Стеша
Холодный ветер бьет в лицо вместе с тяжелыми каплями дождя, пронизывая насквозь мое тонкое пальто. Оно драповое и затрапезное, но единственное, что я могу себе позволить. В лицее уже не раз намекали, что мне нужно соответствовать их учебному заведению, но если бы они еще объяснили, где взять для этого денег... Которых катастрофически не хватало. Ни на что. Я уже пожалела, что приехала в крупный город, так как аренда жилья оказалась непомерной для моей все еше стажеркой зарплаты. Пальто пахло мокрой шерстью. И от этого на душе становилось еще более гадко. Кончики ушей до сих пор горели, после беседы с одним из родителей. Хаитов... Мерзкий тип. Под стать своему донельзя избалованному сыночку. Но мне благодаря записи на диктофоне удалось доказать собственную правоту. благодаря чему директор лицея не уволил меня с позором, а отпустил домой, дав два отгула, чтобы все улеглось.
Конечно, вспоминая подробности того, что происходило в кабинете директора, хотелось сгореть со стыда и провалиться сквозь землю. Только выбора не было. Я не могла потерять работу. Поэтому на все обвинения разгневанного родителя, я просто включила диктофон, где было четко слышно, как на мою просьбу ответить на уроке Артур Хаитов называет меня "шалавой" и посылает на... В общем туда, куда обычно посылают. Естественно, я возмутилась и пожаловалась директору, так как не представляла, как еще можно справиться со здоровенными лбами из 11 "б". Меры бли приняты, юноше пригрозили исключением. Но явился родитель. И чуть было с работы не выгнали меня. Если бы не запись.
Наконец-то я добралась до половины домика, который снимаю за тридевять земель от места работы, но это все, на что хватило моих скромных ресурсов. Покосившийся забор из непокрашенного серого штакетника, земляная дорожка, размокшая от дождя, темные окна навевали уныние. Но это место было единственным, где я могла отдохнуть. Поэтому я торопилась внутрь. И не смотрела по сторонам. Хотя это ничем бы мне не помогло.
Спустя время после того страшного вечера, я поняла, что моей вины в произошедшем нет никакой. И ничто тогда не могло меня спасти.
А пока я шла к входной двери, моей единственной задачей было не так сильно запачкать обувь, потому что воды в доме не было. Ее приходилось носить с улицы. Учитывая погоду, помыть обувь я смогу только завтра утром, когда взойдет солнце.
Кое-как в темноте, подсвечивая себе телефоном, я открыла замок и тут же в прихожей стала разуваться. Успела снять ботинки и выпрямиться, как меня грубо толкнули вперед. Я чуть было не упала, устояв каким-то непостижимым образом на ногах. И тут же обернулась, не зная, что делать дальше. Щелкнул выключатель и несмотря на то, что мне пришлось зажмуриться от неяркого света единственной лампочки, я успела понять, что позади меня стоял Хаитов. Он был не один. Его сопровождали рослые мужчины. По-моему, трое. Может, их было больше. Кто толкнул меня, не знаю.
Испугалась ли я? Самое странное, что нет. Возможно, в тот момент для меня было дикостью представить все, что произойдет дальше.
Следовало бы...
-Что вы себе позволяете! - воскликнула я, стараясь, чтобы мой голос не особо дрожал.
Хлесткая пощечина обожгла левую сторону лица, я отлетела к стене. Наверное, удар был не очень сильный. Для здорового мужчины. Но для хрупкой молодой женщины - чересчур. У меня заплясали разноцветные мушки перед глазами и какая-то жидкость потекла на подбородок. Это была кровь.
Ударил меня сам Хаитов.
-Заткнись, сука! Снимите с нее пальто и привяжите к кровати.
Двое мужчин шагнули ко мне и, словно делали это каждый день, схватили за руки и ловко стянули верхнюю одежду. А затем потащили к старой советской кровати с железными спинками и сеткой, на которой лежал жиденький матрас. Вот здесь я же стала отбиваться, стараясь выдрать руки из мертвого захвата и пытаясь пнуть кого-то из мужчин. Только эти мои усилия были ничтожны. Мужчины, молча, словно роботы прикрутили мои руки к спинке кровати чем-то жестким, скорее всего каким-то ремнем, который больно впивался в запястья.
Хаитов наблюдал. Сквозь выступающие слезы я разглядела его лицо. оно не сулило мне ничего хорошего. Он наблюдал за мной со смесью пренебрежения и похоти. Это стало еще более заметно, когда его взгляд скользнул по моим ногам, обтянутым черными капроновыми колготками. Юбка задралась и собралась где-то в районе талии, открывая отличный обзор на нижнюю часть моего тела.
-Вон пошли! - тогда я обрадовалась, что все, кроме Хаитова вышли. Так было стыдно, но не до той степени, когда на тебя, распростертую и беспомощную, смотрит орава мужиков.
Слишком поздно я поняла, что радоваться нечему.
-Ты совершила сегодня огромную ошибку, Стефания. Это мой город. И мои законы. И если мой сын говорит, что ты -шалава, значит так оно и есть, - говоря это, мужчина наклоняется ко мне и пальцами сдавливает мне щеки, вынуждая округлить губы, что делает меня похожей на какую-то рыбку из мультика.
Попытка мотнуть головой, приводит к тому, что он меня отпускает. Лениво расстегивает пиджак, который кладет на спинку единственного стула, и подходит к столу, с которого берет нож для хлеба. Его я в спешке утром забыла убрать в кухонный шкафчик.
-Что вам нужно? - сиплю я, не в силах поверить, что все это происходит на самом деле. И со мной.
Он возвращается ко мне, окидывает меня с макушки до пят нечитаемым взглядом и, положив нож на тумбочку, хватается за верх колготок и трусов. Принимается их стягивать. Пробую скинуть его руки, за что вновь получаю по лицу.
-Сейчас я буду тебя е*ать, Стефания Михайловна, а потом это будет делать моя охрана. Так что да, ты - шалава и б*ядь.
Ему удается стащить с меня белье, а я, дезориентированная от ударов по лицу, могу лишь прошелестеть:
-Не надо.
И свести ноги вместе.
Как будто это поможет.
Стеша
Это и не помогает. Потому что Хаитов берет нож и разрезает мою одежду. Получается у него не сразу. Нож не очень острый. Но там где не получается, он просто рвет ткань. Стягивает остатки ткани, приподнимая меня как куклу. Взгляд абсолютно равнодушный, как будто он не над человеком издевается, а руки моет.
Закончив, расстегивает на себе рубашку. Кипельно белую. Почему-то в тот момент именно эта белая ткань врезалась в память сильнее всего. А потом приходит черед ремня и брюк. Ничего с себя не снимает, подчеркивая этим, что он не планирует тратить на меня много времени. Из кармана брюк достает квадратик фольги, надрывает его и раскатывает по эрогированному члену. У меня к горлу подкатывает тошнота.
Я снова выдавливаю из себя жалкое:
-Не надо!
Мужчина даже не подает вида, что слышал меня, хватает меня за колено и пытается развести мне ноги в стороны. Я же второй ногой пробую ударить его в живот. Но у меня не выходит. Он ловит мою ногу и зажимает ее между своей рукой и телом. Потом не давая мне опомнится, хватает меня за шею и ощутимо придавливает, наваливается всей своей тяжестью и толкается в меня. Он слишком большой для меня, о чем свидетельствует резкая боль в низу живота, от которой я вскрикиваю и пытаюсь избавиться от неприятных ощущений между ног, сделав движение бедрами назад.
