Антонина Иванова - Виктория

5 часов утра. Сна ни в одном глазу. Вика лежала, не шевелясь, стараясь не разбудить Елену Прекрасную и думала о завтрашнем дне. А что завтра… Завтра, нет, уже сегодня, ей, Виктории, исполняется 16 лет. А что потом? Куда она? Что ждет её? Рынок ждет. И все сражения на нём. Уехать бы… Куда?.. Вика задумалась. А ведь у неё нет даже мечты. Вот о чём мечтала она последние годы? Задумалась… Она реально знала, что будет сегодня. И даже это состояние реального наступало только тогда, когда наступало это сегодня. В завтра, через сегодня, она не переносилась. Не перескакивая через время, Вика жила ради одной цели, которую поставила перед собой в детстве, когда поняла, что у нее нет папы. «Мы докажем ему, что можем жить и без него. И всё у нас будет хорошо. Я буду всю жизнь работать, чтобы мы смогли накопить нужную сумму на операцию Елены Прекрасной. Это будет нашей главной победой. И вот тогда мы скажем: Ура! Мы сделали это! Ведь я – Виктория!».

Вместе с ней и той целью рядом шагала вера. Они, цель и вера, как бы, взяв её с обеих сторон за руки, вместе с ней росли, взрослели. Вот так втроём они дошли до сегодняшнего дня.

Даже имя её было целенаправленным. Вика где-то прочитала, что имя в жизни человека имеет судьбоносное значение. «Ну, моё, точно, соответствует одной большой схватке», – с грустью подумала Вика. В ее небольшой жизни уже не раз подтверждалось назначение её имени. В зависимости от ситуаций к победоносному «Ура» добавлялось: «Я смогла…», «Виктория!» Все маленькие победы давались в смеси со страхом, слезами, упорством характера. Мама считает, что Вика свою первую победу одержала, находясь ещё в ее утробе: после долгого и упорного сопротивления отец дал ей, свою фамилию и отчество. И вскоре «капитулировал».

Воспоминания об отце вызывали в душе Вики смешанные чувства: тоску, боль, ожидание. Но никогда не было злости, ненависти. Образ виртуального отца мама пронесла через всю их жизнь. Она не хоронила его, наделяя героическими качествами; не скрывала, что он, как «Дон-Кихот», сражаясь с «ветряными мельницами» за свою свободу, побоялся связать себя её любовью; а она, как верная «Санчо», ждала его возвращения, позволяя ему присутствовать в её жизни, как кораблю, плывущему без компаса. Главное – она его любила. Такого… какого хотела любить. И знала, точно знала, что он любил её, по-своему. «Он ваш отец и мой любимый мужчина», – внушала она им и себе, сопротивляясь восприятию действительности, которая иногда выливалась солёной жидкостью в подушку. Только ночь и картинка на кухонной стене были свидетелями её душевной боли.

Неожиданно слеза скатилась по щеке и остановилась в уголке рта.

Негромко шмыгая носом и слизывая солоноватую жидкость, Вика про себя повторила слова, ставшие смыслом её жизни, целью ее жизни: «Ленка будет ходить!» И будто поставив точку в якобы уже состоявшейся победе, глаза закрылись, и она поплыла навстречу завтрашнему дню.

Вика проснулась от того, что Тяфа, повизгивая, облизывал ей лицо своим тёплым языком. Не открывая глаза, Вика обхватила собаку и крепко прижала к себе.

– Тяфа, Тяфочка, Тяфуля, ты моя собачуля. Я тебя очень люблю.

– А меня, – раздался веселый голос Ленки.

Открыв глаза, Вика остановила свой взгляд на сестрёнке, которая сидела, оперевшись спиной о подушки, и держала в руках лист ватмана.

Вика подскочила к Еленке и взяла рисунок. То, что было нарисовано, вызвало у неё неподдельный интерес: перед стройной девушкой, в белом развевающемся платье, на колене стоял принц, протягивая корону. Девушка на рисунке была очень красивая. В душе волнительно затрепетало. Что-то, чуть уловимое, в нарисованной девушке напоминало её, Вику. Она снежностью посмотрела на Еленку и сказала: «Очень красивая».

Ленка смотрела на Вику искрящимися глазами.

– Я вчера видела сон. Принцессу. На ней было очень красивое платье. Принцессу увёз принц, на белом коне, далеко… Я думала, что подарить тебе на день рождения? Решила подарить свой сон, – взволнованно произнесла младшая сестра.

Вика достала из коробочки кнопки и приколола рисунок над Ленкиным топчаном. Затем отошла в сторону и, сбоку, посмотрела на рисунок.

– Викочка, а принцесса в моем сне – это ты.

– Ага, принцесса, – с рынка. Это ты у нас принцесса. Да и принц у кого-то уже имеется… – поддела Вика Еленку.

Присев на корточки перед сестрой, Вика продолжала её подначивать:

– Чего покраснела? Восточный принц на белом скакуне…

Ленка зарделась, а глаза стали грустные.

– Я во сне танцевала. Так много танцевала, что у меня даже заболели ноги.

У Вики запершило в горле. Но распускаться какие-то там нюни она себе не позволяла. Она была старшей сестрой, а старшая – значит сильная. Сглотнув ком горечи, Вика привычным движением приподняла сестру за руки, а та, обхватив её за шею, повисла на ней. Поддерживая ноги сестры у себя за спиной, Вика закружилась с ней по комнате.

– Мы будем с тобой танцевать. – Вика поцеловала сестру в прохладный нос. Еленка, нежно прижавшись щекой к щеке Вики, тихо проговорила:

– Вика, ты повесь рисунок над своей кроватью. Это ведь твой принц.

– Ну раз ты не признаешь этого красавца за своего, я повешу рисунок, напротив. Каждое утро, открыв глаза, я буду смотреть на безызвестного принца.

– Вика, у нас обязательно будут принцы.

Нежно обнимая сестру, Вика подумала: «Вот у Ленки есть мечты. Они, как картинки в калейдоскопе, сменяют друг друга. Одна краше другой».

Осторожно посадив сестру в подушки, Вика стала массажировать ей ноги. Комплекс физических упражнений, который им показал китайский лекарь, они с мамой проделывали ежедневно. Это занятие больше походило на игру, чем на обязательную лечебную процедуру. Ленка звонко смеялась, будто ей было уж очень щекотно. Вика, поддерживая настроение сестренки, тискала, мяла, щипала не только ноги, но и другие части её тела. А та ещё больше заходилась в смехе.