Аутентичный: подлинный, достоверный (аутентичный текст).
Лондон, 1817 год
Любая леди, имеющая хоть немного здравого смысла, уже давно отказалась бы от Джеймса Эверилла. Беда же Оливии Шербурн заключалась не столько в нехватке здравомыслия, сколько в избытке упрямства. Она вздыхала по Джеймсу целых десять лет. И неважно, что он едва ли чем-то поощрял ее: терпение Оливии рождалось из любви, которая была глубокой, неистребимой и настоящей.
К тому же ей однажды довелось увидеть его голый торс.
Это было потрясающее зрелище. Воспоминания о нем поддерживали Оливию бо́льшую часть последних десяти лет.
Даже сейчас, тайком наблюдая за ним в ярко освещенном зале леди Истон, Оливия представляла, что скрывается под его превосходно скроенным фраком: теплая, позолоченная солнцем кожа, крепкие мускулы и рельефный живот, достойный самого Аполлона.
В эту минуту, заметив его беседующим с ее братом Оуэном, герцогом Хантфордом, Оливия поневоле подумала о том, как ей хотелось бы скользнуть ладонями под отвороты фрака Джеймса и провести вверх по груди, стащить фрак с широких плеч и запустить пальцы в короткие каштановые кудри.
Вообще-то Оливия была больше склонна действовать, чем фантазировать. Она открыто, даже слишком открыто, как сказал бы ее брат, выражала свое мнение и поступала так, как считала правильным, несмотря на то, что светское общество этого не одобряло. Оливия упорно добивалась всего, чего хотела: образования, которое выходило за рамки музыки и французского, некоего подобия власти над своим будущим и значимой, пусть и нетрадиционной, дружбы.
Но только не в отношении Джеймса.
Она любила друга детства своего брата уже так давно, что некоторые, возможно, сочли бы ее жалкой, но в последнее время появились признаки, что он стал ее замечать: рассеянные взгляды, озадаченно сдвинутые брови. Ну да, признаки не самые обнадеживающие, но кто знает? Быть может, сегодня он наконец пригласит ее на вальс. Может же леди помечтать.
Оливия готова ждать, когда Джеймс ответит ей взаимностью. В сущности, ей достаточно было находиться в этом зале и весь вечер хотя бы мельком видеть его. Она легко находила его взглядом в толпе. При виде атлетически сложенной фигуры и непринужденной улыбки сердце Оливии таяло как масло на солнце.
Рядом кто-то деликатно кашлянул, и с трудом оторвав взгляд от Джеймса, она посмотрела на классически красивое лицо подошедшего мужчины.
– Прошу прощения, лорд Диксон. Боюсь, я замечталась. – Щеки ее порозовели.
– Это мне следует извиниться за то, что напугал вас. – Молодой маркиз ободряюще улыбнулся и добавил: – И должен признаться, я нахожу вашу способность мечтать средь шумного бала впечатляющей. И, безусловно, очаровательной.
– Вы так добры.
Лорд Диксон именно такой джентльмен, за какого Оуэн хотел бы выдать ее замуж: уважаемый, титулованный, богатый и в высшей степени добропорядочный. Сама Оливия находила в нем только один недостаток: он не Джеймс.
Маркиз разгладил ладонью невидимые складочки на жилете и еще раз прокашлялся.
– Леди Оливия, не желаете ли…
– А-а, вот ты где! – Роуз, младшая сестра Оливии, буквально бросилась к ним, запыхавшаяся и необычайно взволнованная, и изобразила легкий книксен. – Добрый вечер, лорд Диксон. Надеюсь, не помешала.
– Нисколько. Мы как раз собирались…
– Могу ли я поговорить с тобой, Оливия? – Роуз бросила извиняющийся взгляд на маркиза. – Наедине.
Роуз выглядела обеспокоенной. По спине Оливии пробежал холодок. Сестра никогда даже не помыслила бы так невежливо повести себя, если бы дело не было действительно срочным.
– Конечно. – Лорд Диксон любезно поклонился. – Не смею вас задерживать. Мы можем возобновить наш разговор позже, если пожелаете.
– С нетерпением буду ждать, – сказала Оливия. – Спасибо вам за понимание.
– Да, спасибо вам, – поддакнула Роуз, а сама при этом уже тащила Оливию за руку, в уединенное местечко между двумя пальмами в горшках.
– Ты меня пугаешь, Роуз. Что случилось?
– Я только что узнала новость и решила поставить тебя в известность, прежде чем ты услышишь ее от кого-то еще. Боюсь, ты найдешь ее… огорчительной.
У Оливии онемели пальцы.
– Кто-то заболел? Мать Аннабелл? Или ребенок?
– Нет-нет. С ними все хорошо. Ничего подобного.
– Тогда что?
Роуз с сочувствием взглянула на сестру.
– Это касается мистера Эверилла.
– Джеймса? – У Оливии подкосились ноги, и она ухватилась за край кадки. – Он… – Боже милостивый, она с трудом заставила себя произнести это слово. – Помолвлен?
Роуз энергично замотала головой.
– Нет.
Оливия с облегчением вздохнула.
– Это хорошо. – Если Джеймс не помолвлен и не мертв, значит, новость не так ужасна.
– Он сегодня сообщил всем, что намерен отбыть в Египет.
Бальный зал словно покачнулся.
– В Египет?
– Да, где будет принимать участие в археологических раскопках – целых два года.
Оливия удивленно заморгала.
– Ты сказала – два года?
– Боюсь, что так.
– Когда? То есть, когда он уезжает?
– В конце лета. Мне очень жаль, Оливия.
– Ничего, – солгала та. – Я знала о его любви ко всяким древностям, разумеется, просто никогда не представляла… – «Будущее без Джеймса».
– Хочешь покинуть бал? Я могу сказать Оуэну, что у тебя разболелась голова, и мы вернемся домой.
– Нет. Незачем портить тебе вечер.
– Но я вовсе не против!
– Знаю. – Оливия заправила несколько выбившихся локонов за уши, пытаясь успокоиться. – В конце лета… Значит, остается всего два месяца?
– Да. – На лице Роуз отражалась та же растерянность, что воцарилась в душе Оливии.
– Значит, у меня осталось всего два месяца…
– Для чего?
– Чтобы заставить его полюбить меня. – Конечно, ей придется постараться, чтобы он обратил на нее внимание. И перестал обращаться с ней как с предметом мебели, который обходят, чтобы не ушибить ногу.
Роуз сочувственно наморщила лоб.
– Не уверена, что можно заставить кого-то полюбить. – Сестра, как всегда, рассуждала разумно, но ведь не всегда и не все можно решить логически и по-умному.
– Ты права, но я должна попытаться.
– Как?
– Если б знать…
Она уже пробовала вызывающие платья, якобы ушибленную ножку и трогательные стихи.
– Никакими тонкими намеками и уловками мне не удалось привлечь его внимание.
– Ты должна помнить, – сочувственно вздохнула Роуз, – что мистер Эверилл – близкий друг Оуэна. А наш брат бывает таким суровым.
Оливия была признательна Роуз за предположение, что их брат может быть причиной отсутствия явного интереса Джеймса к ней, но знала, что дело совсем не в этом.
– Джеймс не боится Оуэна – он никого не боится. – Джеймс Эверилл, несмотря на то что выглядел истинным джентльменом, считался одним из лучших боксеров во всем Лондоне.
