Явка с повинной
Телефон зазвонил неожиданно, громко и пронзительно.
– Слышь, Марина, поезжай на Щедрина, пятнадцать. У нас труп, – не здороваясь, хмуро сообщил начальник.
Вот те раз! А неделя так хорошо начиналась.
– Еду! – буркнула в трубку невысокая темноволосая девушка.
Марина бросила на заднее сиденье бутылку минералки, села за руль, и старенький вишневый «Renault», лавируя между вплотную припаркованными машинами, осторожно выбрался на улицу. Лисовская ездила на этой машине уже четвертый год и очень любила ее.
Марине Лисовской было двадцать восемь лет. В отделе ее за глаза называли Пушкаревой – за ум и стильные круглые очки.
Частный сектор встретил ароматом цветущих садов. Дом под номером пятнадцать ничем особым не выделялся: такой же чистенький, засаженный вишнями дворик с высокой скамейкой и резными ставнями. Под скамейкой ворковало счастливое кошачье семейство – кошка и трое котят.
В небольшой полутемной кухне сидели мужчина и женщина средних лет. Мужчина был, что называется, видным – не лишенный обаяния интеллигентный блондин, а женщина, по правде говоря, показалась Марине серой мышкой.
– Вы кто? – тихо спросила Марину женщина.
– Я – следователь.
– Вы?!
– Да, я, – девушка вскинула подбородок и с вызовом посмотрела в глаза собеседнице. – А что – не тяну на следователя? Слишком молодая?
Женщина опустила глаза и ничего не ответила.
– Александр Верховцев, – поднялся навстречу Марине мужчина. – Убитая – там, – дрогнувшим голосом сказал он, указывая рукой в глубь дома. – Она – моя мать.
Пожилая женщина лет семидесяти пяти, лежала ничком на цветастом ковре, покрытом бурыми пятнами крови. Марина осторожно перевернула тело. Женщину убили ножом прямо в сердце. Убийца был точен – единственный удар оказался смертельным.
Лисовская внимательно осмотрела комнату, а затем и весь дом. Ни орудия убийства, ни улик. Ничего.
– Кто сообщил вам об убийстве матери? – спросила Марина, входя на кухню.
– Жена, – бесцветным голосом ответил мужчина.
Лисовская повернулась к женщине.
– Я нашла ее, – тихо ответила та. – Я должна была заехать к ней после работы, привести лекарства… Мы-то сами на Плеханова живем…
– Представьтесь, пожалуйста, – попросила Марина женщину.
– Елена Александровна Верховцева. Убитая была моей свекровью.
– Вы открыли дверь своим ключом? – спросила следователь, открывая блокнот.
– Да, у меня всегда есть с собой ключ от дома.
– Вы заметили что-нибудь необычное, когда вошли?
Она покачала головой:
– Нет, ничего.
– Как вы думаете, кто и зачем мог убить вашу мать? – обратилась Лисовская к мужчине.
– Понятия не имею, – покачав головой, ответил тот. – Ей было семьдесят восемь лет, врагов у нее не было…
– Пропало ли что-нибудь из вещей или ценностей?
Мужчина снова покачал головой:
– Да вроде нет. Вы сами видите – обстановка в доме скромная, выносить нечего.
– Кроме вас, близкие родственники у убитой есть?
– Да, внучка, – кивнул мужчина. – Наша дочь. Она замужем и живет отдельно.
– Мне нужно будет и с ней переговорить, – сказала Марина, отрываясь от блокнота.
– Я бы просила вас не делать этого, – быстро сказала Лисовской Верховцева. – Анна беременна, и беременность переносит тяжело. Не нужно ее беспокоить. Мы даже еще не сообщили ей о смерти бабушки.
– Вам все равно придется сказать ей об этом. А мне придется переговорить с ней и ее мужем. Обещаю, что буду предельно корректна. Дайте мне телефон Анны.
Верховцев нехотя продиктовал Марине номер телефона.
– Передайте Анне, что я жду ее с мужем в пятницу, к двенадцати, – сказала девушка. – Вот по этому адресу, триста пятнадцатый кабинет, – Марина вырвала из блокнота листок.
В этот момент дверь на кухню резко распахнулась – это пришли медэксперты. Лисовская попрощалась с Верховцевыми и вышла на благоухающий двор.
Марина решила сразу же, не откладывая, опросить соседей убитой – вдруг кто-нибудь из них что-то видел. Или слышал.
– Как, Ирину убили? – испуганно воскликнула одетая в длинный, видавший виды халат пожилая женщина – соседка справа. – Когда?
– Несколько часов назад, – ответила Лисовская, заходя во двор. В нос ей тут же ударил сильный сладковатый запах – невдалеке под навесом сушился липовый цвет.
– Может быть, вы что-нибудь видели или слышали какие-нибудь крики? – спросила Марина женщину.
– Нет-нет! – покачала головой хозяйка. – Я и на двор-то сегодня не выходила – все время в хате была.
– Зовут-то вас как? – спросила Марина, открывая блокнот.
– А вам зачем? – тут же окрысилась женщина. – Я же говорю, что не видела ничего.
– Так положено.
– Мария Петрова, – нехотя ответила хозяйка, выпроваживая Лисовскую за дверь и закрывая калитку.
Анна и Антон Липские явились в пятницу точно в назначенное время – минута в минуту.
Зайдя в кабинет, они молча сели напротив Марины за массивный деревянный стол. Это была красивая пара. Бледное лицо Анны и ее заплаканные глаза носили следы недавно пережитого глубокого горя. Просторное струящееся платье уже не могло скрыть, что молодая женщина в интересном положении.
Антон старался казаться спокойным, как и подобает мужчине.
Лисовская задавала стандартные вопросы и заносила ответы в протокол.
– Как вы можете охарактеризовать своих тестя и тещу? – спросила она Липского.
Антон пожал плечами:
– Мы с Анной с самого начала живем отдельно, с родителями жены я общаюсь мало, но ничего плохого сказать о них не могу.
Марина с трудом подавила улыбку: «Еще бы, жена головомойку устроит»! – подумала она.
– Где вы работаете?
Антон оказался сотрудником довольно крупной фирмы, занимающейся установкой пластиковых окон.
– А по специальности вы кто?
– Искусствовед.
Лисовская переключила внимание на Анну Липскую. Лицо молодой женщины показалось Марине смутно знакомым. Где же она его видела? Где? Кажется, где-то в газете…
– Вы кто по специальности? – спросила Липскую следователь.
– Я – пианистка, – тихо ответила молодая женщина.
Что ж, хорошая пара – искусствовед и пианистка. Во всяком случае, им точно есть о чем поговорить.
– Ваше лицо кажется мне знакомым, – сказала Лисовская, обращаясь к молодой женщине. – Мне кажется, я его где-то видела.
Анна смущенно улыбнулась:
– Когда я прошлой осенью выиграла конкурс молодых пианистов, проходивший в Праге, многие газеты писали об этом.
– Понятно.
Марина встала, открыла форточку и снова села к столу.
– У вашей бабушки были какие-нибудь ценности? – глядя прямо в глаза молодой женщине, спросила она.
От этого вопроса Анна разрыдалась. Муж протянул ей носовой платок, и, обняв за плечи, стал что-то тихо нашептывать. Марина, вздохнув, встала, плеснула в бокал воды, накапала валерьянки и протянула женщине:
