– М-матии-иильда!.. – взвыла я, заслышав характерный треск. Потому
что настоящий кошатник по малейшим оттенкам звука даже сквозь сон в пять утра
поймёт, дерёт кисанька свою когтеточку или хозяйский диван.
Подушка, отправленная в полёт в направлении звука, угодила в ни в чём
не повинную Мегеру, мирно спящую на том же диване. Мегера подняла голову и еле слышно
выдавила обиженное «мя» – крайнюю степень негодования. Природа щедро отсыпала
Мегере и ума, и кротости, и кошачьей красоты, а вот на голосе сэкономила. За
семь лет это тихое «мя» я слышала не чаще одного раза за год, в остальное время
Мегера хранила обет молчания.
Чего не скажешь о Матильде-незатыкашечке – с ней природа обошлась
ровно наоборот.
Занимался рассвет, но я, хоть и привыкла вставать рано, всё же
откинулась обратно на кровать в надежде подремать ещё часок. Очень уж
волнительный сон снился, хотелось досмотреть.
Спустя какое-то время из сна меня всё же вырвал мокрый язычок
Мегеры, вылизывающей руку. И если Матильда вылизывала хозяйку во всю длину
своей розовой наждачки, сдирая кожу, то деликатная Мегера только самым
кончиком. Я улыбнулась и открыла глаза – пора вставать. Только вместо кошки
рядом со мной сидела незнакомая барышня и аккуратно протирала мне руки мокрой тряпочкой.
– А-ааааа!! – только и смогла хрипло пробулькать я.
– А-АААААА!!!.. – заорала девица, подпрыгнув на месте. Она
опрокинула тазик с водой, бросила тряпку и выбежала из комнаты, продолжая орать
как резаная.
Это что сейчас такое было? Откуда она взялась? Я окончательно продрала
глаза и поняла, что всё ещё страннее. Во-первых, я была не у себя. Да, в новой
съёмной квартире я жила всего месяц, но не могла же забыть, как она выглядит!
Ладно, ещё шелковистые обои в нежный розовый цветочек – с ними я смогла
бы смириться, в моей квартире было что-то похожее наклеено, но не четырёхметровые
потолки же! И не витражные окна в пол, прикрытые тончайшими занавесками.
И ведь не пила накануне, как меня тогда в такие приключения
угораздило попасть? Ор уже стих, зато совсем рядом захлопали двери, начали
доноситься взволнованные возгласы, всё пришло в какое-то хаотичное движение.
Вот той самой пятой точкой, которая меня сюда занесла, чувствовала, что я тому
виной.
Прежде чем вернётся напуганная девица, надо хоть одеться. Мало ли,
за охраной побежала. Я перекатилась на край кровати, чудовищно широкой, куда
там до неё моей «полуторке», но вместо того, чтобы встать на ноги, кулём
свалилась на пол. Ноги держать отказывались. Опоили, гады, мелькнула мысль.
Похитили, увезли к чёрту на кулички. А, судя по отсутствию на мне одежды и даже
белья, ещё и воспользовались в гнусных целях.
За дверью послышались шаги, голоса, и я поспешила стянуть с кровати
тонкое одеяло. Внезапно ослабевшим рукам даже оно показалось тяжеленным. Только
и успела прикрыть тушку, как дверь распахнулась.
– Девочка моя! – всплеснула руками стройная милая дама в пышном длинном
платье.
Середина-конец девятнадцатого века, не позднее, оценила я наряд. Что
даём? «Анну Каренину» или «Женитьбу Бальзаминова»? Потому что, судя по одежде
столпившегося у двери народа, очутилась я не где-нибудь, а в театре. Ой,
надеюсь, не на сцене же… Я обернулась, но обнаружила позади себя глухую стену,
тем и успокоилась.
– Отвернитесь! Всем выйти! – скомандовала дама, заметив мои метания.
– Мариса, да помоги ты уже, не стой столбом!
Девица, выбежавшая отсюда с криками пять минут назад, теперь была
подозрительно спокойна и только восторженно улыбалась, хлопая глазами. Тем не
менее она ловко подхватила меня на руки и бережно опустила обратно на кровать, разгладив
одеяло.
Милая дама в волнении присела на краешек, осторожно взяла меня за
руку.
– Девочка моя… вернулась… услышала Сагарта Милостивая…
Больше она ничего сказать не успела, потому что из её умело подведённых
глаз хлынул поток слёз. Спустя несколько секунд и крепкая девица Мариса вторила
ей вполне искренним рёвом, всхлипывая и шмыгая носом.
От растерянности я и сама чуть не захлюпала – и было от чего! Лежу
голая, в незнакомом месте, а вокруг разыгрывается какой-то спектакль, к
которому мне не дали прочитать роль. Или это такое шоу? Делают же так, что
человек попадает в пикантную ситуацию, как-то выкручивается, а ему потом – оп!
Вас снимала скрытая камера…
– Милые дамы, – начала я осторожно. – А вы не соблаговолите
объяснить…
Голос мой тоже ослабел и казался чужим, но и этого писка хватило,
чтобы прервать наводнение.
– Дитя моё, – всё повторяла дама, не отрывая от меня нежного
взгляда, словно никак не могла насмотреться. – Вернулась… Как я ждала… Верила,
что настанет этот чудесный день…
Играла она очень убедительно, но немного перегибала, как мне
показалось. Ну, хотя бы без патетического заламывания рук обошлось. О,
вспомнила!.. «Слава богу, ты пришёл!» – кажется, так эта передача называлась. Ладно,
подыграем.
– Эхения, доченька…
– Ну, какая ещё Евгения, маменька, раз мы родные люди, – улыбнулась
я. – Можно просто Женя.
Сама я пока крутила головой вокруг в поисках камер. Что-то во рту
пересохло, аж голос сам не свой. Я выразительно откашлялась.
– Мариса, воды, бегом! – дама хлопнула в ладоши, и девица Мариса
просто сделала полшага и исчезла в… Я даже не знаю, как это назвать, но таких
спецэффектов я точно не ожидала. В воздухе будто расстегнули молнию, открыв
дополнительное пространство. В нём-то она и исчезла. А через пару секунд
вынырнула обратно со стаканом воды. Затем немыслимое пространство схлопнулось обратно,
как ничего и не было.
– Попей, дорогая, это была такая длинная дорога…
– Ы-ы… – только и смогла выдавить я, вытаращившись на то место, где
только что порвалось не только пространство, но, кажется, и весь мой здравый
смысл. – Что это было?
– Где?.. Ах, портал. Сама бы она минут десять бегала до кухни и
обратно.
– Портал?.. – уверена, я сейчас выглядела умственно отсталой.
– Ну, а как ещё… Ох, девочка ты моя бедная! – вдруг снова
разволновалась дама. – Тебя же, наверно, с этой самой… как её… Земли? Да, Земли
вынесло! Но не переживай, доченька, теперь ты, наконец, дома.
– К-куда вынесло? – подозрительно спросила я.
– В свой единственно родной мир. Арсандис, лучший из магических
миров Конгломерата, – с гордостью и нежностью ответила она.
1.2
Нет, по отдельности эти слова мне были понятны. А вот все вместе не
укладывались в голове. Особенно сочетание «родной» и «магический». Потому что
появилась я на свет в роддоме номер семь нашей славной северной столицы.
Никакой сантабарбары с подменой младенцев быть не могло – по факту рождения
отец первым делом гордо зафиксировал на фото родимое пятно на пухлой
младенческой ручке. Такое же красовалось и у него на том же месте, с этой
меткой я и прожила тридцать три года вполне себе приземлённой жизни. Ай, да
сейчас сами всё увидите…
