Ангел за плечом, или Женская неуловимость
Размышления о романе Саши Кругосветова «Вечный эскорт»
Начну с банальности: а именно – сообщу, что женщина исключительно многолика. Женщина, вне всякого сомнения, есть тайна (простите, вновь вырвалась набившая оскомину банальщина, но, увы, без нее никуда не деться!). Попытка вникнуть в суть женщины, добраться до ее «сокровенного ядра», зафиксировать колебание ее энергий, «игру ее света» (игру, подобную северному сиянию) есть попытка задержать в кулаке воду, бессмысленная и бесполезная, – на какой-то момент вы ощутите нечто, но все равно H>2O просочится сквозь пальцы, ускользнет, утечет, испарится. Рискну также заметить, что такая изменчивость, такая «игра волн» озадачивает любого мужчину, изначального носителя жизненной логики, злит его, сбивает с толку, заставляет судорожно напрягаться в поисках решения проблемы, у которой, скажем честно, решения никакого нет и быть не может. Но что поделать! Каждый из нас в отношениях с женщиной все-таки положа руку на сердце жаждет некоего равновесия, некой устойчивости, некой фиксации момента – «остановись, мгновенье, ты прекрасно…», причем весьма неплохо, если мгновение действительно остановилось бы на довольно солидный промежуток времени, – да куда там! Как поется в песне: «Она сегодня здесь, а завтра будет в Осло, да, я попал впросак, да, я попал в беду…»
Парадокс: женщина всегда исчезает, несмотря на то что всегда рядом, несмотря на то что до нее можно дотронуться, несмотря на то что ее можно осязать и слышать…
Но вот поймать!
Она выскальзывает из самых цепких, самых ловких мужских пальцев…
Испаряется…
И тем не менее мужчины постоянно пытаются набросить на нее сеть, несмотря на всю тщетность и бессмысленность подобной охоты. Они мечтают остановить этот поистине грациозный, поистине волшебный бег, стреножить женщину так, как стреноживают яростных и буйных лошадей, связать ее, обездвижить, зафиксировать на операционном столе при помощи самых крепких пут, жгутов и зажимов и наконец-то по-мужски, не спеша, обстоятельно препарировать, разложить до атомов, рассмотреть в микроскоп каждую ее клеточку, не поддающуюся никакой логике и никаким законам. Со времен оно мужчины вынуждены ловить эту вечно колеблющуюся волну, расставлять сачки для этого вечно струящегося эфира! Большинство потуг бесполезны, но, стоит признать, наиболее талантливым патологоанатомам все-таки удается некоторая, пусть и весьма относительная, «фиксация»: примером являются «Мона Лиза» да Винчи, «Анна Каренина» Толстого, «Попрыгунья» Чехова, незабвенные Настасья Филипповна и Грушенька незабвенного Федора Михайловича, «Неизвестная» Крамского, наконец, «Олимпия» Эдуарда Мане…
Кстати, о Мане! Передо мной – книга «Вечный эскорт». Писатель Саша Кругосветов взялся за титаническую работу, силясь, подобно многим творцам до него, поймать неуловимое, схватить несхвачиваемое, анатомировать то, что не поддается скальпелю, и разглядеть то, что не поддается микроскопу, – поверьте, одним этим он заслуживает уважения со стороны даже самого предвзятого критика. Я уже читал этого автора и говорил о нем; что касается его «Эскорта», забегая вперед, замечу: на сегодняшний день, несмотря на стилистические, тактические и прочие огрехи книги (а они, можете мне поверить, есть), это лучшее, что мне приходилось у него читать.
Признаюсь, название романа насторожило. В нелегкие для современной прозы времена велик соблазн свести сюжет к очередной гламурной пошлятине, расписав в подробностях и красках похождения «эскортных» девиц, вся жизнь которых сводится к доению «священных коров» – пускающих слюни от старости и вожделения богатых папиков. И каковы же были мое облегчение и моя искренняя благодарность автору, когда я убедился в обратном!
Сюжет весьма сложен по структуре, но прост по сути: писатель Герман, современный интеллектуал (мне кажется, в каком-то смысле alter ego самого автора), достаточно талантливый для того, чтобы стать успешным, и достаточно осмотрительный, чтобы свою успешность не превратить в служение мамоне, трудится над произведением, описывающим жизнь одной из самых известных парижских кокоток и без того богатого на подобных особ XIX века, которая обессмертила себя в скандальной и великой «Олимпии». Муза Эдуарда Мане натурщица Викторина Меран стоит того, чтобы о ней говорить и герою «Эскорта» Герману, и самому Кругосветову, ибо кто, как не Меран (правда, в «Эскорте» героиня «складывается» из двух существовавших в реальности женщин – самой Викторины и графини Вирджинии ди Кастильоне, не менее известной куртизанки, – и выведена под именем Викторин Мёран), олицетворяет в себе все то, о чем я писал в начале, – изменчивость, ускользаемость, игру и света и волн (порой бурную, порой едва уловимую)?! Что касается века XXI, то реинкарнациями этой, без сомнения, исключительной в своей женственности француженки являются героини романа, также, без всякого сомнения, взятые автором из жизни: дама полусвета Ева, жена героя Лера и, наконец, квинтэссенция женской ускользаемости, туманности, непредсказуемости – Анастасия, или Ана, – истинная любовь Германа, в действиях и порывах которой постоянно проглядываются черты давно ушедшей в небытие ветреной французской натурщицы. Именно благодаря Викторин и Ане, несмотря на постоянно меняющийся антураж повествования (кафе-каштаны импрессионистского Парижа, серые кварталы Петербурга, небоскребы Москвы, пляжи Майами), весь смысл терзаний главного героя сводится к безнадежной попытке разгадать то, что, по большому счету, не поддается разгадке. Вот почему действие романа так динамично переходит от настоящего к прошлому и наоборот, вот почему Герман так жадно всматривается в женщину как таковую (неважно, с кем он в тот или иной момент находится: с воображаемой Викторин, с пылкой обидчивой любовницей Аной, с верной женой Лерой, с расчетливой и холодной кокоткой Евой), вот почему в конце романа Викторин и Ана сплетаются для него (и для нас, читателей, тоже!) в единое целое, являя собой сущность, с непостижимостью которой мужчине в конце концов остается разве что только смириться.
Конечно, беря за основу подобный сюжет, нельзя обойтись без сцен, от которых родители стыдливо прячут до поры до времени своих детей. Саша Кругосветов не мог не посолить блюдо: да кто бы на его месте отказался от столь необходимой приправы, как интим? Удалась ли автору, без сомнения, очень важная часть повествования? Судить читателю! Выскажу только свое мнение. Иногда со страниц веет магией старого эротомана Генри Миллера (что, на мой взгляд, хорошо!). Иногда наиболее деликатные сцены, опять-таки на мой взгляд, грубоваты – но автор, как и все мы, не безупречен! В каком-то смысле я его понимаю, ибо в том, что касается описания «плотских страстей», нельзя обойтись без некоторого натурализма. Нет-нет да и может сорваться из уст, казалось бы, самой нежной и воспитанной дамы крепкое словцо. Да и главный герой в пылу любви иногда достаточно определенно высказывается. Главное здесь – не переборщить. Вообще, интимные сцены – наиболее тяжелые места в «серьезной литературе», именно по ним проверяется мастерство автора, его умение «ходить по грани», не сбиваться на откровенную порнографию, которая сразу же на много пунктов снижает ценность любого художественного произведения. Порой трудно не свалиться в «штопор», называемый вульгарностью, и она иногда все-таки предательски проскальзывает в тексте романа, но, надеюсь, вдумчивый читатель простит за это Кругосветова, ибо сокровенный смыл «Эскорта» совершенно в ином! В конце концов, «Вечный эскорт» – роман-размышление о женщине, гимн ей, изменчивой, расплывчатой, ускользающей из любых расставленных мужчинами капканов! И Кругосветов не жалеет эпитетов и красок, описывая эту непостоянность, эту грацию и эту бесконечную «игру»: та же самая Ана в «Эскорте» одновременно и германская ундина, и набоковская нимфетка, и кокотка Мане, и проститутка, и монахиня, и, в конце концов, гоголевская ведьма (вспомним знаменитое окончание «Вия»:
