ГЛАВА 1. В которой Лукерья Потапова ловит нарушителя
Самоходные ретро-санки появились на углу Вяхирева проезда и Большой Медовой улицы. Ну как появились – пронеслись на неположенной скорости мимо девушки-городовой, стоявшей на посту.
Луня вскочила в седло снегоката. Шустрая техника дрынькнула раз-другой и понеслась по улице за санями. Старинные, а может, сделанные под старину! Вон какие перильца резные да приступочки вычурные! Верх кожаный, мехом обитый, полозья тонкие, лихо кверху закрученные!
Ну точно снегурка в город прорвалась и шалит. Кто ж ещё? В эту пору в Берендейске их лови – не переловишь, полны морозильники арестанток.
Снегокат, сверкая двумя красно-синими фонариками по обе стороны руля, резво выкатился на Ледяной проспект и помчался так споро, что у Луни захватило дух.
Самоходные санки Луня нагнала почти у Стрижиных ворот, но тут снегурка заложила такой поворот, что её вместе со снегокатом обдало веером снега. Пока отряхивалась, чуть не потеряла санки из виду. Если б не приметный верх, поднятый так, что не видно седока, Луня и не разглядела бы, что серебристо-белый экипаж нырнул в переулок.
Выходит, снегурка плохо знала город или по крайней мере, эту его часть. Луня, заранее ликуя, выхватила револьвер из кобуры на бедре и бросилась вдогонку. Она знала, что уже больше года этот переулок перегорожен ради ремонтных работ. Санки и правда притормозили перед шлагбаумом – но только для того, чтоб седок сумел переключиться на взлёт.
Такого Луня допустить не могла!
– Руки на виду, выходим! – заорала Луня изо всех сил. – А ну! А то стреляю!
И незачем седоку знать, что у нее в барабане нет пуль.
Никакого движения, санки стояли как вкопанные, только тихий ветерок шевелил меховую окантовку верха. Луня сделала шаг, дулом револьвера опустила его и, увидев седока, прикрикнула:
– Не двигаться! Кому сказано – руки вверх и выходи! Оружие брось на землю! И не шевелись!!!
– Ну ты и задачки назадавала, – протянул седок. – Как там… приди не голый и не одетый, не пеший и не в повозке, не с пустыми руками и не с полными. Как я, по-твоему, брошу оружие, если его нет? И как выйду, если ты велела не шевелиться, а?
Вообще, это Луня так от удивления крикнула. Сбили её с толку самоходные санки! Да и потом, если снегурки обычно так носятся, на скутерах или на старье всяком, снегурок и подозревать положено. Но в санях сидел молодой человек крайне приятной наружности, и вовсе он ни на какую снегурку не походил.
Кожа, конечно, бледная и глаза светло-серые, зато волосы ярко-рыжие и нос конопатый. У снегурок же волосы белым-белешеньки, а ещё у них ногти длинные, прозрачные, как сосульки, иногда они их лаком, правда покрывают. И ресницы белые, а губы, наоборот, красные. Одеваются снегурки броско, в бело-красное или в бело-синее, любят белые колготки носить и юбки покороче. Ну, или в узких штанцах фасонят, в облипочку. Ну и главное, конечно – снегурки всегда девки. Липкие и холодные, как снег в тёплую погоду. Налипнут на кого – и нет человека, улюбили вусмерть.
А тут была не снегурка, а какой-то парень, причем совсем обыкновенный – в светло-синих джинсах, белых кроссовках на босу ногу и в не обстоятельной, довольно тонкой зелёной михеевке. Красная жилетка поверх с отблескивавшей на солнце табличкой походила на униформу какой-нибудь большой торговой лавки. И ещё кепка спортивная с красным козырьком. «Любоход» было написано на ней, смешное такое слово.
– Ты бы сама убрала оружие, городовая, – шмыгнул носом парень.
– Ещё чего, – буркнула Луня. – А ну вылазь и садись на заднее сиденье. Санки твои, поди, сами на стоянку явятся.
– Они эт, не со стоянки, – сказал парень. – Это дяди моего, он мне за них…
И рыжий провёл ребром ладони по шее.
Луня сглотнула.
Парень уж очень ладный был, и шея в вырезе михеевки отнюдь не худая, и плечи вон какие… богатырские.
– А ты кто таков будешь? – спросила Луня уже совсем другим тоном. – На снегурочку, допустим, непохож. Но и на деда Мороза не тянешь!
– Да я и не дед, – улыбнулся парень. – Я эт… консультант.
– Человек, что ли? – смягчилась девушка. – А санями самоходными управляешь не хуже снегурок.
– Дык я и говорю, – чуть смутился парень. – Консультант я.
– По самоходным саням, – догадалась Луня.
– Да! И, кстати, по метлолётам, самокатам и тратайкам тоже, – заявил рыжий.
– Полезный ты, брат, специалист, только что-то я раньше не видела у нас тут ни мастерской, ни лавки с рыжим мастеровым. Да и цеха по таким сложным механизмам у нас в Берендейске отродясь не бывало, – с сомнением сказала городничая.
– А я это… Филиал открывать прибыл, – ответил парень.
– Документы предъяви, – потребовала Луня.
В документе, протянутом рыжим, значилось, что он, рыжий, являлся жителем столичного города, Широкова. Звали его Данила Жарков.
– Данила, значит, – протянула Луня, отметив про себя интересную фамилию.
– А вы?
– А я городовая Потапова, – сказала Луня со значением.
– Угу, – кивнул парень. – Берендейка?
– Коренная, – во все зубы улыбнулась девушка.
Он смерил взглядом её фигуру – Луня знала, что уродилась в мать. В колдунью, не шибко крупную. От отца досталась разве что некоторая коренастость да тёмные волнистые волосы, да ещё круглые румяные щёки. Глаза у Луни были карие, нос-картошка в тёмную конопушечку, рот пухлый да улыбчивый. Улыбаться она любила – даже когда и не очень-то весело.
– Хочешь, я тебе… вам снегокат так налажу, что летать не хуже самолёта будет? – предложил Данила.
– Казённый, не положено ничего с ним делать, – сказала Луня.
– А мы потихонечку. Никто и не узнает!
– Штраф я тебе всё равно выпишу, – предупредила городовая. – За превышение скорости. Нечего на санках самоходных по городу гонять, сломя голову. Понял?
– Понял, – вытянулся во весь рост Жарков. – Разрешите отбыть по месту работы.
– Разрешаю, – махнула Луня и натянула варежки. – Только не так скоро, как…
Санки уже лихо развернулись, обдали девушку веером снега и тут же пропали из виду.
– Два штрафа, – мстительно сказала городовая и сделала пометку в блокнотике.
ГЛАВА 2. В которой Данила Жарков становится свидетелем преступления
На шестой день после того, как норовистые самоходные санки потеряли управление и унесли Данилу навстречу приключениям, он вышел на работу, как всегда, полный сил, но лишённый вдохновения.
Зимние праздники уже остались далеко позади, но как всегда на излёте зимы, готовились по всем городам и весям её пышные проводы. С катаниями на обычных санях, с гонками по главным улицам и площадям, с весельем и непременным сожжением чучел. В новеньком филиале «Любохода» в Берендейске, помимо санок всех видов, ради грядущих весенин продавались ещё самые простые салазки, а также множество сопутствующих товаров. Жарков умаялся предлагать людям различные самоходные «морозко» и «снегурки» на запросы «а есть у вас тележные колёса? Да обёрнуты ли они соломой? Да украшены ли бумажными цветами?» Были у них и колёса, и чучела, и мётлы, чтобы заметать дорогу зиме, и лопаты, чтобы строить снежные горки. Но разве на одном этом сделаешь хорошую прибыль?
