А что, если бы особо памятные моменты нашей жизни можно было бы сохранять, чтобы возвращаться к ним усилием мысли, словно к «сейвам» в видеоигре? А что, если бы жизнь можно было бы перематывать назад, словно киноленту, и, останавливаясь на выбранном отрезке, переигрывать всё по-другому? А что, если бы дуэльный кодекс был официально узаконен? И ещё – целая масса «а что, если бы», над которыми роман предлагает присесть и призадуматься.
«Молись и работай» – таков был девиз монахов Ордена Святого Бенедикта Нурсийского и юного послушника Иакова. Но неокрепшее сердце юноши жаждет впечатлений, а мятущийся ум ищет ответы и толкует всё в меру своих возможностей. Иногда жизнь тревожит. Иногда – откровенно пугает. Но прилежный послушник сносит всё, принимая как должное, без ропота и непослушания. Ровно до тех пор, пока в стенах монастыря не появляется загадочный незнакомец Конрад.
Многие люди привязываются к милым сердцу вещам. К своим домам, автомобилям, шляпам и сумочкам, предметам быта, мебели и даже к кораблям. Иногда они даже дают им имена или прозвища, тем самым словно бы одушевляя. Порой ради любимой вещи человек способен пожертвовать если не всем, то многим. Но иногда бывает и совсем наоборот…
Может ли гениальность быть оправданием низости? И разве игра становится менее значимой от того, что восторженная публика рукоплещет негодяю? Может ли эгоист нехотя приносить пользу обществу? Способен ли один правильный поступок искупить множество злодеяний, даже если и был совершён не из благородных мотивов? И есть ли смысл в гадкой от начала и до конца жизни, если проживающий её злодей обречён на вечные муки? Как знать…
В жизни далеко не каждого художника выпадает шанс обручиться со своей музой. Но нашему герою повезло. Впрочем, как посмотреть. Как известно, чем сладостнее сон – тем, подчас, больнее пробуждение. Где та грань, где заканчивается гениальность и начинается безумие? Как отличить реальность от вымысла, и где больше правды – внутри творца, в его чувствах и любви, или вовне его? Что лучше – стать сопричастным чуду, испытать его и лишиться, или же не зна
Мы не утверждаем, что наш творческий принцип – единственно правильный и общеобязательный, но мы отстаиваем своё право и свободу творить в соответствии со своим творческим принципом. Инверсионизм – это не жанр, не школа, не течение, и не направление, но сам подход к творчеству, объединяющий совершенно разных людей
Этот альманах был составлен специально для аудитории проекта «Наша Вселенная» (первой отечественной научно достоверной и образовательной компьютерной игры про космос, соединившей в себе RPG, симулятор и стратегию) – всех тех, кто ждал, поддерживал, надеялся и верил. Спасибо, что вы с нами!
Иногда своим опозданием на ужин можно не только огорчить хозяев, но даже обрадовать. Особенно, если никто вас туда не приглашал, пусть даже вы и бежали со всех ног. Что остаётся делать в таком случае? Отыскать себя в толпе одиночеств.
Это не просто история. Это – БОЛЬШАЯ история. И ведь действительно, зачем рассказывать маленькую историю, когда можно рассказать БОЛЬШУЮ? С другой стороны, такие понятия, как «большая» и «маленькая», во многом зависят от оценивающего. К тому же «больше» не всегда означает «лучше».
Конечно же, автор может наивно полагать, что все события, происходящие в его произведении, целиком и полностью подвластны его воле и замыслу. Вот только у персонажей может быть иное мнение на этот счёт.
Что делать, если проснувшись в одно прекрасное утро вы вдруг обнаружите у себя на голове рога? Нет, серьёзно? При том что, самое обидное, вы даже никогда не были женаты, и наставить их было некому? Конечно, возможны варианты, но, согласитесь, как минимум некоторое время вы пробудете в замешательстве, как и главный герой этой истории. Но настоящий шок пришёл к нему уже намного позднее, когда изначально нелепая ситуация приняла ещё более неожиданны
Мечты и грёзы, бегство от реальности – это способ, благодаря которому сознание выживает в череде серых будней, преображая мир яркими красками. Но всякий эскапист, утративший чувство меры и потерявший связь с реальностью, возомнивший о себе нечто – рискует обратиться в ничто, когда его воздушный замок обрушится…
Каким бы творчеством ни увлёкся человек – всегда найдутся те, кто с непоколебимой уверенностью заявит: «Это всё несерьёзно. Чушь. Пустая трата времени. Да ещё и бездарно». Рано или поздно время всё расставляет по своим местам. Но даже если творчество не обретает признания, захватывая умы и сердца миллионов, – никто не в праве запрещать человеку заниматься тем, к чему лежит его душа, если это его окрыляет без вреда для окружающих.
Небанальная история про шокирующее убийство времени и целеустремлённого следователя, вышедшего на след коварного убийцы. Просто расслабьтесь и получайте удовольствие.
Про отважного Карстена Клеменса, капитана корабля «Иосиф Обручник», всегда ходило немало сплетен и небылиц. Каждый уважающий себя забулдыга считал своим долгом что-нибудь доплести. И таким образом лёгкий ветерок превращался в смертельный шторм, небольшое волнение – в девятибалльную волну, канонерская лодка с парой жалких фальконетов – в линейный корабль с водоизмещением в пять тысяч тонн и тремя рядами пушек и кулеврин на орудийных палубах, а мел
Основа любого художественного произведения – персонажи, сюжет, композиция и авторский стиль. Но как быть, если автор придумал персонажа в отрыве от истории и бросил на произвол судьбы, не удостоив даже рассказа? Бедняге только и остаётся взять дело в свои руки и найти произведение, в котором он обретёт своё место.
Представления о красоте и уродстве разнятся от эпохи к эпохе и от народа к народу. Бинтование ног у представительниц китайской знати, изменение формы шеи, ушей и губ у девушек в странах Африки и многие подобные явления покажутся большинству европейцев варварством. В то же время представители данных культур почитали варварами тех, кто не следовал подобным стандартам. Но иногда необычная внешность не вызвана культурой или желанием самого человека.
Аллегорическая повесть, символическая притча «о вечном и преходящем, зубах и нравах, ребёнке и рыбе, и дорогах, ведущих в Рим», занимает особое место в творчестве молодого автора. Кто-нибудь, прочитав её, найдёт для себя ответы на давно волновавшие вопросы. Кто-нибудь узнает для себя что-то новое или просто приобретёт эстетический опыт. Но, в любом случае, она заставляет людей хотя бы на время отвлечься от суеты и всерьёз задуматься о вечном, пом
Поздним вечером морозным возле мрачного погоста семь мужчин большого роста согревались у костра. У могильного погоста семь мужчин бросали кости, с диким ором семивёрстным горлопаня до утра. Коротая время просто, щебетали птицы в гнёздах, в час, когда мерцали звёзды и к Луне неслась искра.
Величественные триптихи Иеронима Босха, затейливые панорамы Питера Брейгеля-старшего и выразительные гравюры Альбрехта Дюрера оживают на страницах сборника, пропитанного эстетикой Ренессанса, во всех светлых и мрачных проявлениях прошедшей эпохи. Но эпохи проходят, а люди и нравы остаются. За видимой абсурдной фантасмагорией проглядывают многочисленные аллегории и аллюзии, иносказательность и символизм которых не утрачивают актуальности со времен
Говоря простым языком, инверсионизм – это обращение вспять к попранным идеалам, назад от края обрыва. Но не просто повторение старого, а возвращение обновлённым. Попытка (быть может, и несколько донкихотская) перевернуть перевёрнутый мир обратно. Авангард без пошлых провокаций, грубого эпатажа и прочей грязи. Искусство, экспериментальное по форме, но традиционное в самом благородном смысле слова по сути, ставящее целью достучаться до умов и серде
Некогда неприступные, замки рушатся под шквалом артиллерийского огня, а пули из мушкетов и аркебуз пробивают рыцарские латы. Кавалеры сменяют тяжёлые мечи на изящные легковесные шпаги, кирасы на дублеты, обзаводятся колесцовыми пистолетами и пытаются выжить в стремительно меняющемся мире. Кругом наблюдается расцвет искусств, наук и ремёсел, возрождается интерес к античной культуре. Эпоха глобальных и неотвратимых перемен. Эпоха Возрождения, или Р
