Вечером погожего дня – последнего хорошего дня из всех, что предстояли им на долгие годы, – девочка открыла раздвижную стеклянную дверь и вышла на веранду в задней части дома.
– Папа? – позвала она.
Уилл Иннис отложил рабочий блокнот, чтобы дочка могла вскарабкаться к нему на колени. Девлин была маленькой для своих одиннадцати лет, и когда Уилл обнял ее, она показалась ему совсем невесомой.
– Что ты здесь делаешь? – спросила девочка. Голос ее был хрипловатым, в нем звучали отголоски недавней простуды – как будто в легких терлись друг о друга крошечные камешки.
– Работаю над заключением для судебного заседания, оно будет утром.
– Твой клиент – опять плохой человек?
Уилл улыбнулся.
– Ты говоришь совсем как твоя мать. На самом деле я не должен думать об этом так, малышка.
– Что он сделал? – Отблески заката румянили щеки девочки, а тускнеющие лучи солнца подсвечивали прядки ее темных волос, делая их золотисто-каштановыми.
– Он предположительно…
– Что это значит?
– «Предположительно»?
– Да.
– Значит, что это не доказано. Его обвиняют в том, что он продавал таблетки.
– Такие, как те, что я пью?
– Нет, твои таблетки хорошие, они помогают тебе. А он продавал людям – ну, предположительно продавал – плохие таблетки.
– А почему они плохие?
– Потому что они заставляют человека вести себя глупо и иногда плохо.
– Зачем тогда люди их пьют?
– Людям нравится то, что они чувствуют после того, как примут эти таблетки.
– А что они чувствуют?
Уилл поцеловал дочку в лоб и посмотрел на часы.
– Уже девятый час, Деви. Тебе пора пить свои лекарства.
Девлин вздохнула, но спорить не стала. Она никогда не пыталась увильнуть от лечения.
Иннис встал, держа ее на руках, и подошел к перилам веранды, сделанным из красного дерева.
Отец и дочь посмотрели на пустошь, окаймлявшую Оазис-хиллс, их район Ахо. Все дома на улице Ноуотер-лейн тыльной частью выходили на пустыню Сонора.
– Смотри, – сказал Уилл. – Видишь их?
В полумиле от дома из русла сухой реки показались темные точки, которые неспешно направились через пустыню к безлистному лесу гигантских кактусов сагуаро – их силуэты зловеще чернели на горизонте.
– Что это? – спросила Девлин.
– Койоты. На что спорим – после заката они начнут выть!
Когда Деви легла спать, отец почитал ей несколько страниц из книги «Трещина во времени». Они уже добрались до предпоследней главы, «Зверская тетя», но девочка устала и уснула прежде, чем Иннис дочитал вторую страницу.
Мужчина закрыл книгу, положил ее на ковер и выключил свет. Прохладный воздух пустыни вливался в открытое окно. В соседнем дворе шипел разбрызгиватель, выбрасывая струйки воды. Девлин зевнула, издав мягкий горловой звук, и это напомнило Уиллу, как он укачивал ее, когда она была совсем крошечной. Девочка приоткрыла глаза и тихо спросила:
– Мама?
– Она задерживается на работе, в клинике, солнышко.
– А когда она вернется?
– Через несколько часов.
– Скажи ей, чтобы она зашла поцеловать меня, хорошо?
– Скажу.
Уиллу предстояло еще готовиться к утреннему заседанию, но он сидел и гладил Девлин по голове, пока она снова не заснула. Наконец осторожно встал с края постели и выскользнул за дверь. Подойдя к столу, собрал свои книги и блокноты. Ему предстояло работать допоздна. Несколько чашек крепкого кофе, наверное, помогут в этом.
Разбрызгиватель в соседском саду умолк. В пустыне стрекотала одинокая цикада.
Где-то над Мексикой беззвучно полыхнула молния, и вдалеке завыли койоты.
Гроза застала Рейчел Иннис в тридцати милях к северу от мексиканской границы. Было половина десятого вечера, и позади был долгий день в бесплатной клинике в Соноите – там Рейчел раз в неделю работала на добровольной основе в качестве психолога, владеющего двумя языками.
Дворники на лобовом стекле мерно двигались туда-сюда. Яркие лучи фар высвечивали парок, поднимающийся от дорожного покрытия, а в зеркале заднего вида маячила еще одна пара огней – они сопровождали миссис Иннис вот уже десять минут, держась на расстоянии примерно в четверть мили.
Прямо впереди у обочины внезапно возникли мерцающие шарики. Женщина вдавила в пол педаль тормоза, и «Гранд Чероки» занесло задом на встречную полосу, прежде чем он остановился. На середину дороги, словно привлеченная светом фар, неспешно вышла олениха с детенышем. Рейчел уронила голову на рулевое колесо, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
Олени перешли дорогу, и женщина тронула машину с места. Еще миля по темной дороге – и по капоту «Чероки» забарабанили градины.
Автомобиль резко вильнул к обочине, и Рейчел почувствовала, что снова теряет управление. Она пыталась вырулить ближе к середине дороги, но руль не слушался. Тогда она убрала ногу с педали газа, подождав, пока машина сама не остановится у края шоссе.
