– Что, Максим?
Референт бесшумно скользнул к столу и положил перед Громовым распечатку:
– Вам это может быть интересно, Андрей Петрович.
Интересы первого и единственного на юге России олигарха в этот предвечерний час были немногочисленны и не блистали разнообразием. Громову хотелось домой, к семье, ужинать и спать. Но интонации образцового референта обещали нечто необычное, и Громов послушно заглянул в бумажку.
– «Управление внутренних дел на воздушном транспорте подтвердило факт «кражи века» в международном аэропорту города Москвы». А я тут при чем?
Он посмотрел на помощника, и тот едва заметно дрогнул подбородком, предлагая продолжить чтение.
– «Авиатехник дежурной смены наземного обслуживания, фамилию которого следствие не называет, занимался подготовкой самолета к рейсу на Монреаль. Улучив момент, он присвоил партию алмазов, которые предназначались для отправки в Канаду».
Громов хмыкнул и вопросительно вздернул брови:
– Алмазы, говоришь?
Референт кивнул.
Андрей Петрович уже без понуждения уткнулся в бумажку.
– «Отправителя груза представитель управления назвать отказался, однако по непроверенным данным, алмазы принадлежат объединению «Алмазювелирторг». Ага! «Вся партия алмазов оценивается экспертами в полтора миллиона долларов, – с откровенным удовольствием прочитал Андрей Петрович. – Сенсационное преступление не планировалось заранее и целиком лежит на совести персонала аэропорта. Перед отправкой в Канаду груз некоторое время находился под надежной охраной на складе драгметаллов аэропорта, откуда был сдан вместе с тремя другими ценными посылками бортпроводнику. Стюард, однако, оставил груз без присмотра и ушел по своим делам, чем не замедлил воспользоваться авиатехник – «молодой человек из очень хорошей семьи», как его характеризуют на работе. Удачной краже способствовала и компактность груза, представляющего собой мешочек весом 250 граммов». Да, это забавно, спасибо!
Махнув бумажкой, он отпустил референта, и тот мгновенно испарился.
Громов потянулся к телефону, набрал знакомый номер и, дожидаясь, пока гудки в трубке сменит голос вызываемого абонента, радостной скороговоркой дочитал вслух:
– «Кражу обнаружили лишь по прибытии самолета в Монреаль, откуда дали телеграмму в Москву. Поиски похищенного груза осложнились тем, что авиатехник, уйдя со смены, не вернулся домой». Здоров, Василий!
– Ну, неужто? Сам Андрей Петрович Громов мне звонить изволят? – насмешливо загудел в мобильнике басовитый голос. – Что, отыграться надумал, салага?
– В прошлый раз мы с тобой вничью сыграли, Вася, ты забыл? Ах, возраст, возраст! – не задержался с ответной колкостью Андрей Петрович. – Хорошо, считай, что я двинул свою пешку на Е4, хотя я тебе не ради шахмат звоню. Я посочувствовать тебе намерен, Вась! Ты, говорят, в каком-то аэропорту на полтора лимона баксов камешков потерял, раззява этакий?
Он засмеялся, и собеседник смущенно хмыкнул.
– Ох, язва ты, Петрович! Ну, есть такое дело, свистнули у меня горсть алмазов, ты же знаешь таможенников – это натуральные разбойники и бандиты.
– Кто бы спорил, – согласился южнороссийский олигарх.
– Но я не сильно печалюсь, Андрюш, – поведал его собеседник, и по голосу было слышно – так и есть, он ничуть не грустит. – Мне-то какая беда? Груз был застрахован, так что пусть авиаперевозчик убивается, это его проблемы – и финансовые, и кадровые. Тут ведь, знаешь, особая пикантность ситуации в том, что кражу совершил сотрудник цеха, известного решительной борьбой за свои права. Совсем недавно они бастовали, протестуя против того, что полиция обыскивает сотрудников, подозревая их в регулярных хищениях бортового питания!
– Наловчились куриные ножки и булки ховать по карманам! – хмыкнул Громов. – А твою-то покражу нашли или нет?
– Вора нашли, – голос в трубке построжал. – Да только поздно: при нем уже ни камешков, ни денежек не было. Он успел снять со своего банковского счета все свои сбережения, да на этом все его везение и кончилось.
– Это как?
– А вот так: встретили дурачка лихие люди, все добро у него забрали, а самого придушили.
– И что?
– А то: ищи, как говорится, ветра в поле! Менты гопоту местную перетряхивают, концы ищут, но пока все глухо. Думаю, ни убивцев, ни камешки не найдут.
– Пессимист ты, Василий, – упрекнул собеседника Громов. – А я вот верю в нашу полицию! Давай спорить, найдут твои алмазы или нет?
– Так вот зачем ты мне звонишь, фраер азартный! – обрадовался голос в трубке. – Хочешь очередное пари заключить? Ну давай! Я говорю, простите-прощайте, мои алмазики. А ты, значит, ставишь на то, что их вернут? Какое простодушие!
– Вась, это не простодушие, это хитрость! – засмеялся и Громов. – Если я выиграю, ты вернешь мне те шахматы из черного дерева и слоновой кости, которые бессовестно отхватил в прошлый раз.
– А если ты не выиграешь, то подаришь мне к тем шахматам подходящую доску!
– Лады, договорились. Бывай!
Южнороссийский олигарх весело хохотнул в такт гудкам, скомкал распечатку с новостью о краже века и запустил бумажный шар в корзину для мусора.
Шашлычную Люсинда требовала непременно «самую настоящую грузинскую».
– Такую, знаешь, где повар, поварята, официанты и даже посудомойки в огромных кепках и во-о-от с такими усами! – тарахтела она, демонстрируя размах желательных ей усов тем жестом, каким хвастливый рыбак показывает пойманную им чудо-рыбу.
– Кепки – это негигиенично, СЭС не позволит, – вяло возражала Ольга, не имея сил воспротивиться азартной подружке как следует.
Она совершила типичную ошибку курортника – уснула на пляже, недооценив октябрьское солнышко, и теперь с лица походила на Снегурочку, а со спины – на Чингачгука.
За исключением попы, которая была укрыта трусами купальника, весь Олин тыл алел, как революционный кумач. Она страстно мечтала обмотаться бинтами в кефире и тихой мумией лежать в прохладе кондиционированного номера, но Люсинда решительно заклеймила позором магазинный кефир, сказав, что в нем живительных бактерий ноль процентов.
– Мацони, вот что тебя спасет! – авторитетно заявила подружка. – Самое настоящее грузинское мацони, натуральный кисломолочный продукт.
Ольге Палне из всего возможного натурально-грузинского в настоящий момент близка и понятна была разве что цитата из фильма «Мимино»:
« – Ты и она – не две пары в сапоге.
– Почему?
– Слушай, ты – видный мужчина, а она – возьми кошку, опусти в воду, вынь – и такая же худая!»
Это было про нее и Громова. Он – красавец-мужчина, спортсмен и олигарх, а она – чучело Масленицы после ритуального аутодафе! Хорошо, что Громов ее сейчас не видит.
– В настоящем грузинском мацони полно полезных бактерий, и все они такие же шустрые, как Сосо Павлиашвили! – не умолкала Люсинда.
