Духовный cмысл русской истории
В старом студенческом анекдоте профессор, просматривая главу из диссертации своего аспиранта, задает попутно простенькие вопросы:
– В каком году Ярослав Мудрый начал в Киеве княжить?
Ответ известен любому студенту – в 1019 году. Но аспирант давно уже в учебники не заглядывал…
– Знал, профессор… – говорит он. – Да забыл…
– Бывает… Бывает… – Профессор листает диссертацию дальше. – А в каком году равноапостольный князь Владимир скончался?
– И это тоже знал, профессор, да забыл… – горестно вздыхает аспирант.
– Ну что ж… Вы не расстраивайтесь, главное… А когда Русь основана была, знаете?
– Конечно, профессор… Но тоже забыл…
– Ну что же вы так, молодой человек! – говорит профессор. – Я всю жизнь положил, чтобы этот вопрос выяснить… А вы, оказывается, знали да забыли… Вы бы, молодой человек, хоть записали бы где-нибудь…
Разумеется, вопрос в анекдоте поставлен некорректно – наша страна не город, не учреждение, не партия, чтобы ее можно было основать.
Не вполне корректна и профессорская реплика.
Известно немало дат, от которых можно условиться вести отсчет русской истории. Можно принять, например, в качестве точки отсчета первый век нашей эры, когда в античных источниках начинают упоминаться венеды, или четвертый век, когда начинается расселения славян в Восточной Европе, или шестой век, когда образуется союз ильменских славян.
Подойдет и 811 год, которым датируется первое упоминание о Руси («Ruzzi») в «Баварском хронографе». Можно взять и 838 год – год первого посольства русского князя (кагана) в Константинополь. Или 859 год, когда впервые упоминается Новгород Великий – столица Новгородской земли.
Или 18 июня 860 года – дата «Фотиева крещения Руси».
По свидетельству греческой хроники, «безбожных Руси лодьи» появились тогда у стен Константинополя. По приказу патриарха Фотия по стенам осажденного города пронесли ризы Богоматери. И как только эта «девственная риза была обнесена по стене, варвары принялись снимать осаду города, а мы избавились от ожидаемого плена и сподобились неожиданного спасения». Тогда и родился чрезвычайно почитаемый на Руси праздник Покрова Божией Матери. Тогда 25 июня и был заключен первый договор русов с Византией, согласно которому греки обязались выплачивать дань Руси.
Кстати, этим годом впервые упоминается в летописях и Киев.
И конечно же отсчет русской государственности можно вести и с 862 года – года легендарного призвания варягов.
«Когда во всей славянской земле встал род на род, и сделалась большая усобица, и пошли за море к варягам, к руси… Сказали руси чудь, славяне, кривичи, весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
И пришли варяги на Русь… «Норманнский конунг» Рюрик с дружиною сел в Ладоге, Синеус – в Белоозере, Трувор – в Изборске.
Можно продолжать перечисление далее, но и приведенного перечня дат достаточно, чтобы увидеть, что Русь родилась, возникла, когда наступил срок, и, если приглядеться внимательнее, обнаружить, что Божия Воля в появлении нашей страны явно превалирует над прочими обстоятельствами.
Поэтому-то определение точки отсчета русской истории – это не вопрос датировки, а вопрос того, что мы хотели бы получить от своей истории.
«Что есть история? – задавался вопросом Николай Михайлович Карамзин. И сам же отвечал на него, давая наиболее глубокую и точную формулировку смысла и содержания истории: – Память прошедшего, идея настоящего, предсказание будущего».[1]
Другой русский историк, Николай Герасимович Устроялов, прагматично сузил карамзинское понимание истории.
«Русская история, – говорил он, – в смысле науки, как основательное знание минувшей судьбы русского народа, должна объяснить постепенное развитие гражданской жизни его, от первого начала ее до настоящего времени, с тем, чтобы, разлив свет на главные условия быта общественного и раскрыв, почему они существуют так, а не иначе, указать: какие место занимает Россия в системе прочих государств, какие правила политики внутренней и внешней наиболее были сообразны с ее выгодами; какое причины, как плоды времени и обстоятельств, ускоряли или замедляли успехи ее промышленности и образованности»[2]…
Однако уже в ХХ веке понимание истории, даже только как идеи настоящего, оказалось настолько перегруженным социальными и национальными амбициями и ожиданиями, что для научной аргументации тут порою просто не оставалось места:
«И вот Русы вынули мечи и напали на греков, и отогнали их от своих морских берегов. И тогда греки привели рати, защищенные железными бронями. И была сеча велика, и вороны там граяли при виде человечины, разбросанной по полю. И ели они останки греческие, русские не трогали… И там сражались Солнце с Месяцем за землю ту. И небо сражалось за поле битвы, чтобы земля та не попала в руки еллинские, а осталась Русской»[3] …
Разумеется, продвижению «Велесовой книги» и процитированных нами «Русских вед» немало способствовало фельетонно-карикатурное восприятие русской истории, семьдесят лет насаждавшееся местечково-большевистскими идеологами.
Наиболее полно это отношение к русской истории воплотил ученик либерала В.О. Ключевского, заместитель наркома просвещения М.Н. Покровский в своем учебнике «Русская история в самом сжатом очерке».
Литературную, так сказать «поэтическую», версию русофобски-человеконенавистнических взглядов М.Н. Покровского дал Джек (Яков) Алтаузен, который, по его собственному признанию, «историю злую» России разучил только для того, чтобы подпитывать свою местечковую ненависть к русскому народу.
«Для того чтоб ненавидеть их, надо знать, как жили они»[4], – писал он…
Я предлагаю Минина расплавить.
Пожарского. Зачем им пьедестал?
Довольно нам двух лавочников славить.
Их за прилавками Октябрь застал.
Случайно им мы не свернули шею.
Им это было бы под стать.
Подумаешь, они спасли Расею.
А может, лучше было б не спасать?
[5]Отказ от предшествовавшей русской истории стал фундаментом, на котором выстраивалось здание большевистской идеологии. И хотя время от времени по мере надобности извлекались из тьмы прошлого нужные исторические события и персонажи, сама русская история, – а история православной Руси в особенности! – секретилась в нашей стране строже, чем оборонные секреты.
Сейчас молодым людям просто невозможно объяснить, что «Историю государства Российского» Н.М. Карамзина многие наши современники прочитали в журнале «Москва» в конце восьмидесятых годов, когда началась перестройка, а до этого, все семьдесят советских лет, ее просто не издавали. И разве только история Н.М. Карамзина была скрыта от русского человека? Кроме учителя М.Н. Покровского В.О. Ключевского да тяжелого многотомного труда С.М. Соловьева и не было больше никаких курсов по русской истории!
