1. Безымянный остров. Джентльмены удачи.
Ранним июньским утром 1675 года, разбушевавшийся прибой выкинул на песчаный берег Алексея Гамаюна. Зеленоватые волны с шумом накатывались на неподвижное молодое тело, переворачивая его как булыжник и вынося дальше и дальше на песок. Через час все стихло. Из пальмового леса, находящегося в нескольких метрах от берега, доносился щебет птиц, по морской глади заскользили солнечные зайчики, а неугомонные чайки, громко переругиваясь, деловито осматривали берег в поисках еды. Когда им удавалось обнаружить выкинутую морем рыбешку, они поднимали шумную драка за добычу и невообразимый крик.
Так уж случилось, что Алексей волею судьбы и игрой времени был выброшен из 2009 года на один из красивейших островов Сильвер-Банка – опаснейшего нагромождения коралловых рифов Карибского моря, где канули в вечность сотни груженных золотом и сокровищами испанских галеонов, английских и французских парусников с ценными породами дерева, голландских фрегатов и бригов. Это место пользовалось дурной славой у мореходов всех времен, и ни один моряк в здравом уме не заходил сюда по своей воле. На здешних безлюдных живописных островах находили пристанище морские разбойники да выжившие после кораблекрушений счастливчики, которых море выбрасывало на берег, предоставляя им возможность либо выжить, либо умереть. Что будет с нашим героем? Хватит ли у него силы духа бороться за жизнь? Вопрос риторический, а пока он без чувств лежал на спине, широко раскинув руки. Слабый ветерок бросал морскую пыль на бледное лицо, словно пытаясь вернуть его к жизни. Бродившие рядом чайки с опаской поглядывали на Алексея и громко кричали, как бы спрашивая:
– Ты откуда взялся, незнакомец?
Прошло около трёх часов, прежде чем Гамаюн зашевелился. Лежа на спине, он безучастно скользнул взором по голубому небу, большим белым облакам, порхающим птицам, раскалённому солнечному диску над собой, затем тихо постанывая сел. Острая боль пронзила голову и застряла в груди. Вскрикнув, Алексей с трудом поднялся и, пошатываясь, побрел к большому камню у воды. Дойдя до него, осмотрелся. Спокойное море манило прохладой. Набрав в пригоршню живительной влаги, плеснул на лицо. Тоненькие соленые струйки, пробежавшись по щекам, приятно взбодрили.
– В голове посвежело, даже боль утихла, – подумал Алексей, плескаясь в воде, и, не обращая внимания на задымившиеся барашками волны и потемневшее небо. Внезапно обрушившийся тропический ливень, заставил его выйти на берег. Он тяжело опустился на песок и, положив голову на колени, закрыл глаза. В эти минуты ему показалось, что разверзлись врата ада: глухие раскаты грома, ослепительные вспышки молний и бурлящая бездна оглушили его и растоптали. Когда через три часа небо очистилось от туч, и солнечные лучи заискрились на зеленоватой ряби моря и мокром песке, Алексей поднялся и побрел к лесу. Его встретил птичий гомон и стрекот насекомых. Промытый дождем воздух пьянил запахом мимоз, дурмана, цветов жасмина и псидиума. Продираясь сквозь высокую траву и колючий кустарник, он дошел до невысокой скалы, у основания которой блестела лужица, куда из-под камня, покрытого мхом, сочились капельки воды. Опустившись на землю, привалился к курчавой пальме. Вскоре приятная истома разлилась по утомленному телу, и Гамаюн задремал. Подсознание услужливо подсовывало ему яркие картинки: он видел себя, то за праздничным столом в весеннем саду, то в салоне самолета, где, развалившись в кресле, о чем-то весело разговаривал с молодой красивой бортпроводницей. Когда же оно показало большую черную дыру, стремительно поглощающую его, Алексей закричал и проснулся.
– Что это было? Чертовщина какая-то! Где я? – прошептал он спросонья, оглядываясь по сторонам. В ответ услышал шелест листьев, травы, да шум моря и крики птиц. Гамаюн безуспешно перебирал в памяти эпизоды сна, пытаясь понять, что же ему приснилось. Память наотрез отказывалась говорить с ним о прошлом. Промучившись около часа в безнадежных попытках что-нибудь вспомнить, он отправился на поиски пищи. Вечерело. Солнце, окунувшись в воду, наслаждалось прохладой, весело пробегая лучами по морской глади. На берегу у большого камня его внимание привлек темный предмет, оказавшийся широким кожаным ремнем с кинжалом. С интересом, повертев находку в руках, Алексей машинально нацепил ее на пояс. Недалеко от камня увидел несколько кустов с плодами, похожими на сливы. Попробовал их на вкус.
– Вполне съедобно. Черт, я как Робинзон Крузо. Море и вокруг не души, – тоскливо подумал Гамаюн, отламывая от валявшихся водорослей сочный лист. Затем, поймав выброшенного прибоем краба, кинжалом отрубил клешню.
– Вот салат из морской капусты и крабовые палочки на завтрак, – пробурчал, усаживаясь на камень и доставая из обрубленной клешни белое мясо.
– Стоп, а кто такой Робинзон Крузо? Почему сказал – салат из морской капусты и крабовые палочки? Где об этом слышал? Раз сказал, значит, где-то видел? Где? – размышлял Алексей, разжевывая крабовое мясо. Ответа не получил. Это подействовало на него удручающе. Перестав жевать, уставился долгим взглядом в горизонт и замер. Когда макушка солнца скрылась в море, поднялся и, медленно побрел к знакомой лужице. Положив краба, пучок водорослей и горсть слив на траву, принялся сооружать шалаш из пальмовых листьев.
– Надо бы по берегу походить пока еще светло, может, обломки досок, какой-нибудь бочонок притащу. Кинжал нашел, чем черт не шутит, вдруг что-то ещё попадётся, – размышлял он, с удовлетворением окидывая взглядом построенное укрытие.
С этими мыслями Алексей направился к берегу. Отбиваясь веткой от наседавших москитов, подошел к опушке и увидел стоящий на якоре двухмачтовый парусник с низкими бортами. Сердце Гамаюна радостно забилось. Он остановился и, спрятавшись в траве, стал с интересом наблюдать за шлюпкой, направлявшейся к берегу. Когда она уткнулась носом в песок, четверо заросших, полуголых парней в коротких парусиновых штанах выпрыгнули из нее и, громко переговариваясь, пошли, шлепая босыми ногами, к лесу. На их головах красовались шляпы с обрезанными полями, а за широкими кожаными поясами торчали пистолеты и кинжалы.
– Люди! Я спасен, – прошептал Алексей, покидая свое укрытие. В этот момент в его голове даже не мелькнула мысль об опасности, которая могла исходить от незнакомцев. Об этом шаге он вспомнит потом не раз, то, ругая себя последними словами за опрометчивость и доверчивость, то убеждая себя в том, что это был единственный шанс спастись. Парни, заметив его, остановились как вкопанные. На их лицах появилось неподдельное удивление, какое, наверное, бывает у хозяев квартиры, обнаруживших в ней воров.
