Быся уже давно перестала походить на хищную кошку, хотя на табличке, закрепленной возле ее клетки, ясно значилось «Рысь». Толстая, неповоротливая, она с тоской глядела на ветку могучего дерева под потолком, на которую уже не могла взобраться, как прежде, чтобы занять гордую позу королевы.
– Пс-пс! – послышалось из соседнего загона.
– Чего тебе, Бибер?
– Надо поговорить.
– Если ты опять про свою морковь, то я ее не брала. Я не ем морковь.
– Да нет же. Морковь я нашел. Точнее, то, что от нее осталось. Видимо, я ее во сне сгрыз и не заметил. Хотя не исключено, что это дело рук нашего Хапитона. Он давно под меня роет.
– Дело рук? Сколько тебе раз говорить, Бибер, он питон, змея, понимаешь?
– Кто бы сомневался. Он же из цирковых. Они там и не такие номера проделывают. Ха-пи-тоша!
– Ты об этом хотел поговорить, Бибер?
– Нет, конечно. Слыхала, сегодня ночью Кабысдох на луну заливался? С чего бы это?
– Он же волк. Ему положено.
– Он такой же волк, как я заяц. Обычная дворняга, а строит из себя.
– Так ты чего хотел-то?
– Ах да. Зоопарк наш закроют на днях. Отмучились. Дворники возле клетки языками чесали. Говорят, невыгодно им нас больше содержать. Мы, говорят, едим больше, чем зарабатываем. А что тут еще делать, как не есть?! У меня соседи, кому скажи – не поверят: с одной стороны волк, а с другой рысь. Без обид, подруга, но в лесу бы вы от меня и помпончика не оставили. У меня, может, стресс каждый день. Адреналин зашкаливает. Вот я его и заедаю. И потом, я в этот пансионат сам не напрашивался. Меня сюда помимо моей воли определили. Я, можно сказать, жертва, а меня еще и куском хлеба попрекают. Как думаешь, куда нас теперь – на шкурки или в лабораторию?
– Закрывают, говоришь? А когда точно, они не сказали?
– Думаю, на следующей неделе. Сезон заканчивается. Ты, кстати, гуся давно не видела? Он как-то плохо выглядел в последнее время. Гуси в яблоках! Гуси серые! – пропел кролик. – Понимаешь, о чем я?
– Послушай, Бибер, ты никогда не думал о том, чтобы стать свободным?
– Ну, иногда мне снятся приятные сны, только после них всегда приходит отчаянье.
– Решено. Мы сбежим.
– Что? Мне послышалось, ты сказала – сбежим?
– Я так и сказала. – Быся резко вскочила на непослушные ноги и отряхнулась, вмиг ощутив себя кошкой. Она подошла к опешившему кролику и притянула его к металлическим прутьям, отделяющим их друг от друга.
– Сообщи остальным. Пусть передадут по цепочке. Во сколько сегодня придут чистить клетки?
– В восемь, как обычно.
– Когда зайдут в твою, постарайся сделать так, чтобы уборщик подошел как можно ближе к моей решетке. А когда я скомандую, хватай связку ключей и открывай остальных. Нам останется перемахнуть через забор, и мы окажемся на свободе. Чего притих?
– Трясусь.
– Почему?
– Страшно.
– А. Ну, это нормально.
– Быся, а ты помнишь хоть что-нибудь? Ну, из той, из прошлой жизни, когда ты еще жила в лесу?
– Почти ничего. Я ведь была совсем маленькой. Только запах.
– Какой запах?
– Мамин. Я долго лежала на ней, пока меня не подобрали люди. Поторопись. Расскажи наш план Кабысдоху, и пусть он организует остальных.
– С ежиком Люськой могут быть проблемы. Он медленный, и на руки его не возьмешь. Колется, паршивец.
– Слушай, а почему его Люськой зовут, он же мальчик?
– Проглядели! Скрытный он, говорю же. Весь клубком свернется, скукожится. Не подступишься. Я пытался с ним дружбу водить на выгуле. Намаялся. Чуть зазеваешься – и сиди потом, занозы вытаскивай.
– Ладно, с ежом я что-нибудь придумаю. Не подведи, Бибер. И уже завтра ты станешь первым свободным кроликом Карасевского заповедника!
Быся отпустила косого, а сама стала нервно ходить по квадрату своего загона, проговаривая вслух собственные мысли.
– Нам бы только через забор, нам бы только… а там… А что там?
Она вдруг осознала, что абсолютно не знает, что именно находится за этим самым забором. А вдруг там пугающий, жестокий город, в котором нет места для таких, как они, и в котором негде укрыться? А значит, и бежать некуда. Что, если их тут же схватят? Ей не хотелось разделить судьбу рождественского гуся или стать подопытным кроликом. Нет, не хотелось. Бежать! А там будь что будет!
– Пс-пс!
Быся встрепенулась.
– Пс-пс! Я уже полчаса тебя высвистываю.
Бибер усиленно махал серой лапой, просунутой через узкие прорехи стальных прутьев.
– Я только уточнить. Мы друзья?
– Что за вопрос?
– Ну, в общем, я тут поразмышлял… А что, если там, на свободе, вы вспомните, что вы хищники и не просто хищники, а голодные?.. Только без обид. Но ведь такое нельзя исключать. Животные инстинкты, сама понимаешь, никто не отменял. Голод не тетка! И вот я подумал, а что, если вы решите, что в неволе – это одно, а там, в лесу, каждый сам за себя? И тогда я вроде как уже и не друг вам, а вполне себе пригодный ужин.
– Дурак ты, Бибер и уши у тебя холодные! Рысь и кролик – дружба навек!
– Ну да, конечно. Я просто уточнил. Без обид, да?
В голове кролика бродили сомнения. Слышно было, как он продолжает ворчать.
– Хорошо бы еще и все остальные так считали! И зачем я Хапитону вчера сказал, что он «хвост ползучий»? Кто меня за язык тянул?! Надо со свиньей переговорить и с ежиком. Втроем все ж таки попроще. Может, не с меня начнут. А может… Эх…
Быся покачала головой, но успокаивать кролика в ее планы сейчас не входило. Она улеглась в свой угол и закрыла глаза, но не для того, чтобы уснуть, а чтобы сосредоточиться. И все-таки уснула.
Сон Быси
– Би-и-и-ибе-е-е-е-ер!
– Бы-ы-ы-ыся!!! Где мы? Здесь темно-о-о-о! Я ничего не вижу! Ежи-и-ик!
– Мы идем по забору, и он не кончается. Нам нужно спрыгнуть вниз. Но питон боится прыгать. Говорит, что он где-то ноги потерял и ему приземляться не на что. Он же себе все отобьет!
– Так у него их не было! Он же змея!
– За нами кто-то гонится! Кажется, это здешний пес Пинкертон. Прыгаем, иначе он нас схватит!
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
На голову Быси приземлилась огромная свинья Чуня, и все погасло.
Она открыла глаза. Надвигались сумерки. Вот-вот должен прийти уборщик. Нужно быть наготове. Где-то вдали уже было слышно, как отпирают дальние клетки. Значит, совсем скоро. Быся нервно переступала с лапы на лапу. Ожидание порождало сомнение, но отступать было некуда. Пожилой дядька в замызганном халате вошел в апартаменты Бибера. Быся напряглась и вытянулась как струна. Охота началась! Как только дядька нагнулся, чтобы убрать свалявшееся сено в углу клетки, Бибер с каким-то особым остервенением, которое граничит с отчаяньем, кинулся ему под ноги. От неожиданности тот выронил ведро с совком и завалился на решетку. Быся тут же обняла его обеими лапами, и кролику только и оставалось, что сдернуть связку ключей с его шеи и воспользоваться ими. Еще мгновение, и путь к свободе был открыт. Перепуганный уборщик тихо сполз на пол, потеряв всякую способность как-то реагировать на происходящее. Из-за решетки на него смотрели дерзкие и свободные: рысь Быся, кролик Бибер, свинья Чуня, питон Хапитон и волк Кабысдох. Козел Наполеон и ослик Живаго, принявшие решение остаться, безразлично жевали свежее сено в своих загонах. Это был их выбор. Быся не стала дожидаться, пока ее друзья придут в себя и, подхватив ежа с земли, с силой швырнула его, словно спортивный снаряд, через забор. «Вперед!» – скомандовала она остальным и прыгнула на бетонное ограждение. С первого раза получилось не очень ловко. Она больно стукнулась коленками о холодную преграду и вернулась на исходную.
