1. Пролог
— Я не выйду за тебя, — с нажимом повторила, взмахом руки сбросив с кончиков пальцев предательскую дрожь, — давай всё закончим. Ты творишь ужасные вещи, и я просто не могу…
— Не можешь? — главарь насмешливо хмыкнул и дернул щекой, находя ситуацию забавной. — А мне кажется, что ты себя недооцениваешь. Повторюсь: моя работа никак не повлияет на наши отношения. Не дури.
Работа? Хотела бы я рассмеяться, но от его ласкового тона, ничуть не обманывающего, мороз бежал по коже. Всё тело — оголенный нерв, пульсация в напряженных мышцах была почти невыносимой.
Он поднялся с места и медленной походкой, полной чего-то хищного, жесткого, неуловимого, направился ко мне. Сердце загрохотало сильнее. Шаг. Еще один. Скрип паркета и шорох тяжелых ботинок. Резко втянув носом воздух, я повела плечами, пытаясь скинуть с себя этот липкий взгляд. Проклятье… мы же были детьми, у которых никого больше не было. Только он и я.
Иронично, что взросление не пошло нам на пользу. Как и долгое расставание.
Аромат хвои заполнил пространство, отчего я сразу подобралась. Это было сложно игнорировать: удар по рецепторам, болезненные вспышки перед глазами и горький привкус во рту от воспоминаний. Раньше его тело пахло по-другому. Солью, дождем, дешевым одеколоном со слабой отдушкой. Чем-то родным… без терпкости, угрозы и тяжести, придавливающей к креслу.
Я почувствовала, как его ладонь мягко коснулась волос, и все-таки вздрогнула, ощутив, как сгустился воздух, зашкалило напряжение. Он не остановился — прочертил линию по лицу, подушечками пальцев надавливая на кожу, огибая брови, веки и скулы. Рука ползла дальше, и я не выдержала, воскликнув:
— Прекрати!
Я могла бы встать, дернуться, отпихнуть его руками, но продолжала сидеть на месте, нутром понимая, чем это закончится. Он — хозяин положения, и мы не в одинаковых весовых категориях. Мне нечего противопоставить его силе, и я надеялась на то, что слов будет достаточно для того, чтобы заставить его отойти.
На несколько томительных мгновений крепкая рука задержалась у подбородка и тут же скользнула по горлу, не сдавливая, но ощутимо накрывая, а вторая ладонь оттянула волосы, отчего мне пришлось задрать голову и встретить прямой взгляд, подчиняясь движению его пальцев.
— Я хочу уйти.
— Нет, пока я не услышу твое согласие.
— А они здесь для того, чтобы я была посговорчивее? — мотнула головой в сторону двух мужчин, оставшихся ждать за дверью, но по щелчку пальцев готовых ворваться в комнату и выполнить любой приказ Фальконе. — Согласие силком из меня вытянешь?
Холодный смешок, слетевший с его рта, прозвучал крайне унизительно. В темных, почти черных глазах мелькнул недобрый огонек. Свет, льющийся из окон, слегка прикрытых шторами, отбрасывал тени и подчеркивал острые черты лица, сжатые губы и брови, сдвинутые в мучительном напряжении.
А ведь прежде я могла читать его, как открытую книгу. Видела желание защитить, уберечь, помочь, поддержать. Сейчас же я вновь и вновь пыталась забраться к нему в голову и поймать хотя бы одно — самое сильное — чувство, но спотыкалась о нерушимую стену. Чего ждать?
Сначала хватка на шее, столь властная и требовательная, что не оставалось воздуха, затем легкое поглаживание пальцами. Его ласку было непросто заслужить, и в этот момент даже она меня пугала.
— Мне не нужны другие, чтобы справиться с тобой, — отрывистый тон резанул уши, но он на этом не остановился, снова надавил, — ты говорила, что любишь меня. Где же твоя любовь? Наврала, получается?
— Я любила, — губы онемели, голос пропал, и получилось лишь прошептать, однако на фоне давящей тишины это было громче крика, — любила тогда, в приюте. И потом тоже, но… до того, как узнала, кем ты стал.
— И что это меняет? — молчание в качестве ответа ему не понравилось, он повторил. — Спрошу еще раз: что это меняет между нами?
— Всё.
Тео вдруг рассмеялся и опустил руки, больше не предпринимая попыток до меня дотронуться. Начал мерить кабинет шагами, напоминая зверя, наворачивающего круги возле клетки.
Собственно, а чего еще ждать от человека, в руках которого столько власти? Темная, ненасытная, кровавая, жадная. Когда одного слова достаточно для того, чтобы лишить кого-то жизни, а целая армия за спиной готова выполнить любой приказ.
Я даже усмехнулась, заметив кобуру за его поясом, прикрытую полой пиджака, но, вопреки всякой логике, не почувствовала даже отголосков страха. Какая-то сумасшедшая часть меня была по-прежнему уверена в том, что Тео не причинит мне боли, но все меньше надежды оставалось на то, что он вспомнит — раньше мои интересы были его приоритетом.
— Если уж на то пошло, ты тоже часть мафии, — произнес сухо, без эмоций, прислонившись бедрами к подоконнику.
В его глазах читалось откровенное непонимание, и это меня немного подбодрило.
— Я всего лишь охраняю дочь Дона и слежу за тем, чтобы не было покушений. Я не впутана во внутренние дела и не занимаюсь грязной работой. Ты же…
— Нет, постой. Как бы ты тут ни увиливала, есть факты — у тебя татуировка клана, ты работаешь на бандита, который ничем не лучше меня, и рискуешь собой ради какой-то девчонки. Я же предлагаю тебе нормальную жизнь — в безопасности, без дерьма, оружия, рядом со мной. Ты будешь вольна делать все, что захочешь…
Казалось, я успела лишь моргнуть, а он уже оказался рядом, дернув за ручки и развернув кресло к себе. Я задержала дыхание, почувствовав нежное поглаживание по волосам. Тео согнулся в три погибели, чтобы у меня не получилось избежать его пристального взгляда. Хриплым голосом он продолжил:
— Ты выйдешь за меня замуж, перейдешь в мой клан, и у нас все будет хорошо.
— Хорошо? — я улыбнулась, оценив иронию. Как гладко стелет…
Подняла руку, до этого безвольно лежащую на коленке, и обхватила его за шею. Потянулась навстречу, сталкиваясь с ним губами, языком, даже зубами, сливаясь в поцелуе, который терзал, мучил, выпивал досуха и лишь забирал, ничего не давая взамен. Тео охотно поддался, перенял инициативу на себя, выталкивая мой язык своим и жадно всасывая нижнюю губу, почти кусая, отчего мне едва удалось сдержать тихий стон.
Ласка была беспощадной, жестокой. Он не пытался сделать мне приятно, он лишь утверждал свое право, показывал власть надо мной, но я готова была принять и это. Внизу живота потеплело, нега стремительно пронеслась по телу, стоило ему раздвинуть мои коленки, втиснуться между ними, вдавиться пахом, все-таки вырвав стон и тут же проглотив его ртом, не давая вдохнуть.
Зажмурившись, я провела ногтями по напряженному прессу, коснулась рельефного живота, мышцы которого прощупывались даже через толстый джемпер, и ладонью потянулась ниже, к твердой плоти, почти дотрагиваясь и лишь в последний момент резко уводя руку ему за спину.
