«…С одной стороны, мы очень рады, что можем открыть нашу «Библиографическую хронику» нового года таким произведением, как «Мельник» Жоржа Занда; с другой стороны, это нам даже очень прискорбно. Дело в том, что чем выше художественное произведение, тем неприятнее видеть его или произвольно переделанным, или неудачно переведенным, или то и другое вместе…»
«…Какое бы ни было направление французских романистов – Бальзака, Гюго, Жанена, Сю, Дюма и пр., в первую эпоху их деятельности, – оно имело свои хорошие стороны, потому что происходило от более или менее искренних личных убеждений и невольно выражало дух времени. Все эти романисты писали с французскою живостию и быстротою, но, однако ж, не на заказ. В их сочинениях видно было уважение и к литературе, и к публике, и к самим себе, потому что видны
«Бедные люди» были первым и, к сожалению, доселе остаются лучшим произведением г. Достоевского. Появление этого романа было шумным событием в нашей литературе. Раздались громкие похвалы и громкие порицания, начался спор. В продолжение нескольких месяцев имя г. Достоевского одно занимало наши журналы. Это движение доказывало, что дело идет о произведении и таланте, выходящих из ряду обыкновенных явлений…»
«…Водевилист есть человек, у которого «в лице такое рассуждение, и физиономия… такие важные поступки, и так здесь много, много всего»; человек, который хочет наконец «чем-нибудь, этаким высоким заняться», потому что «ему так скучно жить: он ищет пищи для души, а светская чернь его не понимает». Не правда ли, господа!Теперь очень легко решить вопрос, и как пишутся водевили. Это делается очень просто…»
«Недавно вступив на литературное поприще, еще не успев осмотреться на нем, я с удивлением вижу, что редким из наших литераторов удавалось с таким успехом, как мне, обращать на себя внимание, если не публики, то по крайней мере своих собратий по ремеслу. В самом деле, в такое короткое время нажить себе столько врагов, и врагов таких доброжелательных, таких непамятозлобивых, которые, в простоте сердечной, хлопочут из всех сил о вашей известности, –
Настоящая заметка примыкает к рецензии Белинского «Несколько слов о «Современнике». Разочарование в «Современнике» было характерно для московских друзей Белинского, сближавших петербургский журнал с «Московским наблюдателем».
В первых числах января 1840 года в Петербурге начал выходить новый журнал «Пантеон русского и всех европейских театров», который, по замыслу его инициаторов, должен был освещать театральную жизнь не только в России (на что претендовал организованный годом ранее «Репертуар русского театра»), но и всей Европы. Белинский присутствовал на торжественном обеде по случаю выхода первого номера этого журнала. Обед состоялся около 1 января 1840 года.
Данная (газетная) рецензия посвящена тем же выпускам театральных изданий, что и предыдущая (журнальная) рецензия. Впервые здесь разбирается лишь 2-я книжка «Пантеона русского и всех европейских театров».
Под криптонимом Н. Н. (по совету В. А. Жуковского) скрыл свое авторство Н. А. Некрасов. Его первому поэтическому сборнику было посвящено семь рецензий, две из них – резко отрицательные. И Белинский и В. С. Межевич (в «Литературной газете») констатировали приверженность автора к расхожим оборотам романтической поэзии и крайнюю отвлеченность культивируемых им чувств. Сближение Белинского и Некрасова произошло около 1843 года. С этого времени Некрас
«…Причина та, что литературою у нас занимаются большею частию так, мимоходом, между дел, украдкою от балов, карт и пр. Обыкновенно издатель за полгода до выхода в свет предполагаемого альманаха начинает приглашать «известных литераторов» украсить его книжку своими статьями. Обещанных статей у него бездна, станет на десять альманахов; но время печатания наступает, а статей – ни одной. Следует повторение просьб, и вот – кто присылает завалявшиеся с
«…Одним из лучших литературных явлений нового года по справедливости должно назвать повести г-жи Жуковой. Имя г-жи Жуковой – почти новое имя в нашей литературе, по времени его появления в ней, но уже почетное и знаменитое по блестящему таланту, который под ним является…»
«…Всем, и читающим «Репертуар» и не читающим его, известно уже из одной программы этого странного, не литературного издания, что в нем печатаются только водвили, игранные на театрах обеих наших столиц, но ни особо и ни в каком повременном издании не напечатанные. Обязанные читать все, что ни печатается, даже «Репертуар русского театра», издаваемый г. Песоцким, мы развернули его, чтобы увидеть, какой новый водвиль написал г. Коровкин или какую нов
«Герой нашего времени» принадлежит к тем явлениям истинного искусства, которые, занимая и услаждая внимание публики, как литературная новость, обращаются в прочный литературный капитал, который с течением времени все более и более увеличивается верными процентами…»
«…Басня есть поэзия рассудка. Она не требует глубокого вдохновения, которое производится внезапным проникновением в таинство абсолютной мысли; она требует того одушевления, которое так свойственно людям с тихою и спокойною натурою, с беспечным и в то же время наблюдательным характером и которое бывает плодом природной веселости духа. Содержание басни составляет житейская, обиходная мудрость, уроки повседневной опытности в сфере семейного и общест
«Поэзия есть дар природы; чтоб быть поэтом, надо родиться поэтом, но научиться или выучиться быть поэтом – невозможно. Это старая истина, которая давно уже всем известна; но, кажется, еще не всем известно, что писать рифмованною и размеренною по правилам стихосложения прозою и быть поэтом – совсем не одно и то же. Странное дело! Ведь и это истина старая, которую очень бойко выскажут вам даже те самые люди, которые на деле грешат против нее…»
«…Г-ну Боричевскому пришла благая мысль – передать на русский язык поэтические предания и народные рассказы сербские, мазовецкие, галицкие, польские, украинские, чешские, подольские и прочих соплеменных нам народов. Первая книжка очень любопытна. Некоторые из пьес имеют высокий поэтический интерес…»
«…видно, что в «Пантеоне» есть чего и почитать, есть над чем и подумать, есть чем и позабавиться и развлечься. С нетерпением ожидаем следующей книжки, в надежде, что и в ней будет о чем поговорить нам с читателями. А то, право, ведь и поговорить-то почти не о чем…»
«…Удивительно ли, что чтение этой маленькой повести производит на душу такое сильное впечатление? Действительность всегда выше всякого так называемого идеального вымысла, – и само искусство, чтоб действовать на дух человека, должно быть воспроизведением действительности, а не погремушкою, сделанною из мечтаний и пустых вымыслов праздного воображения…»
«…Появление прекрасного романа г. Лермонтова вдвойне отрадно: он доставляет публике предмет истинного эстетического наслаждения и уверяет ее, что русская литература еще не умерла, а только спит, как очарованная красавица, уста которой изредка лепечут пленительными грезами. Да, такой роман, как «Герой нашего времени», был бы важным явлением во всякой литературе, а как явление русской литературы он достаточно вознаграждает за все ее произведения, о
«Римские элегии», произведение юности Гете, принадлежат к роскошнейшим плодам его творческой деятельности, к самым фундаментальным опорам его поэтической славы. Кроме того, они относятся к тем из его созданий, которые наиболее характеризуют его объективный гений…»
«Известно, что после литературы, и в особенности журналистики, в целом мире нет ничего хуже петербургской погоды. За ее непостоянством и переменчивостию часто нет никакой возможности различать времена года. Нынешний май оказался особенно сбивчивым месяцем: он похож и на сентябрь, и на октябрь, и на ноябрь, и на февраль, и на март, и на что угодно, – только не на май. Как нарочно, журналы, словно по взаимному условию, стараются скрыть от нас наст
«Введение в философию» г. Карпова представляет утешительное явление по тому уже одному, что автор, как видно из целой книги, занимается своим предметом с уважением, что для него философия не игрушка, как у большей части наших доморощенных философов, и что он не шутя старается определить, в чем она заключается. Удались ли его старания, – это другой вопрос…»
«…Обращаемся к «Коту Мурру». Это сочинение – по оригинальности, характеру и духу, единственное во всемирной литературе, – есть важнейшее произведение чудного гения Гофмана. Читателей наших ожидает высокое, бесконечное и вместе мучительное наслаждение: ибо ни в одном из своих созданий чудный гений Гофмана не обнаруживал столько глубокости, юмора, саркастической желчи, поэтического очарования и деспотической, прихотливой, своенравной власти над душ
«…Если б в этой повести были характеры и все лица не говорили на один лад – книжным языком старых резонерок; если б в ней была интрига, завязка и развязка, словом, содержание, а в содержании естественность, правдоподобие и занимательность; если б, наконец, язык повести, при правильности и вылощенной гладкости, не был вовсе лишен движения, жизни, цвета, оригинальности, теплоты и задушевности и не был холодно-мертв, – то повесть читалась бы с больш
