Замок был осажден.
Король стоял на площадке угловой башни и молча смотрел в узкую прорезь бойницы.
Его беспокоило не то, что королевский замок подвергся нападению большого и сильного войска. Слава Богу, замок был хорошо укреплен, заботливо оснащен и снабжен всем необходимым на подобный случай. Гарнизон был подобран из стойких и закаленных в битвах воинов. Для успешной обороны замка его защитникам не хватало, пожалуй, только мармелада. Да и то, по правде говоря, если повару приказать, то будет и мармелад.
Короля волновало другое. На холме, напротив главной башни с воротами, в окружении пышной свиты, в позолоченных латах, с распущенной гривой смоляных волос, восседала на холеном жеребце его родная дочь, юная Хельга, наследница престола, его любимица, «детеныш».
В небольшом отдалении за её спиной, неровными шеренгами посверкивала на солнце сталью наемная пехота. Вдалеке пылила кавалерия. Вокруг замка шныряли вражеские лазутчики.
Все, как всегда. Ничего необычного. Ничего, кроме дочери.
Была чудесная пора «бабьего лета». Солнышко нежно ласкало щеки осенним теплом. Воздух был настолько хрустально прозрачен, что в самой дальней дали отчетливо виднелась каждая веточка на деревьях и безупречно очерченные тени. Тихо. Ни ветерка. Пахло виноградом, дынями, грушами, какими-то неведомыми осенними плодами.
Леса лениво опадали сухой листвой, лимонно—желтой, бордово-красной, медно-бронзовой.
Как хотелось вновь быть молодым, ловким, беззаботным. Широко раскинув руки, скакать на резвом коне по выкошенным полям, дышать полной грудью. В копне душистого сена расцеловать до беспамятства юную чаровницу.
Куда там, старому-то хрычу, с таким-то брюхом. Воистину грешен чрезмерным чревоугодием и винопитием. Вот и сейчас. На войне, а сам без доспехов, в одном кожаном камзоле. Что людей-то смешить, коли из-под стального нагрудника пузо выпирает.
Торопится дочурка трон занять. И с закрытыми глазами видел Король упрямо сжатые губы, сощуренные глаза, крохотные желваки на скулах. Родная кровь. Красавица. Наследница.
Но расслабляться, распускать слюни никак нельзя.
И воины, и полководцы у доченьки весьма недурственные, имеют определенные рекомендации и вполне заслуженную боевую репутацию.
И пришли они сюда не на парад. Они пришли жечь, резать, грабить. Первая кровь уже пролилась в полевых стычках и сшибках.
Ну, а свергнутого Самодержца доченька, видать, в дальний монастырь определит, дабы он там древние хроники переписывал. Благо батюшка грамоте обучен весьма.
Короткий свист, скрежет. Тупой удар. Грохот обрушенного железа. Звон разбитого стекла. Каменной крошкой Его Величество больно стегануло по щеке.
Через мгновенье он стоял, прижавшись спиной к простенку между бойницами, и сжимал рукоятку кинжала.
Государственный Канцлер, с худым и вечно печальным лицом, точно так же стоял у другого простенка. Молодой усатый красавец, Маршал королевского войска, сверкая полированными доспехам, бестолково топтался посреди площадки. Святой Отец, с чревом не уступающим королевскому, сидя на корточках, неспеша перебирал четки и внимательно оглядывался.
Более в башне никого, только узкий круг своих.
В толстой деревянной балке прочно застряла короткая и толстая арбалетная стрела. Другая, такая же, стрела сорвала со стены железный щит со скрещенными алебардами, разбив при этом фонарь дорогого витражного стекла. Третья стрела валялся на полу возле бойницы, она врезалась в гранит облицовки, и наконечником выбила каменную крошку, доставшуюся Королю.
Помолчали. Маршал наконец-то отошел к стене.
Король, крякнув, потер рукой оцарапанную щеку:
– Господа, никто ничего сказать не желает? Все-таки три стрелы влетели одновременно в узкую бойницу. Да еще с той стороны реки…
– На все воля Божья. – Проворчал, будто бы про себя, Святой Отец.
Государь вопросительно глянул на Священника.
– Не знаю я ничего. – Буркнул Отче, не поднимая глаз.
Помолчали.
– Ваше Величество. – Подал голос Канцлер, – Два дня назад к Принцессе прибыл отряд богемских наемников. Тамошние оружейники славятся мастерством, да и стрелки-арбалетчики тоже.
Король медленно поднял на него тяжелый взгляд.
– Ваша мысль, Милорд, мне ясна. Можете не продолжать.
– Маршал, – Обратился Монарх к молодому красавцу. – Вы вернулись из поездки. Когда прибудут поместные бароны со своими дружинами и вассалами?
– Ваше Величество. Бароны все как один, по первому…
– Маршал, – Поморщился Король. – Мне важно Ваше, сугубо личное, мнение.
– Государь. – Опустил глаза молодой воитель. – Бароны прибудут вовремя, дней через шесть или семь. С дружинами. Но без вассалов, без знамен и без копий.
– Рыцарская верность… Клятвы на клинках… Шкурники… – Процедил сквозь зубы Монарх.
Встряхнулся.
– Простите, Маршал, к Вам это не относится. К Вам, Канцлер, разумеется, тоже. Отче, помолитесь за меня.
– Аминь. – Понимающе кивнул Священник.
Голос Короля окреп, приобрел повелительный тон.
– Маршал, немедленно распорядитесь. Довести всем и каждому. По стенам и башням всяким бездельникам попусту не болтаться. Укрываться за зубцами. Стражу удвоить. Быть готовыми к отражению штурма. Быть готовыми к поимке ночных лазутчиков. Милорд Канцлер, Вам даю три дня сроку. Разберитесь. С арбалетчиками должно быть покончено. Отче, Ваша братия, надеюсь, знает, чем надлежит заняться. Если надо – пошлите людей хоть в Богемию, хоть в Индию, хоть к самому Папе Римскому.
– Что касается этого… – Государь кивнул на лежащую возле его ног стрелу, – Рассчитываю на вашу скромность, господа.
Все молча склонили головы. Один за одним вышли из башни.
Король остался один.
Он гнал от себя ползущие в голову навязчивые черные мысли. Пытался оставить ей лазейку: «Молодая ещё, глупая. Она может и не знать. Мало ли что делается без ведома королей за их спинами, их именем. Советчиков и доброжелателей у неё хватает. На Вольных Землях, в небольшом баронском замке, прикинувшись безобидной овечкой, затаилась её мать, Отверженная Королева. С чужого голоса поет девочка, с чужого ножа мед слизывает».
Не вдруг решила любимая дочурка занять семейный престол. Несколько лет назад, еще будучи пятнадцатилетней соплячкой, возмечтала она принять опеку над «выжившим из ума, спившимся отцом». Тогда, кроме конфуза, у неё ничего не вышло. И вот снова. Уже во главе целого войска.
Одного стрелка пришлось зарезать прямо на месте, ещё в осадном лагере, больно прытким и несговорчивым он оказался. Двух оставшихся доставили в замок. После страшных пыток и допросов в подвале Главной Башни, обоих утопили ночью в реке.
