– Спокойной ночи, детка.
Не хотел я этого говорить, но вырвалось, не воротишь…
Она проворковала «угу, мой милый», уткнулась мне под мышку. Я скосил глаза, чудно же. Женщина отключилась, как новобранец после первого дня. Переработала. А кто призывал трудиться с такой самоотдачей и усердием, игнорируя первое правило представительниц древней профессии: не суетись под клиентом? Неопытная еще… Я снисходительно погладил ее по плечу. Из сизой дымки выплывал гостиничный номер. Подрагивало пространство. Злые духи что-то шептали, просачивались через щели в окнах, выдавливались из люстры, из розетки, протекали под дверь. Телевизор, выполняющий исключительно декоративную функцию, менял очертания. Колыхнулась штора, прикрывающая облезлую раму. Это было странно – форточку мы с партнершей не открывали. Начало лета на территории Юго-Западной Сибири выдалось «умеренно-зимним» – студеное, ветреное. Ночью – плюс пять, днем – пятнадцать. Как говорила забытая знакомая: «Лето, что ли? Фуфайку можно расстегнуть?»
Я зажмурился, распахнул глаза. Темные силы неохотно отступили. Путана мирно посапывала, прижавшись ко мне щуплым тельцем. Память прокручивала знаковые события ушедшего дня. Информационное табло в зале томского аэропорта Богашёво. Щелканье шторок: отложено, отложено… Рейс на Сургут отодвинули на двадцать четыре часа «в связи с предполетной подготовкой воздушного судна». Износили технику в этом государстве. Уныло шутили пассажиры отечественных авиалиний: «Опять дают задержку до восьми»; «Пассажирам, вылетающим в Сургут, – просьба уйти из аэропорта». Сдавать билет? Не примут. Опять найдется множество причин. Потащился в гостиницу на территории «производственно-логистического парка» – благо повезло с номером. Словно чувствовал, что день не кончится просто так: покупал «готовый обед» в местной торговой точке – сдачи на кассе не было. «Возьмите что-нибудь», – посоветовала засыпающая кассирша. В традиционной этажерке с «сопутствующим товаром» – всё от мятных леденцов до батареек. Взял презервативы – без усиков, запаха, суровой классикой – исключительно для того, чтобы она проснулась. Но не на ту нарвался, даже ухом не повела. «А жидких у вас нет?» – спросил я. «Это как?» – она зевнула. «В Германии изобрели, – просветил я. – Наносится при помощи спрея, из баллончика. Обливаешься, минутку ждешь – вся проблема, знаете ли, в том, мэм, чтобы не начать раньше времени…» – «Мужчина, не морочьте мне голову!»
Отвлекали подобные воспоминания. Память катилась, топча барьеры. Озарялись события месячной, полугодичной давности. Со дня контакта с неким Пал Палычем, предрекшим мне прямое попадание в лапы Благомора, прошло полгода. А я еще бегал! И был немало горд за свою смекалку и «неуязвимость». Чувствовал, как подкрадываются, проявляют интерес – и всякий раз уходил, менял места проживания, кочевал из города в город. И вскоре свыкся с таким положением дел, начал относиться к нему, как к азартной игре – что-то вроде «сыщиков-разбойников». Сгинул в прошлое Пал Палыч – обладатель красных корок самой «уважаемой» в стране организации, – хотя и сохранился в памяти продиктованный им телефон для связи. Усохла кучка наличности – теперь она была не такая большая, как раньше, но пока еще могла впечатлить рядового россиянина, добывающего дензнаки не из «тумбочки». Свой профессиональный праздник (День Дурака) я встретил в Барнауле – на съемной квартире. Чувство опасности притупилось, я жил нормальной жизнью, познакомился с симпатичной разведенкой, посещал спортзал, подумывал о том, что можно устроиться на работу (в смысле, что от работы надо получать удовольствие, а не деньги). В спортзале и вернулось прошлое. «Приезжали тут давеча по вашу душу», – как бы невзначай обронил гардеробщик дядя Коля – ветеран спортивных баталий. «По мою?» – сжалось сердце. «Ага, – простодушно откликнулся гардеробщик. – На черной «бэхе», трое. Имени вашего не назвали, сунули фотку, а на фотке – вылитый вы. Извиняйте, струхнул, не стал им врать – неприятности мне вроде как ни к чему… А «бэха», мил человек, и сегодня у бойлерной прохлаждается, вы, должно быть, мимо нее прошли»… Решетка на крыльце уже скрипела, вытирали ноги – воспитанные. Рефлекс сработал, юркнул через черный ход. Маршрут продуманный – подворотни, гаражи, мастерская от конторы ритуальных услуг. Наблюдал из подъезда соседнего дома, как мой подъезд становится объектом паломничества, как опрашиваются старушки на лавочке, более вменяемая публика. Снова убегала от меня спокойная жизнь. Хорошо, что все свое ношу с собой… Купил путевку на отдаленную горную турбазу, а поехал в обратную сторону. В той «стороне» и принял трудное решение – хватит, либо уезжаю в глухую деревню – бороться с пьянством и поднимать сельское хозяйство (дуракам там самое место), либо делаю ноги из страны. Выбрал последнее – и почему, интересно? В Томске имелись связи в околокриминальных кругах. За восемь тысяч долларов справил заграничный документ, не простой, а поддельный, но очень качественный. На фамилию – которую даже после долгих тренировок с трудом произносил. За отдельную оплату пропечатал визу – относительно дружественного государства Болгария. «Не тяни резину, – посоветовали околокриминальные круги. – Если хочешь валить, вали быстро, не подставляй нашу «благотворительную фирму». В Томске, как назло, не было международного аэропорта. Из Богашево осуществлялись лишь внутренние рейсы. Четвертое июня было на календаре, когда я купил билет на Сургут (а вот там как раз имелся международный терминал), забронировал место до Софии… и прочно застрял в Богашево. Причин для паники не было, в Сургуте все равно пришлось бы сидеть двое суток. Но нервы уже вибрировали. Спать на чемодане не прельщало, я отправился в гостиницу, расположенную на другом краю аэродромного комплекса. Просто повезло – выписывались счастливчики, у которых объявили регистрацию на рейс. В интерьер гостиничного номера я даже не всматривался. Отметил краем глаза, что жить можно, уснул, а вечером проснулся – больше спать не хотелось. Читать нечего, телевизор не работает.
Смеркалось уже, когда я спустился в бар. В заведении было прибрано, уютно, царил интимный полумрак. Посетители имелись, но глаза не мозолили. Я устроился за столиком в углу, выпил рюмку текилы, закурил. Осторожность притупилась, но в меру. Я рассматривал посетителей, бармена, оттачивающего жонглерское мастерство на виду у выпивающих. Мужчина с женщиной заняли столик под гравюрой с порно-буддистским содержанием. Лицо мужчины, севшего вполоборота, показалось мне отдаленно знакомым – но отвлекали очки и ровно постриженная окладистая бородка. «Обойдись без паранойи», – подумал я. В этом не было ничего оригинального – каждый второй прохожий в этой стране вызывал если не опаску, то настороженность. Парочке было не до меня, только сели – предались оживленной беседе. За стойку бара элегантно взгромоздилась проститутка. С чего я взял, что она проститутка? Одета вполне прилично (а женщины, как известно, бывают двух видов: хорошо одетые и хорошо, что одетые). Как показала дальнейшая жизнь, я не ошибся. Она смотрелась вполне мило. Достаточно худые ноги, но вот все прочее… из области, вызывающей неконтролируемое слюноотделение. Юбочка из шерсти – в меру мини; выше – что-то кружевное, третий размер (мне по нраву больше второй, но можно и третий). Приятная насмешливая мордочка, светлые волосы до плеч. Особо отметилась свернутая в «скатку» ветровка за ремешком увесистой сумочки. Дама выпивала – мелкими глотками, смакуя, забросив ногу на ногу. Смотрела по сторонам – украдкой, не вызывающе. Набитый глаз определил, что особа, может, и готова на всё, но в своей профессии еще не достигла сияющих вершин. К ней приблизился основательно нагруженный клиент заведения – с сальными повадками. Эдакий самец рода человеческого, перегар на крыльях ночи. Переговоры зашли в тупик – девица была готова не на всё. Разочарованный претендент удалился, а девица вновь взялась за посетителей. Я поймал на себе ее взгляд – мазнула, ушла, потом вернулась, снова посмотрела. Склонила головку на десять градусов – что означало небольшой интерес. Тут-то и хлопнуло мне в голову. Уснула «служба собственной безопасности». Слюни потекли. Хорошие глаза были у девчонки, завлекающие. Не понравилось бы мне, если бы в этот вечер она досталась кому-то еще. Для порядка я помешкал – не будет ли мучительно больно за бесцельно потраченные деньги. Встал, направился к бару независимой походкой, овевая посетителей дымом дорогих сигарет. Уселся на свободный табурет, раздавил сигарету в пепельнице и тут же поджег новую.
