Точно настроенный часовой механизм завершил оборот, и кованый молоточек гулко ударил по колоколу, установленному в башне ратуши на площади. Бом. Час после полуночи.
Еще утром другие колокола звонили вовсю, оповещая жителей окрестных кварталов о свершившемся торжестве. Весело стучали по мостовой копыта четверки лошадей, а рядом с очаровательной молодой невестой, сидевшей в украшенной лентами карете, на белоснежном жеребце гарцевал, красуясь, сам жених. После церемонии был запланирован прием в честь бракосочетания лорда Эдвина Осси с госпожой Фаринтой Ридберг, урожденной Ллойд. А в столь поздний час молодые должны были давно скрыться в глубине хозяйской спальни, дабы скрепить свой союз на супружеском ложе.
И кто бы мог подумать…
Я расправила складки подвенечного платья. Туго затянутый корсет со множеством крючков на спине – специально предназначенный для того, чтобы новобрачную освобождали от него ловкие мужские руки – сковывал движения, вынуждая держать спину прямо. Матрас подо мной был жестким и неудобным, но я не нашла другого места, куда я могла бы сесть.
Светильника мне не оставили. Лишь лунные лучи проникали через узкое окно, ложась мелкими квадратами на пол. В холодном синеватом свете мои руки, лежавшие на коленях, по белизне могли соперничать с платьем.
Бом. Бом.
Я и не представляла, что день моей свадьбы закончится так. Не могла и помыслить, что проведу ночь не в объятиях любимого супруга, а в темной и сырой камере. Хмурые законники появились почти сразу же после того, как я, вдовствующая леди Осси, чей муж трагически погиб, упав с лошади прямо под копыта запряженной в карету четверки, затворила дверь особняка за последним из соболезнующих гостей. Раньше, чем я, слишком ошеломленная всем, что произошло, успела что-либо осознать, меня вывели через черный ход, затолкали в неприметную карету с занавешенными окнами и привезли в городскую тюрьму.
Сперва я тешила себя надеждой, что это хороший знак. Скорее всего, я здесь как свидетель, а значит, законники ведут расследование. Неужели трагедия случилась из-за преступной халатности? Только чьей? Конюха? Но увлеченный наездник и страстный любитель лошадей, Эдвин всегда седлал коня сам... Разве что перед свадьбой было не до этого...
Время шло, часы отсчитывали удары, и всколыхнувшееся было оживление таяло. Свидетеля не стали бы так долго держать в камере. Значит... Подозреваемая? Мог ли это действительно быть не несчастный случай, а умысел? Разрезанная подпруга? Меткий выстрел, оставшийся незамеченным? Яд? Кто-то убил Эдвина!
Мысль эта вспышкой пронзила усталый мозг, и не в силах больше сидеть на месте, я поднялась и начала ходить из угла в угол. Замечала ли я что-то за время подготовки к свадьбе? Волнение, беспокойство, признаки надвигавшейся бури? Мог ли Эдвин, спокойный, рассудительный, всегда держащийся в стороне от грязных интриг, оказаться вовлечен во что-то, что могло стоить ему жизни? Нет, нет и нет. Или все-таки да?
Часы на ратуше пробили три.
Изнеможенная, я вновь опустилась на жесткий матрас. Неужели законники оставили меня напоследок? Неужели я главная подозреваемая? Но как…
В двери камеры с грохотом повернулся ключ.
Двое молчаливых законников вошли внутрь, встав по обеим сторонам от двери и не спуская с меня настороженных взглядов. Накопительные кристаллы в пистолетах тускло светились сквозь кожу кобуры. Сложно было представить, какую угрозу видели законники в безоружной девушке, но относились ко мне более чем серьезно.
Гулкие шаги в коридоре возвестили о приближении еще одного человека. Я бросила на него мимолетный взгляд, и все мои надежды, застывшие хрупкой льдинкой, разбились о каменный пол камеры. Высокий и сухой немолодой мужчина, затянутый в черную форменную одежду судебных дознавателей – застегнутый на все пуговицы китель с высоким под горло воротничком, безупречно отглаженные штаны, черные сапоги – носил на лацканах печально известные каждому горожанину символы отдела магического контроля. И плотные кожаные перчатки сказали мне куда больше любых слов. Меня подозревали в применении запрещенной ментальной магии – магии, воздействующей на разум жертвы через физический контакт, кожа к коже. Глухая форма дознавателя должна была защитить его в случае, если я решилась бы на какой-либо отчаянный шаг, а охранникам, вероятно, было дано разрешение стрелять на поражение. В случае с ментальными магами никакая предосторожность не была лишней.
Только вот я менталистом не была.
Дознаватель устремил на меня пристальный взгляд блекло-серых, словно бы полинявших со временем, глаз. Лунный блик сверкнул на толстых стеклах очков законника, а лицо его в холодном свете приобрело неестественный, мертвенно-бледный оттенок. Сняв очки, он сунул их в нагрудный карман кителя и отступил в тень.
– Госпожа Фаринта Ридберг, – начал он, намеренно используя фамилию, которую я носила до сегодняшнего дня. Можно было лишь удивиться, как быстро законники и достопочтенное семейство Осси лишили меня любой связи с Эдвином, пресекая малейшую возможность, что брак со мной бросит тень на их древний и уважаемый род. – Вас доставили в городскую тюрьму по обвинению в убийстве лорда Эдвина Осси, и мы имеем все основания предполагать, что на покойного было оказано ментальное воздействие. Вами.
Дознаватель продолжал говорить, но его слова слились для меня в один неразличимый шум. Убийство. Ментальная магия. Я просто не могла осознать того, что слышала. Не могла даже помыслить о подобном. Как мог кто-либо предположить, что у меня были причины пойти на подобное? Я не охотилась за наследством, не рвалась в высшее общество за счет выгодной партии. Я любила Эдвина. Любила…
Вспыхнувшее возмущение уступило место чувству глухой безнадежности. Дознавателям отдела магического контроля достаточно всего лишь подозрения в использовании ментальной магии, чтобы незамедлительно отправить жертву на костер. А значит, не будет ни расследования, ни суда. Я попросту обречена.
Мужчина сухо зачитал протокол вскрытия и показания коронера. Ран, признаков отравления или какого-либо иного воздействия немагического характера не было обнаружено. Однако специальные приборы считали четкий след ментальной магии.
– Покойному лорду Осси следовало задуматься, прежде чем предлагать брак трижды вдове, – произнес дознаватель с презрительной гримасой. – Зная вашу репутацию…
Я вздрогнула. Казалось бы, я проходила через это неисчислимое количество раз. Сколько уже было шепотков и слухов, которыми городские сплетницы обменивались за моей спиной?
«Почему бы ей не выйти за начальника городской стражи? Тот еще тип, никто плакать не станет».