, каждый вечер глядя сквозь зарешёченное окно на осенние свинцовые облака, медленно ползущие по бескрайнему небу. – Моё время придёт, вот увидите. Я найду свою тропу на юг и буду загорать на песочном пляже в обществе полуголых девиц.
Почему-то именно сейчас он вспомнил про свою собственную семью. Двух пацанов, которым он так и не стал хорошим отцом. Вечно ворчащую жену, чьё недовольство и критика постоянно служили причиной конфликтов. Интересно, думают ли они о нём сейчас, или его имя уже давно стёрлось из их памяти?
– Нет, конечно же, это всё в прошлом, – Сергей поспешил отмахнуться от ненужных мыслей.
Воспоминания о прошлой жизни давно поблекли и почти стёрлись из памяти, оставив неприятный горький привкус. Он и сам старался как можно быстрее забыть обо всём, что было прежде, открывая новую страницу своей жизни. Сейчас его мысли всецело сосредоточены на планировании побега.
Колония особого режима, в которой отбывали наказания одни из самых жестоких убийц и террористов, находилась на самом севере Урала, едва не дотягиваясь до границ полярного круга. Погода тут, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Сильнейшие морозы зимой сменялись удушливой духотой и тучами насекомых летом.
Видеть местную природу Сергею и другим «гостям» зоны не доводилось. Окна камеры выходили на глухую стену грубо выкрашенного в серый цвет забора, а прогулочный двор, в котором он проводил едва ли час в нескончаемо долгих сутках, и вовсе не имел окон. Несмотря на унылость бытия, сиделец не тратил время попусту. В скромной тюремной библиотеке удалось найти несколько весьма интересных книг о выживании в диких условиях. Он погрузился в изучение техник охоты и сбора пищи. Карта Уральских северных поселений, полученная благодаря врождённой хитрости, была для него бесценным сокровищем, которое он тщательно скрывал от любопытных взглядов охранников.
