Предисловие
Не люблю этого слова – эмигрант. Есть что-то в этом ущербное, второсортное, по крайней мере, так это звучит и воспринимается в моём сознании. Может быть, это только лишь мои фантазии и моё нежелание носить соответствующее клеймо отторгает одно лишь упоминание об этом? Хорошо ещё, что у меня есть выбор. Лучше об этом не думать и не подвергать себя излишним треволнениям. Ведь позитив кроется в нас самих, и если верить американскому писателю и богослову Норману Пилу, сказавшему, "Если твои мысли делают тебя несчастным – измени их", то этому и надо следовать, но не слепо, а с убеждённостью свято верующего в понравившиеся мудрые мысли. И это поможет пережить все те трудности, с которыми в обязательном порядке, в большей или меньшей степени сталкиваются все те, кто избрал своей судьбою жизнь на чужбине. Опять же, неудобное для кого-то слово "чужбина" при лёгком флирте собственного сознания под наркозом конформизма и при помощи игры слов может быть заменено более благозвучным словом "неизведанная земля", придав этим лёгкость и мелодраматичность смыслу своего существования со статусом первооткрывателя, сродни Христофору Колумбу.
Поупражнявшись в выборе точек отсчёта словарного багажа с помощью спасительной медитации, внеся этим самооправдание и самоуспокоение выбранному когда-то пути существования, уже с облегчением, навеянным философией верховенства смысла над формой, решаю всё же оставить первоначальное название этих записок как есть – "Записки эмигранта". Как говорится, – "Назвался груздём – полезай в кузов". А в кузове том… Чего там только нет! За тридцать-то лет. Много чего залезло…
Как описать довольно большой отрезок жизни? Не терплю банальностей, но это так: жизнь состоит из моментов и впечатлений, складывающихся в одно целое. Они как кусочки лоскутного одеяла своими особенностями: выделкой, текстурой, гладкостью или шершавостью, цветом, наполнением, – сшитые нитками памяти, покрывают тебя целиком как одеяло и не дают замёрзнуть в холодах случающихся порой ненастий. С отсутствием подушки проще – можно и кулак под голову подложить. Кому привычно… А без одеяла как? Никак нельзя без него, родимого.
После долгих раздумий выбираю форму изложения, сменяя форму комфортной метафоры-одеяла на те же отдельные лоскутки, но уже в качестве разнообразных рассказиков-воспоминаний. Таким образом рассчитываю, что их удастся рассмотреть более внимательно поодиночке. Могу заверить, что нить, связующая лоскутки прочна до такой степени, насколько достоверна документальная основа всего того, с чем предстоит ознакомиться неравнодушным и любознательным людям. С надеждой, что это одеяло согреет вас так же, как оно согревало меня. Может стоит попробовать?.. А заодно узнать о том, о чём и не знали. Ведь каждый опыт уникален по-своему.
Диванная рапсодия
При слове "диван" обычно в мыслях должен возникать образ чего-то большого, мягкого, комфортного и зовущего. Не так ли? У меня же это слово долгое время ассоциировалось с вечерним уличным полумраком, полицией, правосудием и волнениями. Но, тем не менее, в конце концов образ такого нужного и полезного предмета домашнего обихода снова приобрёл привычные очертания. На восстановление законности статуса этого неотъемлемого символа домашнего очага в моём сознании ушли годы. А всё началось с невинного и простого предложения…
Жизнь на новом месте предполагает необходимость всевозможных разнообразных аксессуаров быта. Природа человека требует окружить себя всем тем, что обеспечивает комфорт. Это естественно. Когда же находишься на пороге кардинальных перемен, удовлетворение этого инстинкта требует дополнительных усилий, фантазии и изобретательности. В том числе, и в первую очередь, когда вы испытываете эту потребность, будучи выброшенными, для сравнения, как та пушкинская царица с приплодом – царевичем Гвидоном – однажды в океанскую волну иммиграции, отправляясь в своё путешествие в бочке, а чаще – и без неё, вплавь, а говоря проще, – без всяких привычных и необходимых средств нормального существования. Конечно, все эти рассуждения применимы к тем, у кого за душой нет ни гроша, а только инстинкт выживания. Таких больше. Поэтому они поймут скорее, о чём сей сказ…
На заре нашего приезда в Сан-Франциско перед нами, среди прочих, стояла и эта проблема – проблема обустройства жилья. От случая к случаю, по принципу: с миру по нитке – голому рубаха. То одно найдёшь на улице, то – другое. То – тебе кто-то что-то подарит из ненужного, по принципу: на тебе, Боже, что другим не гоже, то – ты сам что-то купишь за смехотворно низкую цену на гаражной распродаже или в торговой сети магазинов Goodwill. Так постепенно собирался вещевой и мебельный пасьянс, в котором угадывалось наше непредсказуемое будущее, но с оптимизмом и с надеждой перемен к лучшему. У кого-то азарт этого недуга перерос в хронику и неизлечимо преследует по пятам с постоянством приговора без амнистии. Кто-то же с решительной прямолинейностью желая порвать с убогим прошлым, безвозвратно избавился от этого порока. А то, что это порок, так попробуйте мне возразить! Смею это утверждать, но без упрёка – сам не излечился до конца. Каюсь. Грешен. Такая это зараза! Сродни неудавшимся попыткам избавиться от привычек курения или алкоголя… И даже сейчас, когда уже, вроде бы, появился "грош за душой", всё равно: то – то подхватишь, то – это. Поменялись лишь приоритеты. А тогда – всё было кстати… В одном могу оправдаться и сделать покаяние не таким уж травматичным, чем наверняка заслужу признательную благодарность от “товарищей по оружию”. В своём большинстве качество американских помоечных "выбросов" находится на высоком уровне и до такой несравнимой степени, что руки сами тянутся прибрать к ним всё, что плохо лежит.
В подтверждение сказанного вспоминаю моменты своей ранней рабочей биографии в Америке, когда мне одно время приходилось обслуживать территорию огромного торгового центра и прилегающих площадок в городе Сан-Матео, недалеко от Сан-Франциско, занимаясь там поддержанием порядка. Был я свидетелем того, как даже некоторые коренные довольно обеспеченные по виду американцы, что было видно невооружённым глазом, с постоянной регулярностью подъезжали на дорогих автомобилях к огромным мусорным бакам и добывали из них то, что их интересовало, включая продукты питания, выбрасываемые из-за истечения срока годности, но, в большинстве своём, сохранившие высокое качество. Было очевидно, что те, хорошо одетые люди, некоторые даже при галстуках и в белоснежных рубашках, даже не собирались это делать как-то тайком, стесняясь своего не совсем благородного, с моей точки зрения, занятия. Отнюдь нет. Они занимались этим серьёзно и по-деловому. И действительно, то, что я мог мельком разглядеть из ассортимента продукции, выбрасываемой в баки магазинами и выуженной “ловцами жемчуга”, вызывало у меня даже какую-то зависть: эх, мне бы это!
