Любовь с обратным отсчетом
Я поднял глаза и увидел стекающие по окну капли. Вроде рисовал в тихой палате, но совершенно пропустил мимо ушей, как начался дождь. А ведь хотелось, чтобы хоть в день выписки прояснилось… Я тихо вздохнул и снова уткнулся в рисунок.
Перехватил поудобнее карандаш и продолжил заполнять легкими штрихами лист в разложенном на столике альбоме.
В тесной и унылой палате я рисовал птицу, которая, распахнув широкие крылья, свободно летела по небу.
Меня уже неделю обследовали в стационаре, но вот наконец и этот срок подошел к концу. А еще сегодня заканчивались весенние каникулы[1].
Завтра я стану одиннадцатиклассником. Наверное, можно сказать, что мне повезло. Не факт, что с двенадцатым классом[2] тоже повезет.
Я снова вздохнул и бросил взгляд на прикроватные часы. Оставалось всего десять минут – мама с сестрой обещали заехать. Надо скорее заканчивать. Десять минут спустя рисунок наконец был готов.
Я посмотрел на птицу и кивнул.
– Баллов на восемьдесят шесть, – решил побаловать я сам себя.
В последнее время постоянно ставлю себе оценки. Пока лежал в больнице, много чего нарисовал, но птица получила самый высокий балл.
Пока я довольно разглядывал результат, в палату постучали. И прежде чем я успел ответить, дверь распахнулась.
– Привет! Мы за тобой! – На пороге появилась моя младшая сестра Нацуми.
– Акито, как ты себя чувствуешь? Собрал вещи? – с тревогой спросила мама, которая вошла вслед за Нацуми.
– Чувствую нормально, вещи собрал, готов выходить.
Я подхватил два бумажных пакета: один – со сменной одеждой, второй – плотно набитый мангой и альбомами. Так плотно, что я переживал, не порвется ли.
– Давайте заедем суши поесть? Акито, ты же любишь суши?
– Мне все равно, – буркнул я.
– Суши! Суши! – обрадовалась Нацуми. Это прозвучало так неловко, что я даже улыбнулся.
И в этот миг, когда мы уже шли к лифту, мы встретили девушку.
По пижаме я догадался, что она тоже пациентка. Девушка шагала по коридору красивой походкой, и за спиной развевались блестящие черные волосы. На фоне бледной кожи особенно выделялись ясные блестящие глаза, и я невольно на них засмотрелся. Девушка будто всматривалась куда-то в даль.
Наши взгляды встретились, когда мы поравнялись друг с другом. Всего на миг, но время будто замедлило ход. И короткие секунды показались мне минутами – как если бы мы уже давно смотрели друг на друга. Какое необычное чувство.
Едва я моргнул, время вновь потекло как прежде, а девушка уже прошла мимо. Произошло что-то очень странное.
Девушка уходила все дальше с альбомом под мышкой, а я обернулся и проводил ее взглядом. Тут она присела в кресло у окна в комнате отдыха. Разложила альбом и принялась рисовать.
– Акито! Лифт! – позвала меня Нацуми, которая убежала вперед.
– Ага, иду, – откликнулся я.
Перед тем как двинуться с места, обернулся еще раз и увидел, что девушка сонно зевает.
В основном в больнице лежали старики. Я и не знал, что тут есть моя ровесница. Интересно, а она здесь по какому поводу?
И что рисует?
Пока мама везла нас домой, я только и думал что о девушке, которую даже не знал по имени.
Сам не знаю почему – меня ведь не так чтобы потрясла эта встреча, – но с того самого дня я каждый раз, как рисовал, вспоминал о ней.
* * *
В последнее время я все чаще рассеянно гляжу в окно. Не на что-то конкретное. Просто: как ветер колышет траву и деревья, как привольно кружат по небу птицы. В такие минуты забываю обо всех тревогах. И мне нравится мирное течение времени.
– Хаясака! Хватит ворон считать, у нас урок!
– Простите…
Я перевел взгляд обратно на доску. Точно, я и забыл про математику. Учитель Ямасаки буравил меня взглядом. Меня это, правда, совершенно не трогало. У меня нет будущего. И математика мне не пригодится.
Я подпер щеку рукой и опять уставился в окно. Снаружи опадали невесомые лепестки сакуры.
– Акито, он сейчас на тебя опять наорет.
– Ага, знаю.
Это меня предупредила подруга детства, Эри Фудзимото, она сидела за партой по правую руку. Очаровательно улыбнувшись и взмахнув хвостиками, она отвернулась обратно к доске.
Эри прилежно записывала все в тетрадь. Убористые ряды цифр казались каким-то кодом. А листы передо мной, наоборот, белели пустотой. Разве что на прошлой странице я начеркал портретик Эри в профиль, чтобы убить время. Так себе картиночка получилась, я ее оценил в 67 баллов.
Не могу сказать, что влюблен в это хобби без памяти, но мне с детства нравилось рисовать. За этим занятием я забываю все плохое не хуже, чем когда таращусь в окно. Молча накладываю штрих за штрихом, и душа отрешается от всего. Время утекает, и моргнуть не успеешь, как урок уже закончился. Учебная тетрадь превратилась в альбом для набросков.
– Что ж, на сегодня все. В следующем месяце проведем тестирование, так что внимательно повторяйте сегодняшний материал! – велел нам Ямасаки, и как раз прозвенел звонок, отмеряющий конец сегодняшних занятий.
До этого безмолвный, класс тут же загудел. Кто-то бросился в рекреацию, кто-то остался сидеть за партой и болтать. Обсуждали, что будет на тестировании, куда пойти погулять. Меня не заботили ни тесты, ни экзамены.
– Акито, сегодня опять не пойдешь в кружок? – с тревогой уточнила Эри.
– Ага, я сразу домой.
– Понятно…
– До завтра!
Я забросил сумку на плечо и хотел уже уйти, как вдруг подруга снова меня окликнула:
– Акито!
Я остановился.
– Мне кажется, с тобой в последнее время что-то не то. Если у тебя какие-то проблемы, ты только скажи, я все выслушаю! – Она смотрела на меня очень грустно.
– Спасибо. Все нормально. Удачно позаниматься в секции.
Кажется, Эри хотела сказать что-то еще, но я не стал слушать. Она ходила на баскетбол, а я на рисование. То есть последние пару месяцев как раз не ходил.
– Ой! Акито, ты что, домой? А кружок? – Это меня поймал на выходе Сёта Мураи. Тоже друг детства, но сейчас нас разнесло по параллельным классам. Мы с Эри дружим с самой началки, а с Сётой – и вовсе с детского сада. Я сам ни рыба ни мясо, а Сёта – вечно аккуратно подстриженный, бодрый, и девчонки его обожают. Еще и в футбол играет чуть ли не лучше всех в школе.
– Я домой. Что-то так лениво. Не хочу в кружок.
– Да? Эри говорит, на тебе лица нет в последнее время. Что-то случилось?
– Да нет… ничего. Пока!
Кажется, Сёта тоже хотел еще что-то сказать, но я отвернулся и ушел.
У меня слишком большая проблема. Если бы мне чем-то помогли их советы, я бы обязательно спросил, как мне быть. Но моей беде никакими советами не поможешь. Что они могут? Разве что пожалеть меня. Поэтому я никому не собирался говорить, даже лучшим друзьям.
