1. Глава 1
Даже если тоска
Сердце мне разобьет и оно разлетится
Сотней мелких осколков,
Ни в одном, даже самом ничтожном,
Не погаснет любовь к тебе.
Идзуми Сикибу
- Она выживет?
- Не знаю, господин.
- Рана настолько серьёзна?
- Да, но дело не только в этом.
- Сомневаешься в своём умении врачевателя?
- Нет. Но с девушкой что-то произошло, её дух блуждает во тьме. Вывести его к свету под силу только ей.
- Ещё один заблудший дух! Может, составит тебе компанию?
- Разве прилично шутить о таких вещах, Кэцеро-сама...
Голоса звучали в пустоте снова и снова. Иногда надолго замолкали, но неизменно возвращались. Хорошо бы они замолчали насовсем и не тревожили блаженной тишины...
- Ещё жива?
- Как видишь, господин.
- Почему она до сих пор не пришла в себя? Уже столько дней!
- Я делаю, всё, что в моих силах... Нет, господин!..
- Всё равно ведь ничего не чувствует...
- Тем не менее не следует её тревожить. У тебя слишком неумелые руки.
- Она должна наконец очнуться! Хочу знать, что связывает её с...
Не могу слышать это имя... Воспоминание о его обладателе слишком болезненно.
- Ты видел, господин?
- Что?
- Мне показалось... Нет, я уверен, её веки дрогнули, когда ты произнёс имя...
Только не это... Не хочу его слышать, не хочу!.. Они должны замолчать! Оба...
- Наберись терпения, Кэцеро-сама. Думаю, девушка скоро очнётся.
Неразборчивое ворчание и тишина. Наконец-то... Но покой почему-то не наступил. Наоборот, тьма принесла с собой образы один красочнее другого. Они кружились вокруг, дробились на фрагменты и вновь сливались воедино. Куда же подевалось небытие? Разве из него возвращаются?..
- Какой хорошенький!- умиляется Цумуги.
Конечно, она имеет в виду Камикадзе.
- Кажется, он голодный. Смотри, как облизывает тебе щёку!
По коже в самом деле скользнуло что-то влажное.
- Когда ты кормила его в последний раз?
Действительно, когда?.. Бедный зверёк, наверное, умирает от голода!
- Камикадзе!- вскрикиваю я.
Подскакиваю на футоне… и растерянно хлопаю глазами. Всего лишь дурацкий сон... Откуда здесь здесь взяться Цумуги? Я ведь всё ещё в этом треклятом мире... И ни "подскочить", ни закричать никак не могла – тело будто сделано из воздуха, совсем его не ощущаю. Но я на самом деле лежу на футоне в небольшой устланной светлыми татами комнате, а на грудь на самом деле вспрыгивает Камикадзе...
- Малыш…
Неужели это – мой голос?.. Камаитати тихонько взвизгнул и привычно ткнулся носом мне в щёку. Хотела его погладить, но рука не слушалась.
- Пока тебе лучше не шевелиться, одзё-сан.
Будь у меня силы, наверное бы испугалась. Голос – совершенно незнакомый. Хотя нет, я его уже слышала – пока витала в небытии. Но кому он принадлежит и... где я?.. Говоривший явно находился за моей спиной. Чтобы его увидеть, нужно запрокинуть голову, а сделать это я не в состоянии.
- Ничего не бойся, одзё-сан. Ты была ранена и долго оставалась в беспамятстве. Но здесь, в моём храме, ты в безопасности.
Невидимый собеседник будто прочитал мои мысли, но... почему я в храме?!
- Я – Нобу. Мой господин отдал тебя на моё попечение.
Самое странное, Камикадзе вёл себя миролюбиво и даже не повернулся в сторону чужака, который наконец приблизился и расположился рядом, подогнув под себя ноги. Мужчина средних лет в одежде буддийского монаха. Спокойный взгляд, впалые щёки, голова без единого волоска... Он осторожно приложил ладонь к моему левому боку.
- Больно?
Я поморщилась.
- Не беспокойся, худшее уже позади. Как твоё имя?
Я молча отвернулась. Не хочу произносить их вслух – ни одно из моих имён. Оба напоминают о том, о чём лучше забыть.
- Хорошо. Ты, наверное, голодна. До вечера лучше воздержаться от приёма пищи. Но можно выпить воды. Я сейчас принесу.
Он поднялся на ноги.
- Камикадзе…- какой же умирающий у меня голос, даже попытка прочистить горло ничего не дала.- Он… любит яйца…
- Говоришь о камаитати?- улыбнулся монах.- Когда господин принёс тебя, зверёк увязался следом, его никак не удавалось отогнать. Мы не сразу поняли, что он пытается защитить тебя. Так его зовут Камикадзе? Мы заботимся и о нём.
- Спасибо…
Кивнув, он направился к сдвижной двери. А Камикадзе, немного потоптавшись по моей груди, свернулся калачиком, широко зевнул и закрыл глаза. Я тоже начала задрёмывать, когда створка двери раздвинулась, пропустив внутрь монаха с небольшой глиняной посудиной в руках. Как же ужасно чувствовать себя настолько беспомощной… Ему пришлось поддерживать мне голову, пока я пила… Видя моё смущение, монах отечески улыбнулся.
- Силы вернутся, одзё-сан. А теперь отдохни. Я приду снова перед закатом.
Добрый монах оказался прав: мои силы постепенно возвращались. Через какое-то время я смогла самостоятельно есть, вставать и даже выбираться наружу. Храм располагался на возвышенности. Со всех сторон его окружал лес, а строения казались запустелыми. Я в самом деле не видела никого, кроме Нобу-сана, заглядывавшего ко мне ежедневно утром, днём и перед закатом. Но, несмотря на частые визиты, за всё время мы обменялись, может, дюжиной слов. Поначалу монах пытался разговорить меня, но я отделывалась односложными ответами, и в конце концов он оставил попытки. Не знаю, сколько дней прошло с момента моего "пробуждения". Пять? Неделя?.. Силы восстанавливались, но я словно находилась в психологической коме. Не поинтересовалась ни об упомянутом монахом "господине", ни о его планах относительно меня. Просто мне не было до этого дела. День за днём выбиралась в одичалый внутренний двор храма, играла с Камикадзе или просто сидела под исполинской покрытой мхом криптомерией[1], глядя в никуда и не думая ни о чём.
Но однажды идиллия безмолвия была нарушена.
Я только расположилась под криптомерией, как вдруг Камикадзе взъерошил шёрстку и задрал мордочку, принюхиваясь. Я лениво почесала его за ушком и даже не моргнула, когда ветви дерева-великана затрещали, и на землю рядом со мной спрыгнула гибкая фигура. Камаитати, по своему обыкновению, зашипел и бросился на присевшего напротив чужака, но тот оказался проворнее. Мгновение – и зверёк, яростно вереща, задёргался, пытаясь вырваться из обхватившей его когтистой руки. И во мне что-то щёлкнуло... Перед глазами мелькнула похожая сцена: полузадушенный камаитати, беспомощно извивающийся в руке безжалостного ёкая... С диким воплем – куда только подевалось многодневное оцепенение? – я вцепилась в косматую шевелюру пришельца. Видимо, он настолько не ожидал нападения с моей стороны, что, несмотря на быстроту рефлексов, не успел этому помешать. Но уже в следующее мгновение Камикадзе с визгом вырвался на свободу, а железные пальцы стиснули мои запястья. Я попыталась впиться в пальцы зубами, но их обладатель хорошенько меня встряхнул.
