Боярин Велимир развалился на широкой скамье под оконцем, которую девка прислужница заботливо застелила соболиной шубой, бросив под голову взбитую подушку лебяжьего пуха. Как был в одежке, так и развалился, Даже сапоги стянуть не велел. Стар стал. Под пятьдесят набрякало. Самый долгий век среди родичей достался ему. Быстро уставать стал.
Вначале загляделся на то, как вертела девка крутыми бедрами под широкой юбкой сарафана да качала из стороны в сторону за пазухой пышными полушариями грудей. Потом спохватился, что прошла та пора, когда задрал бы он ей подол на голову, дп и осчастливил бы своей боярской страстью. Только и того позволит болезненное тело, опухшее от малоподвижной жизни, что запустить свои пятерни туда, где призывно маячат места, данные бабам для утехи мужиков. А потом что?
– Чего долго копаешься? Устал уже ожидаючи. Велю Хрому дать тебе по твой круглой заднице плетью раз пяток. Может поживее в следующий раз зашевелишься! – Выплеснул на девку зло от своей немощности Велимир.
– Все уж сладила, боярин-батюшка! – Воскликнула от неожиданного выговора девка. – Не вели плетями сечь…
– Ладно. – Сдобрился боярин. – Ступай уж. Токо, во следующий раз порасторопней старайся.
Девка помогла боярину удобно устроиться на скамье и выбежала из горницы. Выскочив за дверь, она зацепила плечом подошедшего к двери в полном облачении воеводу Путимира, который тут же ухватил ее за косу и шлепнул ладонью по заднице.
– Глаза сронила?! – Рыкнул воевода. – Куды прешь?! Давно не бита?! Как там боярин наш ныне? Не полегшало?
– Полегшало бы, так не улегся бы на скамье. – Ответила девка. – В палату бы прошел.
– Вона как скрутило отца нашего родимого. – Сочувственно проговорил Путимир, выпуская девичью косу из плена. Он открыл дверь и ступил за порог.
– Есть вести от Радиславы? – Сразу же прозвучал вопрос боярина.
– Нету пока, боярин. Донес бы уж до тебя, коли какая весть объявилась бы. Видать, задержка какая случилась у нее в Заранске. – Отвечал воевода.
– Может послать дружинников навстречу? – Настороженно произнес боярин. – Уж два дня как быть должны! Пошли как людишек. С полусотню. Пусть поторопят племянницу мою. Время не ждет. Плох стал совсем… Знахарь, какого ты ко мне приставил, Путимир, бьется, как наладить здоровьице мое. Старается больно. Токо, видать, не достанет силенок человека против богов де6ла затевать.
– Зря ты так, боярин. Знахарь больно помог тебе. Забыл, как с перины подняться не мог? Ныне ходишь сам. Да еще и шпигаешь кто под руку подвернется. Девка вона как из горницы рванула. Видать уж и на мужские дела горазд стал?
– Знаю, каково мне, лучше всех вас. Мне Радислава тута срочно надобна. Более ее сыновья. Кого старшим укажет, тому боярство свое отдам. Ты с матерью их присматривать за недорослями будешь, пока ума и силы нужной наберут. Так велю быть. Сам про то сказать успеть должен! Посылай людей!
– Будь по-твоему, боярин. – Прижав руку к груди с легким поклоном, воевода отошел к двери и вышел из горницы.
А на Велимира, впавшего в полудремоту, нахлынули воспоминания прошлого.
Как только сел на коня и смог держать копье в руке, отец сразу же стал брать его с собой в походы воинские. То на их землю кто набегал, то сами в союзе с каким боярином набеги вершили. Однажды привез Велимир из похода отца своего на возу. Умирать привез. Острие вражеского копья пробило панцирь и глубоко вошло в грудь наконечником. Древко обломилось у самого края наконечника и торчало из груди ощетинившимся краями обломком. Вытащить наконечник – быстрая смерть. Не позволил отец, пока в памяти был. Хотел проститься с любимой женой, которая подарила ему сына и четверых дочек. Когда добрались домой, дышал еще отец. Только не выдел уж никого. Не смог прийти в себя, как не причитала над ним жена с просьбой такой. Всего тринадцать стукнуло тогда Велимиру. По завету отца ранее матери оставленному сел на боярство мальчишкой. Однако, сразу и стал мужем, в руках которого не одна тысяча душ была.
А соседи, прознав про смерть отца, враз, как волки набросились на молодого боярина, желая урезать от земель его лакомые куски. И урезали бы, когда бы не пришел на помощь древлянский Родан, который незадолго перед тем увез к себе старшую сестру Велимира в качестве третьей жены. Древляне так помогли, что еще и откупные пришлось напавшим платить и Велимиру и Родану. А земля убиенного Всеслава из Припяти к Велимировой приросла.
Сколько времени прошло! Уже дочку сестры своей с малыми ее ожидает. Сам-то остался холостым. То недосуг было семьей обзаводиться, хотя и получал намеки от иных бояр. Потом сам носм вертеть стал. Все по нраву никого не сыскал. Девками дворовыми только и баловался. Благо тут отказу ждать не надо. Любая за счастье почтет одаренной самим боярином быть и приданое от него получить. На таких женихи, как собаки на кости бросались. За всю жизнь не заработали бы монет тех, кои девки за забавы боярские получали, не считая иных даров.
Так и остался один, как перст. Никогда не слышали детского плача хоромы его. Теперь вот племянницу призвал, чтобы ее близнецам стол свой оставить.
Яркий луч солнца пробил слюду в окошке и застыл горячим ярким пятном на груди у Велимира, плеснув в грудь заряд какой-то силы, которая взбодрила боярина и подняла его на ноги.
– Выйду, пожалуй, наружу. – Прошептал он сам себе. – С солнышком ярким повстречаюсь.
Небольшой древлянский отряд: дружинников верхами два десятка разделены на две равные группы, меж которыми крытый воз, медленно двигался по Гнилой гати*. Гать поделила собой на две части лес, который с одной стороны являл собой красавец бор состоявший из вековых сосен да елей и прозванный Глухим. С другой стороны пади росли могучие дубы раскидистые березы, липы. Прозывалась эта часть Медвежьим углом.
На самой кромке Медвежьего угла, когда только конь последнего всадника ступил на твердую землю всеми четырмя копытами, на отряд из-за деревьев посыпались стрелы. Готовые ко всему, дружинники успели прикрыться щитами. Только не все. Трое передних, медленно сползли наземь. Крытый воз враз ощетинился торчащими из досок обшивки стрелами.
– Берите в седла баб и ребятишек! – Прокричал старший дружинник. – Вылазьте! – Скомандовал он тут же тем, кто сидел в возу.
Наружу выбрались две няньки с детишками на руках. Детишкам тем на вид и пары лет не было. Потом выбралась Радислава. Подоспевшие дружинник и, прикрывая собой женщин и детей, стали усаживать их в седла пред собой, когда из лесу на дорогу повалил странный народец, обряженный в одежды из шкур и вооруженный кто чем пришлось. Тут тебе и рогатки, с которыми на медведя только и ходить, тут же и ножи длинные. У иных просто колья толстые. Навроде длинных дубин. Зато числом велики. Поболее полусотни. А остальные все стрелы из _________________
