Я много думала и откладывала этот вопрос и эту сторону своей жизни. Ту сторону, что я привыкла скрывать от всех, даже от самой себя. Сложно решиться и все рассказать так, как оно есть на самом деле не приукрашивая и не преувеличивая. Хотя, это не возможно. Любое описание можно понять и растолковать так, как этого пожелает каждый человек.
Возможно кто-то посчитает это нытьем и жалобами на свою «несостоявшуюся» жизнь. Пусть, даже так. Вы не сможете остановить меня и сами остановится.
Остановка в жизни никак не может быть. Полное отсутствие движения говорит о смерти, гибели организма. Те не большие паузы, что делает человек, чтоб передохнуть от одной работы и приступить к другой не останавливают ни его движений ни мыслей.
Не смотря ни на что процесс происходит дальше, пока не приведет к внутреннему или внешнему разрушению. Тогда-то и будет конец. Но самое интересное, мы этого конца не увидим, так как он наступит после нас. Пусть всего на секунду, но уже после.
Грех говорят жаловаться и просить о чем-то не очень важном нашего бога. Люди, конечно, это знают, но это их не останавливает постоянно кого-то и о чем-то просить: пусть это будет самый близкий нам человек или совсем не знакомый, или существо, в которое верят, но не все.
Сейчас мне исполнилось 25. Я не совсем состоявшийся человек в этой жизни, по моему мнению. Я многое хотела бы и могла бы еще исправить. Время пока позволяло это. Мешала ему я сама и мой образ мыслей, мой образ поведения диктовал, когда и как мне поступать.
– Ты еще спишь? Ну же, вставай! – приказным тоном рано утром услышала знакомый голос сквозь туманный и опьяняющий сон.
– Ты ведь видишь, что да. Зачем тогда спрашивать. – медленно прозвучал ответ. При этом я так и не открыла глаза. Мне они не нужны, чтобы узнать дорогого для меня человека.
– Вставай. Все в офисе только тебя и ждут. – все не унимался человек, разбудивший меня.
– Я все-таки один из председателей акционерного общества и директор. Пусть ждут. – ответила я и повернулась на другой бок.
Не говоря более слов она встала.
– Хорошо. Пять минут и я встану. Тем более, что еще рано и я не опаздываю.
Задела ли я тогда ее чувства или может в ее словах могли прозвучат ноты недовольства. Я слишком часто пытаюсь понять всех окружающих себя людей. Я не хочу никого осуждать или нечаянно обидеть – в любой момент я представляю себя на их месте. И что бы ни случилось, всегда прихожу к одному решению и выводу: в обиде виноваты двое.
Нет такого человека, который полностью был бы виновен и не прав. А иногда нас обижают наши собственные домыслы за других и свои собственные толкования одной и той же ситуации. Каждый считает себя жертвой, а я же всех считаю «преступниками».
Но на эти мысли тогда не было времени и голова еще следила за неоконченным сном.
– Наконец ты спустилась и одарила меня своим присутствием! – возмущенно сказала моя мама.
– Ты могла еще и поспать…
– Если я буду спать, кто будет следить за компанией…
Это утро, словно запись старой кинопленки повторяется изо дня в день. Печально.
Хотите узнать, о чем каждый день мы говорим, но не досказываем друг другу.
Я чувствительный человек и на моих глазах очень часто можно увидеть блеск слез. Я все принимаю слишком близко к сердцу и переживаю по каждой мелочи. Со стороны это может увидеть кто-то, а кто-то не обратит внимания.
Как же тогда, я могу быть директором и занимать такой пост? Этот вопрос мог возникнуть в голове.
Все просто – я ничего стоящего не сделала в этой жизни. Все что я умею, могу делать, все должности и мой статус дали мне родители. Они достаточно известны и владеют несколькими предприятиями.
Сейчас всем заправляет мама и я. Папа из-за болезни и сильной перенагрузке пока не в состоянии это делать.
Кроме нас троих в моей семье есть еще три сестры и один брат. Все они старше меня и у всех, кроме меня есть дети. Вот только отношения не ладятся давно между нами.
Мама перестала общаться с двумя из них и братом около 3—4 лет назад. С одной из них пока удается сохранить эту хрупкую связь. Но кто знает, сколько это продлится. И когда оборвется наша нить понимания.
– Как сегодня прошло собрание? – за вечерним чаепитием спросила меня мама.
– Как обычно. Ничего нового они не сказали. Решили расширить производство и запустить новую продукцию, но откуда взять на это денег пока не знают. – я обернулась, позади давно никого не было. Может там изначально никого и не было.
С недавнего времени и я стала отдалятся от мамы. Возможно это от непонимания друг друга… Больно об этом даже думать, не то, чтобы сказать это вслух.
Дела шли в наших компаниях не очень хорошо, в последнее время мы начали терять много денег. Не сдаваясь, мы упорно искали выход, но найти его оказалось не так просто. Но все-таки возможно.
– Что ты предлагаешь? – раздался ранним утром повышенный голос в одной из комнат.
– Это то, что нас спасет. Поверь мне. – тихим и умоляющи голосом говорила я.
– Нет, я строго против этого. – все таким же голосом заявила мне мама.
– Почему ты даже не хочешь попробовать?
– На это у нас нет денег. Если это дело пойдет так же как и все остальные, то мы окажемся на улице.
– Но не забывай… – дрожащим от страха, но полным уверенности голосом в свои слова добавила я, – я все еще директор.
Вот и настал этот момент. Последний волосок оборвался. Тишина, что давила сейчас говорила об этом без слов.
– Простите, но вы больше не директор… – медленно подбирая слова, начал мой секретарь, – ваша мать… созвала срочное совещание и вас сняли с этой должности.
– Да, я знаю это. Мог и не говорить. Я была уверена, что именно так она и поступит.
– И что теперь?
– Заберу вещи и перееду в свой загородный домик. О нем никто кроме тебя не знает.
– А почему не вернетесь домой и не поговорите с ней? – с глубоким сочувствием спросил мой секретарь.
– Наврятли она сможет выслушать сейчас меня и понять то, о чем я ей хочу рассказать. Лучше некоторое время нам не видеть друг друга. Хотя это и не поможет вовсе.
– Зачем нас здесь всех собрали? – задавал каждый, кто входил в комнату.
– Это касается всей семьи, поэтому каждый ее член должен присутствовать. – сказал человек в белом халате. Это была моя старшая сестра. – Ей сегодня стола плохо и она упала в обморок.
– Ничего серьезного, переутомилась наверное.
– После полного осмотра я могу сказать, что это не так. Ей плохо, причем очень плохо и давно.
– И что с ней? – вступив в разговор спросил папа.
– Я как врач, должна бы сказать, что все будет хорошо, – продолжила сестра, – но это не так. Ей осталось не больше недели…
