Я проснулся от жуткого леденящего душу воя – пробуждение не самое приятное, должен вам заметить. Спишь себе, ничего не подозреваешь, смотришь расчудесный сон и вдруг… На самом интересном месте. Такое!
Толпа мурашек плотным строем прошествовала по моей спине. Причем топали они как стадо слонов. Могли бы и поаккуратнее. Как-никак – спина моя, и мурашки тоже. Почему бы им между собой не договориться? Так нет, принялись топать как на параде. Как здесь не проснуться? И это в тот самый момент, когда соседка Светлана наклонилась надо мной и томно произнесла: «Сейчас я тебя поцелу-у-у-у-у-у». И далее по плану – толпа мурашек, неожиданное пробуждение. Нельзя же так сразу! Так можно от полученного шока заикой сделаться или того хуже. Вот дам, например, дуба и не узнаю, кто это так дико воет за стеной. Это ли не разочарование?
А действительно, кто может так выть? Судя по голосу, кто-то большой и страшный. На соседа Леню не похоже. Тот, когда поссорится с Томкой, может выдавать и не такое. Вот именно – не такое. Так испугать целое стадо мурашек никакому Лене не по силам. Софья Павловна вообще пенсионерка, женщина тихая и, как она сама говорит, добропорядочная. Издавать подобные звуки ей не пристало. Светлана? Помнится, во сне наклонилась надо мной именно она. Воет в порыве страсти? Это уже совсем из области фантастики. Да и не может выть ни одно человеческое существо таким нечеловеческим голосом. Быть может, она завела собаку? Предположение хотя и невероятное, но многое объясняющее. Тогда голосу этого пса позавидует его незабвенный предок, пугавший на болотах бедного сэра Генри.
После такого пробуждения спать решительно не хотелось.
«А не пойти ли мне посмотреть на того, кто издает эти ужасающие звуки?» – подумал я, садясь на кровати и пытаясь нащупать рукой выключатель.
Если вы решили, что я необыкновенный храбрец, чуть что сразу идущий навстречу опасности, то зря. Могу вас заверить – это не совсем так. Просто опасность неизвестная пугает гораздо более, чем определенная, пусть и воющая столь ужасно. А может, и не выл никто, просто кто-то из соседей громко включил телевизор и смотрит ужастики? Решено – иду.
Выключатель находиться не хотел. Сколько себя помню, он всегда был слева. Как только встаешь, стоит лишь протянуть руку и… Ничего. Гладкая холодная стена без малейших признаков нужного мне устройства. Одно из двух: или, пока я спал, коварный злоумышленник проник в квартиру и его похитил, или я не у себя дома.
Я представил злодея, который крадется на цыпочках, опасливо оглядываясь, чтобы посмотреть, крепко ли я сплю, и свинчивает со стены выключатель. Сцена представилась настолько ярко, что я не удержался от смешка. Нет, первый вариант маловероятен. Получается, что я не у себя? А если не у себя, то, спрашивается, где?
– Люди, где я?!
– У-у-у-у-у-у-у-у-у.
Мог бы и не спрашивать. Ответ мне оптимизма не добавил, зато прибавил любопытства. Определенно надо посмотреть, кто же издает такие леденящие сердце звуки.
Я встал и направился к выходу, пытаясь нащупать руками неожиданное препятствие, если оно вдруг возникнет на пути. Узкая полоса тусклого света позволяла хоть как-то сориентироваться в направлении. Споткнувшись обо что-то – нет, я точно не у себя в квартире, я приблизился к двери и решительно толкнул ее от себя. Дверь отворилась с ужасным скрипом, и взгляду моему предстала небольшая комната, освещенная неровным пляшущим светом факелов, и часть коридора. Именно часть. Убегающий вдаль коридор терялся в темноте, пламя факелов подрагивало, заставляя тени, отбрасываемые неровностями стен, сложенных из грубо отесанного камня, выплясывать замысловатые пируэты. Нет, я точно не у себя дома!
Помещение за дверью было небольшим, по крайней мере, его видимая часть. Та, что находилась слева. За стеной справа кто-то шумно дышал, подражая кузнечным мехам, работающим с неподобающей для них частотой. Звук этот никак не вязался с чем-то маленьким и безопасным. Мой страх упорно боролся с любопытством. В неравной борьбе любопытство победило, и я мысленно пожал ему руку. Собравшись с силами, я шагнул за порог. И оказался нос к носу с кем-то огромным и лохматым!
Как следует рассмотреть лохматого я не успел. Чудовище открыло пасть такого размера, что моя голова поместилась бы туда без труда. Я в ужасе зажмурился, сердце отбивало удары в ожидании неминуемой смерти, но та почему-то не торопилась приходить. Вместо этого послышался звук, очень напоминающий зевание, и кузнечные меха заработали снова. Если зевает, то точно не собирается меня есть, по крайней мере, пока. Я открыл один глаз.
Это была собака. Собака?! Да? Нет? Вы видели когда-нибудь собак такого размера?! Сидя, она была одного роста со мной и смотрела мне прямо глаза в глаза. И это при том, что я совсем не маленький, никак не меньше метра восьмидесяти. И вес у меня килограммов девяносто. Сколько может весить сидевшее напротив чудовище, не возьмусь предположить. Судя по его плотному телосложению, килограммов двести, не меньше. А то и все двести пятьдесят.
– Ты кто? – спросил я. Не столько надеясь на ответ, сколько для того, чтобы хоть что-нибудь сказать. Быть может, звуки моего голоса развеют наваждение?
– Кто я, кто мы? Зачем приходим в этот мир? – и собака еще раз зевнула.
Обалдеть! Говорящая собака. Я попытался ущипнуть себя.
– Могу укусить, – предложила собака и добавила, чуть подумав: – Тихонько, лишь для осознания реальности бытия.
Я молчал, потрясенный тем, что собака не только говорит, но и выражается с изящностью, скорее присущей ученому-философу, чем четвероногому другу людей. Да что там, собакам вообще не пристало выражать свои мысли человеческим языком. Наверное, именно поэтому, как и о чем они думают, обычно остается для людей загадкой.
Не знаю, долго бы я простоял, удивленно замерев, но собака вдруг двинулась навстречу и лизнула меня огромным, немного шершавым языком.
– Тьфу, тьфу! – я отскочил к дальней стене (не так уж и далеко, не более двух метров), усиленно отплевываясь. Не привык я к таким процедурам, и при всей моей любви к животным умываться предпочитаю традиционно. То есть водой из-под крана. Быть может, для некоторых собаководов приятно, когда их домашний любимец в порыве чувств лизнет их в нос. Какая мелочь. Вы не видели языка того пса, перед которым я оказался.
– Ну как, убедился? – спросила собака. – Если нет, могу все-таки укусить.
Да, такое не приснится даже в кошмарном сне!
– Нет-нет, пожалуй, все-таки не стоит! Все было очень убедительно, – поспешил заверить я. – А почему ты разговариваешь?
– Разговаривать запрещено, – сказала собака и отвернулась к стене, продолжая коситься на меня одним глазом.
