ГЛАВА 1
– …мужа я нашла на мусорке. Он поставил «Мазду» так, что перекрыл дорогу к мусорным бакам. Просто невозможно пройти с пакетом! Мы насмерть разругались, и я вышла за него замуж.
– А я бежала с работы и увидела длинную очередь. Подошла к огромному бритоголовому типу, мающемуся в хвосте последним, и спросила: «Что дают?». Он ответил басом: «Рыбу». И всё. Вышла замуж.
Геля приоткрыла один глаз и покосилась на стеклянную перегородку, которая отгораживала ее от соседей по процедуре. Хотелось бы взглянуть на счастливиц, но не было возможности подняться: на спине холодными бляхами лежали испускающие ток электроды, и подопытную ощутимо потряхивало. Она смотрела на толстое стекло и обдумывала полученную информацию.
О замужестве Геля даже не помышляла, но чужой опыт озадачивал. Исходя из подслушанного, с мусорным пакетом следовало выходить при полном параде и в боевой раскраске. Чтобы взбодрить кожу лица, с утра наносили увлажняющую маску, а чуть позже, слой за слоем, дневной крем, тональный, румяна на скулы, помаду на губы, – и все потому, что возле баков с отходами прогуливались неженатые мужчины. Пакеты для мусора должны быть зелеными. Серые и фиолетовые – это отстой, безвкусица и антисексуальность. Хуже только белье телесного цвета.
Геля опасно выгнула шею, приподняла одеяло и взглянула на свои простенькие бежевые слипы.
«Не готова!»
С точки зрения удобства – ее трусы прекрасны, но совершенно не подходили для встречи с будущим супругом.
Поморщилась.
Медсестра обещала, что во время процедуры она почувствует лишь легкую вибрацию. Геле же казалось, будто кожу возле загривка грубо собирали в кулак, а после отпускали. Плечи нервно вздрагивали. Двухсекундный перерыв, и очередной удар током. Терпи, больная!
Так и есть. Она здесь не отдыхающая, а больная, попавшая в санаторий по великому блату и природной глупости. И все из-за Марго, которая пока не приехала.
Ее подруга Маргарита Андреевна Селивёрстова держала руку на пульсе жизни. В отличие от нерасторопной Гели, она моментально выхватывала важное из потока информации. Приходила, куда надо, и, с кем следует, знакомилась. Полгода назад Марго занесло в раскрученную социальную сеть, где она, руководствуясь нюхом, отыскала группу «Селивёрстовы, объединяйтесь!» Будучи расчетливой, Марго объединилась с абсолютной тезкой, Маргаритой Андреевной Селивёрстовой. В марте обеим стукнул тридцатник, и эти две грымзы стали дружить против всех Селивёрстовых.
Упомянутая однофамилица оказалась дочерью замминистра железнодорожного транспорта, и Марго немедленно принялась извлекать пользу из чужого семейного положения. Неделю назад дочь замминистра по личным причинам раздумала ехать в санаторий, а горящую путевку подкинула любезной сердцу однофамилице. Марго сразу же взбрело на ум лечить нервы и коленку, которую она, по чужим воспоминаниям, ушибла в глубоком детстве. Но бродить по дорожкам санатория в одиночестве было бы скучно, и Селивёрстова прицепилась к подружке. Выманила Гелю в город на очную ставку и обвинила в том, что та…
– …сидит за компьютером день и ночь, буквой «зю» согнувшись. А потом у тебя спина болит! Или шея?
– Все нормально.
– Сейчас болит? – не отступала Марго.
– Почти нет.
– Глаза красные. Опять дедлайн, а ты в команде?
– В команде, – осторожно подтвердила Геля.
– Слушай, Штосс, – это Марго обратилась к подружке по фамилии. В родственниках у Гели числились немцы, – ты мужика от женщины отличишь? Или вы уже там все бесполые в штанах и кроссовках-унисекс? То, что было отличием, благополучно сгладилось и заросло?
– Начинается.
Селивёрстова работала врачом-гинекологом и цинизма в ней – цистерна. Хоть ковшом черпай.
– Санаторий по тебе, Штосс, плачет. И по мне. Телефон и ноутбук забудь дома.
– Не-ет! У меня…
– Брейк. Отпуск. Скажи всем, что прохудилась твоя гениальная крыша, и ты будешь латать ее целых десять дней.
В санаторий «Солминводы» Геля прибыла седьмого июня в полдень. Приехала одна, не считая компании чемодана с наспех собранными вещами. Накануне у Селивёрстовой объявилась важная пациентка, которую она не могла обделить врачебным вниманием.
– Задержусь на день.
И Гелю дерзким пионером «отправили осваивать земли и торить пути-дороги».
– Тебя встретит лучшая из устроительниц Лариса, телефон ее СМС-кой сбросила. На всякий случай, твой корпус – четвертый. Не вздыхай, я приеду вечером или на следующий день. Скажи им, что Маргарита Андреевна в дороге. Пускай бдят.
Устроительница Лариса явилась к воротам в сопровождении высоченного парня, который сразу отобрал чемодан у Гели. В ней мутной водицей всколыхнулись задавленная опаска и плохое предчувствие. Подсознание давило опытом «непуганых пропавших сестер». Она твердо решила, ни под каким предлогом, не вручать в чужие руки паспорт. А тряпки пусть горят синим пламенем! Все одно ничего путевого.
Разливаясь соловьем, Лариса заманила Гелю на облагороженную территорию и повела по дороге, где та буквально захлебнулась свежим запахом хвои и сладким ароматом цветущей акации. Одурманенная, она была готова упасть на первую попавшуюся скамейку и расплакаться от неожиданного счастья.
Все растительное вокруг будоражило праздничной раскраской. Разворачивали розовые бутоны цветы шиповника, свесила белые кисти нежная акация, и повсюду целые поля из одуванчиков, тянущие круглые головки в синее небо. А чуть дальше, если гулять между березами и елями, первозданные участки нескошенной травы. Должно быть, приехав сюда, отдыхающие сразу попадали в рай.
Ошеломленную Гелю завели в четвертый корпус, заботливо направили к лестнице на второй этаж, впустили в двести пятый номер. На тот момент она бы отдала и паспорт, и деньги, лишь бы ее оставили здесь жить. Совсем недолго, хотя бы на пару дней. Следом за устроительницей она прошла через квадратную прихожую и оказалась в большой комнате, из окон которой открывался живописный вид на старую башню. Ее пустые бойницы располагались как раз напротив окна.
«Точно два дуэлянта со взведенными курками, мы смотрим в глаза друг другу и…»
– Вам нравится? – пожилая женщина вошла в номер и встала рядом с Гелей.
Новая жиличка промычала нечто восторженное, заставляя себя оторваться от картинки за окном.
– Меня зовут Мария Семеновна, и я ваш врач. Сейчас мы побеседуем…
Геля во все глаза смотрела на даму-врача, которая тянулась к ней с рукавом тонометра.
«Селивёрстова, ты хотя бы предупредила, что меня будут встречать, как жену президента. Ах да, кто-то же у нас превратился в дочь замминистра!»
Геля присела на предложенный табурет, растянув губы в механической улыбке. Дальше опекунов стало четверо: присоединилась горничная, которая сдувала с подоконников невидимые пылинки. А у «больной» меряли давление, слушали взволнованное дыхание, считали участившийся пульс. Тактично интересовались здоровьем. Геля в растерянности выдавала чистую правду, жалуясь на боль в области «спина-шея». Ее заверили, что уже сегодня она примет лечебные процедуры.
