(Шум дождя, иногда – гром. Свет падает на КАМЮ и БОВУАР, поздним вечером сидящих за столиком темного парижского кафе. На столе три стакана и бутылка какого-то аперитива).
КАМЮ. Как же льет. Такой сильный дождь я видел только в Амстердаме. Когда я там был, дождь шел каждый день. Нам повезло, чтобы мы успели забежать сюда до начала грозы.
БОВУАР. Довольно странное место для встречи. Я думала, что побывала с Сартром во всех кафе Парижа, но здесь, по-моему, впервые.
КАМЮ. Как и я.
БОВУАР. Ты тоже никогда сюда не заглядывал?
КАМЮ. Думаю, что нет. Хотя что-то и кажется знакомым.
БОВУАР. Тогда почему именно это место ты выбрал для встречи? Тут, конечно, хорошо, но далековато. И район довольно бедный.
КАМЮ. Я его не выбирал.
БОВУАР. Я – тем более. Значит, Сартр. Вероятно, единственное кафе, куда он не водил одну из своих любовниц. Хотя мне без разницы. Он может делать все, что пожелает. Сартр и я выше ревности. Мы подавили в себе собственнический инстинкт много лет тому назад. (Обращаясь к ОФИЦИАНТКЕ, которая проходит мимо). Прошу извинить. Можем мы посмотреть меню?
ОФИЦИАНТКА. Можете, если оно у вас есть.
(Уходит).
КАМЮ. Обслуживание здесь оставляет желать лучшего.
БОВУАР. Мы с Сартром поддерживаем плохое обслуживание. Мы считаем нормальным, если человек выполняющий работу, которую буржуазия находит унизительной, выражает свой протест грубостью. Сартр полагает плевок официанта в суп знаком доблести.
КАМЮ. Любопытно. Мало кто столь категоричен в этом вопросе.
БОВУАР. Мы с Сартром категоричны во всем. Просто считаем эгоистичным это показывать. Как хорошо, что ты согласился встретиться с нами. Вы с Сартром в свое время были такими близкими друзьями. Жаль, что вы поссорились. Я всегда надеялась, что у нас вновь установятся доверительные отношения, как во время войны.
КАМЮ. Друзья ссорятся и мирятся. Это естественный порядок вещей.
БОВУАР. И я, разумеется, можешь не сомневаться, всегда, несмотря на наши философские разногласия, была о тебе самого высокого мнения.
КАМЮ. Как и я о тебе. (От ее взгляда ему определенно не по себе). Сартр что-то долго не возвращается из туалета. Надеюсь, с ним все в порядке.
БОВУАР. Возможно, он пишет, сидя на унитазе.
КАМЮ. Правда?
БОВУАР. Сартр может писать везде. Его книга о Флобере уже такая же толстая, как Британская энциклопедия.
КАМЮ. Мне не терпится ее прочитать.
БОВУАР. Если так, то ты единственный. (Пауза). Ты можешь поиметь меня, знаешь ли.
КАМЮ. Что?
БОВУАР. Ты можешь поиметь меня. Если ты меня хочешь. Разумеется, если нет, никаких проблем.
КАМЮ. Ну… Э… Благодарю. Ты очень добра.
БОВУАР. Любой вариант меня устраивает. Просто мне нужно будет подстроиться под распорядок Сартра. Он говорит, что ад – это другие люди, но становится невероятно раздраженным, если остается один хотя бы на минуту. Конечно, он раздраженный большую часть времени, но я стараюсь успокаивать его, когда могу. Иногда нужно позволять деревенскому дурачку победить в конкурсе, кто дальше пустит струю мочи. Так все-таки, хочешь ты меня или нет?
КАМЮ. Ты надо мной подшучиваешь.
БОВУАР. Я никогда не подшучиваю. Подшучивание – потеря времени. Говорю совершенно серьезно.
КАМЮ. Каким бы соблазнительным ни было твое предложение, не думаю, что это хорошая идея.
БОВУАР. То есть я тебе не нравлюсь?
КАМЮ. Не вызывает сомнений, что ты очень привлекательная женщина, во многих аспектах, но как бы мы с Сартром ни расходились во взглядах, я по-прежнему полагаю его своим другом.
БОВУАР. И ты никогда не спишь с женщинами своих друзей? Только скажи мне правду. Это же Франция.
КАМЮ. Тем не менее.
БОВУАР. Все нормально. Мы с Сартром верим, что должны быть безжалостно честны в этих делах, как и во всем остальном. Если ты находишь меня отвратительной, значит, ты находишь меня отвратительной.
КАМЮ. Не нахожу я тебя отвратительной. Ни в каком смысле. Совсем наоборот. Я просто…
БОВУАР. Да ладно, Сартр физически отталкивающий. Или ты так не думаешь?
КАМЮ. Сартр очень обаятельный.
БОВУАР. Но выглядит он, как жаба. Иногда, когда он пыхтел и потел на мне, я закрывала глаза и представляла себе, что это ты.
КАМЮ. Прости, пожалуйста, но, как бы я ни ценил откровенность, без такой информации я бы вполне мог обойтись.
БОВУАР. Ты боишься, что я ему скажу? Неужели? Думаешь, Сартра волнует, с кем я сплю? Сартра даже не волнует, с кем он спит. Мы думаем, что секс – это интеллектуальное занятие. А ты нет?
КАМЮ. Нет.
САРТР (возвращаясь к столу и садясь с ними). Туалет выглядит так, словно его не чистили с тех пор, как три мушкетера мучились дизентерией. На полу мочи больше, чем в слоновьем загоне в зоопарке. Полагаю, ты пытался соблазнить Бобрика, пока я отливал?
КАМЮ. Кого?
САРТР. Бобрика. Так я ласково зову Симону. Конечно же, ты это не забыл.
КАМЮ. На самом деле забыл.
САРТР. Так пытался ты ее соблазнить или нет?
БОВУАР. Разумеется, пытался. Камю абсолютно лишен стыда.
КАМЮ. Иногда.
БОВУАР. Бобрик предлагает себя всем моим друзьям. Из принципа. Полагаю, с тем, чтобы отомстить за мои многочисленные измены. Но у меня нет выбора. Великий человек в долгу перед своими поклонницами.
БОВУАР. И Сартр отдает долги чаще, чем свинья срет.
КАМЮ (встает). Пойду посмотрю, удастся ли мне найти официантку.
(Уходит).
САРТР. Он разденет официантку и разложит на кухонном столе до того, как нам принесут суп. Вероятно, он – единственный мужчина в Париже, который совокупился с большим количеством женщин, чем я.
БОВУАР. Я такое уже слышала.
САРТР. Ты действительно не спала с Камю?
БОВУАР. Насколько помню, нет.
САРТР. Почему? Ты спала со всеми.
БОВУАР. Это ты спишь со всеми. Я более избирательна. Но, как показывает жизнь, Камю вовсе не жаждет переспать со мной.
САРТР. Я нахожу, что в это крайне трудно поверить.
БОВУАР. Я тоже. И, тем не менее, так оно и есть.
САРТР. Как оскорбительно.
БОВУАР. Я немного оскорблена, да. Но мы не можем контролировать тех, кого желаем, правда?
САРТР. Нет, я имею в виду, оскорбительно для меня.
БОВУАР. Как для тебя может быть оскорбительным нежелание Камю спать со мной?
САРТР. Это очевидно. Ты – моя женщина. Если мужчина не жаждет мою женщину, он тыкает меня носом в тот факт, что я сплю с женщиной, которую он не жаждет. Для меня это оскорбительно.
БОВУАР. Мужчины – самонадеянные идиоты. Просто удивительно, что мы вас терпим. Знаешь, когда ты читал лекции в других городах, то всякий раз, когда возвращался в Париж, чтобы навестить меня, Ольга
