Ричард
Спиной Рич чувствовал острый угол дома. Аккурат между лопатками. Нарочно, со всего размаха, Гога впечатал своевольного приятеля прямо в угол. Так ему! Для вразумления споткнувшихся. Гога был недалеким парнем, но любил читать энциклопедический словарь. Держал всегда на столе. Выискивал сложные выражения, запоминал и грозился по-умному. Гога поднял увесистый кулак, чтобы вразумить, собирался вдарить в ухо, но не успел.
– Милиция! Сюда! – звонкий девичий голос надвое разрезал тишину и вечерние сумерки. До голоса было темно и глухо, а после – надежда и свет.
– Дура, не ори, – Гога отпрыгнул в сторону, вглядываясь в темноту.
– Вон он! – голос указывал прямо на Гогу и нервы сдали. – Держите его!
– Потом поговорим, – Гога спешно занырнул в спасительные кусты.
Струсил дружок. Встречаться с милицией ему никак нельзя. Сразу в армию загребут. А то и похуже, припомнят прошлые грешки и новых навесят, не постесняются. Рич повел плечами, встряхнулся, избавляясь от неприятного ощущения в спине. Крепко его Гога приложил. Потом Рич с ним разберется. Поискал глазами спасительницу. На дорожке под фонарем виднелась тоненькая фигурка в белой блузке и темной юбке. Одна-одинешенька и никакой милиции. Вот, глупая. И отчаянная.
– С вами все в порядке?
– Со мной? – Рич опешил.
Пусть он пока не в главарях, но определенный авторитет на районе у него имелся. Просто сглупил и доверился. Гогу считал своим. Зря. От Гоги Рич не ожидал нападения. Они вместе дела крутили. Подпустил близко. Вот и получил. Теперь Гога упал за край доверия, никогда больше не поднимется в глазах Ричарда. Но это дело личное, а пигалица не права. Уж точно не ей, культурненькой отличнице, справляться о его самочувствии. Что она понимает в мужской дружбе и вражде.
– С вами, конечно, – девчонка подошла поближе. – Вас же били.
– Давай, провожу, – грубовато ответил Рич. – Про милицию соврала? Додумалась. Еще бы про пожар заорала.
– В следующий раз заору, – пообещала девчонка. – За что он вас?
– Не лезь не в свое дело. Целей будешь. Дольше проживешь.
– Это ваше спасибо?
Рич засмеялся. Забавная колючка. Он не собирался целовать эту пигалицу, хотел только снять очки, чтобы разглядеть цвет глаз, но она дернулась и Рич тоже дернулся. Обнял. И поцеловал. Ласково. Чувствуя под своими губами мягкое тепло. Которое хотелось смаковать как лакомство. Хотя привык не церемониться с женским полом. В его компании девки были наглые, пахли куревом и дешевыми духами. Эта же пахла свежестью, чем-то пронзительно летним, знакомым и приятным. Рич глубоко вдохнул и проснулся. Будильник прозвенел.
Жаль, не досмотрел чудесный сон до конца. Знал его наизусть, а не надоедал. Там дальше шло, как девчонка выхватила свои очки и покачала перед его носом пальцем с острым ноготком. Запретила провожать, даже имя отказалась говорить, но Рич все равно шел следом до ее дома. Как привязанный. И улыбался. Собирался днем подкараулить и познакомиться нормально, в кафе пригласить. Но больше они не увиделись. На следующее утро Рича забрали в армию, наверно, Гога подсуетился, связи имелись, не захотел честного соперничества.
После подмосковной учебки попал в Афган, вернулся другим человеком, и жизнь пошла другая. Успевай только поворачиваться, чтобы в спину не выстрелили, как Гоге. Боялся Гога сгинуть в армии, а сгинул на гражданке. Свои же шлепнули. Пытался Рич найти ту очкастенькую пигалицу, не повезло. По старому адресу не проживала, город большой, а он ее имени даже не знал. Наверно, институт закончила пигалица. Возможно, и замуж успела выскочить. Но помнил Рич русые с рыжинкой волосы до плеч, очки, мягкие губы. И запах свежести, как после летнего дождя.
В спину что-то кололо. В том самом месте, между лопатками. Потому, наверно, и приснилась та давняя история. Много времени прошло, а не отпускает. Рич повернулся на бок. Так и есть, котяра притащил свою любимую игрушку. Удочку с кисточкой на конце. Черный разбойник, хотел утренней разминки, а некогда Ричу с ним играть. Пора на работу собираться. Охранять товарную биржу. Сегодня трудный день, крупные торги, набьется полный зал крикливых, нахальных брокеров. Кому сахар, кому прокат, кому телевизоры или самовары расписные. Весь дефицит на бирже продавался.
В отпуск бы Ричу, в лес, на речку. Мечта красивая. Но конкуренты не дремлют, директор Рича не отпустит. Без авторитетной охраны и скорых на расправу бойцов бизнес загнется на раз-два. Требуется проверять и сотрудников, и торговцев. Рича боялись. И правильно, своих бойцов он самолично натаскивал. И увольнял безжалостно тех, кто проявлял слабину. После нежных воспоминаний соваться в дерьмо не хотелось. Рич зарычал, испугав кота, и запретил себе растекаться как амеба. Встал под ледяной душ. Чашка кофе без сахара и полная боевая готовность к рабочему дню. Все как обычно.
Инна
Биржа располагалась в самом центре города. Перед входом в главный офис стоял БТР со спущенными колесами. Инна чуть замедлила шаг. Торопиться в незнакомую, чуждую ей жизнь не обязательно. Когда-то в этом здании располагалась высшая партийная школа, а теперь вот, биржа. Совсем другие люди командуют. Брокеры. И слов-то таких раньше не знала. Торговля в любых видах Инну не интересовала. Вот наука совсем другое дело. Только все изменилось. Хочешь, не хочешь, новые слова придется запомнить.
На широком крыльце, прямо под огромными буквами “Товарная биржа”, курила Ольга, бывшая одноклассница и закадычная подруга. Завидев Инну, Ольга щелчком отправила сигарету в урну и сделала невинное лицо. Инна осуждающе покачала головой. За курение Инна подруг стыдила. Ольга и Светка все равно курили и бросать не собирались, но от Инны по возможности таились. Не хотели расстраивать идеалистку.
– Да не курю я, Инка, не зырь так, тебя просто жду.
– Это ваша обещанная красота? – Инна кивнула в сторону БТР. Центральная площадь города и на тебе.
– Не, это не наша. Бойцы Ричарда на разборки на ней ездят. Своя справедливость, в натуре.
– На спущенных колесах? Это модно теперь?
– Они ж сами, на ходу накачиваются. Не знала?
– Колеса, бойцы и справедливость сами накачиваются на ходу. И я тоже... накачиваюсь... ерундой этой.
– Да, не пыли ты, Инка. Ну, не институт благородных девиц. Светка ждет, пошли скорее.
Инна оглядела площадь, заставленную иномарками, сморщила нос. Между иномарками бродили менялы, скупали золото и валюту. У кого-то водились доллары, а у Инны и рублей было негусто. Увиденное совсем не понравилось. Только никто Инну не спросил, начинать ли перестройку, плодить ли комки, тоже дурацкое слово комок, и открывать ли биржи. Она неуверенно поднималась по лестнице за Ольгой. Светка, еще одна одноклассница и подруга, радостно встретила их на втором этаже.
