Ночь. Богом забытый остров в Тихом океане.
Пассажиры «Севастополя» вплавь добирались к архипелагу Эзэра-Харпера и разбредались по пляжу, надеясь, что их близкие выжили чудом в минувшем кошмаре. И было видно, как бесчинствовавший на судне пожар, со стороны океана, вздымал языки пламени и валил черными клубами дыма.
Так закончился кругосветный круиз, невообразимым фейлом.
Когда-то бывший опытным моряком, он беспомощно стоял у берега и таращился на выгорающий экстерьер лайнера. Его звали – Илья Муромов. Отец Кирилл, служитель культа православной церкви, с которым Илья единожды пересекался в кругосветном круизе, как обычно истово молился, вскинув голову наверх. Но Муромов обратил внимание лишь на японскую пару Кима и Йоко, сидящих на рыхлом песке; японцы обнимались и дрожали, что было естественно, поскольку пробирающий холод в эту пору оказался невыносимо ужасным. А затем юркий человек вытащил из воды чемодан и спрятал что-то под камнями. Кажется, он был единственным, кто быстро оправился, пережив катастрофу, и смог позаботиться о своих вещах.
Единственными, с кем Муромов Илья хорошо познакомился, оказались парень и девушка из северной столицы, о чем-то спорившие в этот момент, расхаживая у костра. И Муромов их видел со дня посадки в порту Ялты. Он пересекался с Лёхой Халдеевым и его непомерной красоты сестрой Сашей задолго до пожара на «Севастополе». Предположив, что судно опустившись на мель, внезапно налетело на подводные скалы, Илья почему-то уверился, что это не могло по определению случиться, и в любом случае не вызвало столь сильный пожар. Нечто другое повлекло возгорание и взрыв в машинном отделении, а потом, возможно, «Севастополь» врезался в камни, скрывшиеся под водой.
Коротко стриженый проныра Максим Зотов держался особняком и в круизе постоянно норовил с кем-нибудь подраться. Он, озираясь, рылся в своих вещах, и, похоже, был единственный, кому посчастливилось спасти часть багажа. Он выложил промокшие в океане шмотки на берег, оглянулся и жадно закурил.
Халдеев, наконец, замолчал, махнул рукой и подошел к Илье. Скромно изливая оптимизм, о приезде спасателей в ближайшие часы, он потащил Муромова за собой, и у костра сделал вид, что сестренка проиграла спор и должна признать поражение. Саша нехотя отвела взгляд в сторону, заняв его престранным священником Кириллом, уже закончившего молитву. Святой отец перекрестился и уселся на утопший в песке стопудовый валун.
На берегу, как ни странно, царила тишина, и никто не говорил. Океан гудел и шумел, а круто вздымающийся в деревьях тропический ветер, время от времени, разматывал тлеющие угли и разносил искры.
Японская девушка плакала и трясла коленками. Японец прижал её к себе и попытался успокоить, бормоча ровным и благозвучным голосом.
Халдеев долго сидел, уставляясь на мерно выгорающий лайнер.
– Пить охота! – пробурчал он.
Проныра Зотов располагал водой. Илья видел, он отвинчивал крышку бутылки и пил из неё.
Медленно подойдя к нему со спины, Илья, как можно мягче, попросил воды, заметив у Зотова набор ИРП1 и всякую всячину из магазина выживальщиков в развёрнутом наизнанку чемодане.
Зотову не понравился Илья еще на судне. Между ними остался нерешенный конфликт из-за драки со стюардом.
– Мужик, это моя вода.
Илья судорожно напрягся, но ответил весьма сдержано:
– Мужик, я ведь просто прошу.
– Тебя как зовут? – заговорил Зотов и присосался к горлышку фляги.
– Илья.
– Так вот, Илья, когда люди просят, они говорят «пожалуйста».
Зотов нехотя протянул бутылку.
На «Севастополе» Зотов привычно вертелся в компании коротких юбок, строил из себя крутого мачо и подрался со стюардом Павлом – первым набил морду, пока Илья не врезал ему в солнечное сплетение.
Илья вернулся с водой.
– Вот.
– Не хотел давать? – спросил Халдеев, принимая воду.
– Пытался выёживаться.
Зотов быстро сложил шмотки в чемодан и поволок куда-то в сторону.
– Неужели мы, это все, кто остался? – тихо заговорила Саша.
– Нам сказочно повезло, в отличие от… – Халдеев поднялся. – Кто-нибудь знает время?
Но Илья не сводил взгляда с Зотова и с трудом подавлял желание снова врезать в «солнышко» проходимцу.
– Смотри, нычку делает. Он что, тут жить собирается?
– Какое тебе дело? Время-то сколько?
Илья пошарил по карманам, но часов не нашлось.
Через сорок минут стюард Павел пустил ракету с берега. Взмывший в небо огонь полыхнул над островом, и отовсюду поползли мрачные тени.
– Может быть, нас заметят! – оглядываясь на пылающий в глади океана лайнер, Павел подошёл к Илье. Он узнал его и вспомнил, когда Муромов заступился перед ним и утихомирил разбуянившегося Зотова. – Думаю, мы поблизости от архипелага Харпера, но это не точно.
– То есть, ты не знаешь? – сказал Илья, посматривая на Зотова, ютящегося возле кустов. Зотов присел и начал собирать камни.
– Сигнал бедствия был послан…
– Почему же случился пожар? – Илья продолжал смотреть на Зотова.
Стюард пожал плечами.
– Я не знаю, возможно, это диверсия.
Халдеев хмыкнул:
– Хе! Чего?!
– На борту была взрывчатка? – спросил Илья.
– «Севастополь» круизный океанический лайнер, пассажирский, не грузовой. Впрочем, я могу чего-то не знать, они мне не докладывают в мой первый рабочий день.
– Будет о чём вспомнить, – сказал Илья, и посмотрев очередной раз в сторону Зотова, раскладывающего камни, добавил: – Что он там копошится?
– Не трогай, – сказал Халдеев.
Японцы Ким и Йоко сидели, обнявшись, и делали вид, что слушают Павла, но не понимали ни слова. Они были тихой, по-японски скромной парой, и во время тура практически не выходили из каюты первого класса.
Илья с Павлом выловили из воды бесхозный багаж – два огромных дорожных чемодана, забитые женским бельем и собачим кормом.
– У этого засранца, – заговорил Илья с Павлом, осторожно указывая на Зотова, – рационы питания и какая-то хрень для туристов. Ну, ты знаешь: сухое горючие, примус и фильтры для воды.
– Мы здесь же на недолго, верно? А Максим пускай остается, если ему нравится.
Где-то рядом появилась фигура, едва различимая в полумраке, тридцатилетнего студента-географа Родиона, вечного заучку, просиживающего свободное время в библиотеках. Ухватившись за ручку саквояжа, студент едва выволок сумку на пляж.
– Что они кладут?
– Это ты вроде бы астрофизик? – спросил Илья, открывая чемодан.
– Географ! – ответил Родион.
