[История десятая. Странный шеф. Очень странный шеф. Неприлично странный шеф!]
{Мифы у них тоже есть. Читал тут на досуге сказания про ангелов и великого их создателя Пятого Высшего, правда книжка для детей была, но мне Женя другую не дала. Сказала, чтоб не приставал, и что вот это изложение мне лично в самый раз сгодится. Она довольно часто поведением отца напоминает. Грубиянка.
Из личных записей Константина Ивченко.}
– Ну и надолго мы в опале? – недовольно прорычал Иму.
В зале ожидания телепорта путешественников было немного. Но те, кто был, предпочитали садиться подальше от разношерстной компании друзей, особенно от угрюмого слабого мага. Уж очень сильно его маниту сияло звериной злобой, что для мага ненормально.
– Мы не в опале, мы в отпуске, – невозмутимо поправил его Лик.
Иму стянул темные очки на нос и исподлобья оглядел друга.
– В отпуске – это когда с Помпушкой на золотой песок поваляться летишь или в тур с экскурсиями, или в горы.
– С кем? – не поняла Маруся.
Горица тоже оторвалась от созерцания каталога нижнего белья, который им с Русей любезно предоставила в дорогу баба Беря.
– С Помпушкой, – Иму переключил внимание на сидящую напротив русалку.
Глаза его загорелись азартом.
– Кто Помпушка?! – взвизгнула Горица.
Кружева и размеры вмиг перестали ее интересовать.
– Ты, – обрадовался леопард возможности подраться.
– Я?! – Русалка вскочила с места.
Выражение ее лица и сгустившийся в помещении туман ласки аниото не обещали.
– Булочка моя, – добил возлюбленную Иму и, счастливо мурча, рысцой помчался по залу.
Галоп ему был не нужен, быстро бегать Горица все равно не умела.
– Они опять? – сквозь сон пробормотала Мосвен.
Кошка удобно устроилась на коленях Клеомена и отсыпалась, наслаждаясь покоем и умиротворением.
Лик усмехнулся. Маруся поймала эту усмешку краем глаза и с еще большим энтузиазмом углубилась в глянцевые страницы. Спокойный и невозмутимый Лик продолжал относиться к ней, как к подчиненной, но и Рыжиком называть не перестал, даже при Ярославе. Двое суток минуло с того вечера, когда их вынесло к временному порталу Гаврилы, и с тех пор возможности побыть наедине у них еще не было. Зато теперь наверняка такая возможность появится, и Руся панически ее боялась. Что говорить? Как себя вести? Она даже не знала, чего хотеть. И чего хочет хотеть, тоже не знала.
– Иди сюда немедленно! – угрожающе прошипела русалка, пробегая мимо.
Иму, смеясь, одним прыжком перемахнул через два ряда кресел, остановился и обернулся к Горице.
– Кровожадная моя...
– Ах ты, – снова взвилась Горица и окутала прыткого аниото ледяным туманом.
Клеомен беззвучно рассмеялся. Последние дни настроение ему ничто не могло испортить. Он прыгнул вслед за Мосвен, движимый отчаянным желанием спасти кошку любой ценой, пусть ценой собственной жизни. И он спас. Отдал всю энергию, что у него была, на защитный кокон из пламени, чтобы спасти ее от чудовищного излучения перехода, а затем и от приземления на твердую поверхность покрытой снегом скалы. Пожирающий тело обжигающий холод был последним, что запомнил Клеомен, прежде чем раствориться в потоках Вселенной.
«Остановись».
Ласковый шепот заставил его собраться воедино. Буквально выдернул из блаженного течения бесконечности, где он успел позабыть все.
«Разве оставишь ее?»
Женщина ли шепчет ему или мужчина, Клеомен понять не смог.
«Оставишь ее одну сейчас?»
И тогда Вселенная отдала воспоминания. Он вспомнил черные, как уголь, глаза, стройное, гибкое тело и непобедимое до абсурда упрямство. Она осталась совсем одна в чужом враждебном мире. Ответ он дал собеседнику мгновенно.
– Еще раз умрешь – уволю! – Лик говорил тихо, из-за спин спасателей, но Клеомен расслышал каждое слово, несмотря на то что только что вернулся в собственное тело.
– Где она?
– Рядом. Живая и невредимая.
Она спала. Просто спала. Таково было заключение медиков. А когда очнулась...
Черт улыбнулся. Он никогда не забудет это пробуждение.
– Ай–ай–ай, – нарочито испуганно запричитал аниото, отвлекая Клеомена от воспоминаний. – Только не подходи.
– Врешь! Нарочно хочешь, чтоб подошла, – обиделась Гор. – Сам же в угол забежал!
– Не-е-е, – протянул леопард и расплылся в самодовольной улыбке. – Иди сюда.
– Не пойду. – Русалка попятилась.
Иму перестал изображать жертву и хищно сверкнул глазами:
– Иди сюда! Кому сказал?
– Да не пойду я, – тихо пискнула Горица и бросилась наутек.
Салочки в зале ожидания возобновились. Правда, ненадолго. Минут пять леопард играл домашнего ленивого кота, а затем отбросил медлительность, поймал Горицу и бухнулся с ней в обнимку на широкий подоконник.
– Сиди, – получила несчастная новую команду, а следом и долгий страстный поцелуй.
Лик перевел взгляд на Марусю, да так и остался сидеть. Она его внимание всем существом чувствовала. Странное это было внимание, точнее, ее собственная реакция была странной. Она и раньше мужчинам нравилась. Страстным, опасным, сексуальным мужчинам. Но никогда никто из них не заставлял ее ощущать себя настолько смущенной и, кажется, беспомощной. Руся поморщилась и перевернула страницу каталога. Непривычные чувства, пугающие и в то же время волнующие. В памяти, словно озарение, вспыхнуло старое наставление бабы Бери: «Быть женщиной, внуча, и ощущать себя женщиной – разные вещи». Руся осторожно выдохнула. Потрясение было слишком сильным.
– Журнал закончился, – раздался шепот шефа над самым ее ухом.
Маруся взвизгнула и отшатнулась. Движение вышло слишком резким, и она едва не рухнула на Клеомена. Лик спас, придержал за талию.
– Ты чего? – не понял черт.
Руся отрицательно покачала головой и перевела испуганный взгляд с Клеомена на кошку.
– Спи, – скомандовал Эйдолон последней. – Не обращайте внимания.
Пораженная своим открытием, Маруся совершенно не заметила, как шеф подсел к ней, да еще настолько близко.
– О чем задумалась? – ласково улыбнулся Лик.
Руся оторопело уставилась на начальство. Еще несколько минут назад он ее среди группы только своим «Рыжик» и выделял, а теперь вдруг прижимает и смотрит насмешливо.
– Ну-у-у, – Руся неопределенно повела плечом, завороженно глядя в ярко-белые глаза.
Лик вздохнул, озадаченно нахмурился и отпустил ведьму. Ненадолго шеф вновь стал ее шефом, аккурат до нового вопроса.
– На тебя совсем ничьи чары не действуют?
– Не-ет, – протянула Маруся.
– Иными словами, ученик аптекаря, я тебе не нравлюсь. Так?
– Да нет. – Руся не помнила, когда последний раз была растеряна настолько.
Лик выглядел искренне расстроенным.
– Да нет, не нравишься? Или да нет, нравишься?
– Нра-нравишься.
Его странная откровенная настойчивость совсем выбила Козлову из колеи.
