В Тель-Авиве стемнело окончательно. За столиком прибрежного кафе молча сидели худой мужчина лет сорока и юная длинноволосая брюнетка. В одной руке она держала бокал с вином, другой вертела телефон и пристально смотрела в сторону пляжа, в то время как ее спутник, пытался сосредоточить свое внимание на бутылке вина на столе. Он с трудом перебарывал сон.
Эта пара – русские туристы – сидела в кафе целый день. Вместо завтрака, обеда и ужина, оба пили вино и, не умолкая, разговаривали друг с другом на протяжении нескольких часов. Смеялись, спорили, что-то жарко обсуждали. Был конец апреля – настоящее лето в израильском городе. Вокруг сновали отдыхающие. Пара пряталась от яркого солнца, пересаживаясь за разные свободные столики, и подзывала официантов лишь для того, чтоб заказать новую бутылку вина. К вечеру оживление в кафе прошло. Другие посетители покидали его. Пляж опустел. Мужчина и девушка неожиданно замолчали.
Вскоре к ним подошла потрепанная, опьяневшая женщина. Всем своим видом она походила на проститутку – в короткой вызывающе-оранжевой юбке, колготках в сетку и легкой футболке с манящим вырезом на груди. Ее кудрявые рыжие волосы были завязаны в неаккуратный узел. На ломаном английском она обратилась к девушке за столиком и попросила сигарету. Но та ничего не ответила и отвернулась. Тогда рыжеволосая дама перенесла внимание на сидящего рядом спутника девушки, повторила просьбу, потрепала его за плечо. Мужчина был пьян. Незваная женщина вызвала у него раздражение. Он замахал руками, как будто пытался ее прогнать, но та перешла на брань на непонятном ему языке. Девушка без интереса последила за этой сценой, поднялась, взяла свою сумку с ручки кресла, кинула в нее телефон и направилась к пляжу, оставив спутника разбираться самому.
Она прошлась по песку, села, бросила сумку позади себя и невидящим взглядом уставилась в море. Крупные волны методично, шумно догоняли друг друга на линии берега. Несколько минут девушка сидела молча и недвижимо.
– Почему? – произнесла она вслух, как будто обращалась к единственному своему собеседнику – морю. – Почему?!
И расплакалась, не в силах больше сдерживать эмоции от того, что случилось. Но море продолжало равнодушно выбрасывать холодные волны на берег.
Внезапно девушка ощутила движение, оглянулась и увидела за своей спиной молодого араба. Он тут же бросился бежать. Юная брюнетка вздрогнула, затем опустила взгляд на расстегнутую сумку, схватила ее, начала перебирать вещи в поисках телефона, но найти не смогла. Телефон был украден.
Тогда она захохотала и злорадно выкрикнула в пустоту:
– Дима купит мне новый! – и продолжила смеяться, сама не заметив, как смех перешел в рыдания.
В это время кафе, где остался ее спутник, закрылось. Рыжеволосая женщина ушла, так ничего и не добившись, и мужчина тут же провалился в сон. Однако уже через две минуты его разбудил молоденький официант. Он потрепал позднего посетителя за плечо, выдернул из сна и вежливо попросил покинуть кафе. Но вновь потревоженный мужчина мутным взглядом уставился на молодого парня и продолжил молчать. Он не понимал, куда исчезла его девушка и почему нужно уйти.
– Ашер! – обратился официант на своем языке к напарнику, – Помоги мне вытолкать этого пьяного придурка!
Подбежал второй паренек. Оба они схватили мужчину за руки и потащили к выходу. Тот делал слабые попытки отбиваться, но был слишком пьян для сопротивления. Официанты вывели его за пределы территории кафе. Покачиваясь, он побрел по набережной в сторону гостиницы.
Вскоре неуверенные попытки мужчины передвигаться привлекли внимание двух молодых арабов – они сидели на пляже и наблюдали за ним. Через минуту оба переглянулись между собой, один из них указал головой в сторону позднего гуляки, а другой кивнул и медленно достал из кармана кастет. Оба поднялись и молча направились к пьяному. Парень с кастетом, подошел к мужчине вплотную и ударил в висок. Мужчина пошатнулся, схватившись рукой за голову, а затем, потеряв равновесие, упал. Ребята наклонились, шустро осмотрели его карманы, вытащили кошелек, телефон и мгновенно умчались.
Мужчина остался лежать на земле.
Дмитрий Алексеевич в свои тридцать четыре года был достаточно успешным предпринимателем и отцом троих сыновей от законного, но неудачного и уже распавшегося брака. Худощавый, высокий шатен – он не походил на мужчину с обложки журнала, да и сам не считал себя красивым, однако умел располагать веселым нравом, оптимизмом и бодростью. В нем не было избалованности и высокомерия, он не носил строгих костюмов, и предпочитал, наоборот, свободный стиль: клетчатые рубашки, футболки с веселыми надписями, удобные, молодежные штаны со множеством карманов. В такой одежде он выглядел просто и естественно.
Но его путь к, несомненно, респектабельной небрежности и легкости был долог. Как только маленькому Диме исполнилось полтора года, и его матери пришлось возвращаться из декретного отпуска на работу, его отправили в воронежское село. Там он рос и воспитывался бабушкой и дедом вместе со своей двоюродной сестрой Таней. Родители приезжали лишь несколько раз в год. Поначалу Дима успевал забывать об их существовании и долгое время не понимал, почему они просят звать их мамой и папой. Настоящей мамой он считал свою бабушку.
Когда же в семь лет его забрали обратно в Петербург для поступления в первый класс, он долго горевал по своему селу, по сестре и названным родителям. Но постепенно примирился с новой жизнью. Хотя настоящие родители все так же оставались чуждыми ему людьми. Небольшое семейство скромно жило втроем в однокомнатной квартире. Отец был рабочим, а мать учителем, и никто из них не стремился к переменам и успехам. Но Диму такая жизнь тяготила. Ему хотелось вырваться из бедности. В тринадцать лет он принял решение перейти в новую школу – элитную, и таким образом сделать первый шаг в запланированное будущее. Он изучил варианты, подал заявления и успешно прошел собеседования во всех. Выбрав, как ему показалось, наилучшую, он начал с особым упорством трудиться, чтобы соответствовать высокому уровню учебной программы. И справлялся с этим.
Но в шестнадцать лет жизнь усложнилась еще больше – Дима лишился отца и остался единственным помощником для своей матери. Она же по-прежнему не проявляла интереса к происходящему – исправно ходила на работу, занималась домашними делами и не хотела ничего изменить. Единственной ее заботой стало здоровье сына. Мать опекала и следила за ним, чем только усугубляла отношения. В опеке уже взрослый сын не нуждался. Они зажили еще беднее, чем раньше, и все, что Дима вспоминал после об этом периоде: вечное чувство голода, изношенная одежда, истеричная мать и угрюмая однокомнатная квартира, куда ему не хотелось возвращаться.
