Люси
– Не могу поверить, что ты сделал это… – Доносится голос матери из гостиной.
– Именно поэтому я и не хотел говорить тебе. – Раздражается отчим. – Потому, что ты вот так реагируешь на любую мелочь – неадекватно!
– Мелочь? Мелочь, Роберт? Да ты оставил нас без денег… Махинации с ценными бумагами – я до сих пор не могу в это поверить! И как тебе в голову пришло? И почему для этого нужно было использовать мои накопления?!
– Именно поэтому. Только ради нашей семьи я ухватился за возможность подзаработать деньжат! Вложи одну сумму, получи другую – вдвое больше. Эта схема казалась такой надежной…
– Теперь мы потеряем дом! – В голосе матери слышится отчаянье.
На мгновение воцаряется тишина.
– Не переживай, дорогая, я придумаю, где раздобыть средства на выплату по закладной. – Вдруг смягчается голос отчима.
Я морщусь, представляя, как он обнимает ее и притягивает к себе, чтобы погасить ссору.
– А как же Люси? – Жалобно спрашивает мама. – Я откладывала деньги на ее обучение…
– Твоя дочь питается учебниками на завтрак, обед и ужин. Не волнуйся, такой смышленой малышке всегда найдется местечко в колледже. А не выгорит – поработает годок в закусочной у Виктора, узнает, что такое настоящая жизнь, где нужно пахать, чтобы заработать на кусок хлеба. Мечты об ученой степени и будущей карьере только отдаляют ее от реальности и расхолаживают.
– Но она это заслужила, Роберт! – Вспыхивает моя мать.
И я надеваю наушники, чтобы не слышать продолжение этого разговора. Играет «Justin Hurwitz, Ryan Gosling, Emma Stone – City of Stars». Великолепно. Так трогательно и нежно.
Мне надоели крики.
С тех пор, как Роберт поселился в нашем доме, ссоры стали привычным звуковым сопровождением будней. Мать кажется вымотанной этим эмоциональным безумием, но теперь она, хотя бы, живет: ведь после смерти отца в течение трех лет ходила с отсутствующим взглядом и почти не разговаривала.
Я тогда, понятное дело, переживала не меньше. Когда отец погиб в аварии, мне было всего тринадцать, и мне тоже нужно было внимание, но приходилось быть сильной за двоих и поддерживать маму, ведь она практически ушла в себя.
Сейчас мне семнадцать, и мама немного оправилась после утраты, но и теперь ее внимание направлено куда угодно, только не на меня.
Я качаю головой в такт музыке и тихо напеваю. Мне не хочется, чтобы кто-нибудь услышал.
Я бросила занятия вокалом сразу после смерти отца, и теперь пение под негласным запретом: оно словно бы означает, что у меня все хорошо, но ведь я все еще скорблю по папе. «Просто улыбнись, и день станет лучше. – Говорил он. – А если споешь мне, это будет самый лучший день и у меня».
Папа тогда спешил на мое выступление на школьном концерте. Он очень хотел услышать, как я пою арию Гризабеллы из мюзикла «Кошки».
С того дня я больше не пою на людях. Не могу. В горле становится ком, глаза щиплет от слез, а грудь сдавливает тяжестью. Пою я теперь только вполголоса, и когда никого нет рядом.
– Люси?
Я оборачиваюсь, сдираю наушники. На пороге стоит мама. Она раскраснелась от переживаний.
– Да?
– Ты уже собралась в поездку? – Она спешит ко мне.
– Угу. – Я киваю на маленькую сумку на ремне, на дне которой лежит один комплект сменной одежды, паспорт и несколько смятых купюр. – Там и собирать-то нечего, консультант по перемещениям предупредила, что взять с собой в путешествие мы можем не более полутора килограммов вещей. Все необходимое нам предоставит отель принимающей стороны.
– Ну-ка, погляди на меня. – Требует мама, приближаясь. Пальцем приподнимает мой подбородок и заглядывает в глаза. – Что это с тобой, Люси Кобер? Ты не рада, что отправишься вместе с классом на другой конец света в один из лучших отелей мира?
– Рада. – Вяло отвечаю я.
И поджимаю губы. Мне с трудом удается выдержать ее взгляд.
– Экскурсии, отдых на пляже, веселье с друзьями! Так, где же твоя улыбка?
Она так хочет казаться беззаботной, что ее собственная улыбка получается вымученной и фальшивой.
– Ты же знаешь. – Вздыхаю я. – Эта поездка нам не по карману.
– Но ведь господин Вильчек сказал, что оплатит поездку всему классу? – Мама склоняет голову набок.
– Да. Но будь такая возможность, я обменяла бы поездку на ее денежный эквивалент. Это перемещение стоит как наш дом! Если не больше.
– Тогда, тем более, нужно воспользоваться шансом.
– Но… – Я прикусываю губу.
– Ох, ты все слышала, да? – Качает головой мама.
Она поглаживает меня большим пальцем по щеке.
– Вы не очень-то старались тихо разговаривать.
– Прости, милая. – Вздыхает она. – Дела у нас с Робертом в последнее время складываются… не совсем удачно. И есть вероятность, что мы лишимся этого дома. Конечно, мы этого не допустим, но…
– Ничего. – Мои губы немеют в попытке улыбнуться. – Купим квартирку на окраине.
– И те деньги, которые мы с отцом откладывали на твое обучение… – Мама сглатывает и мучительно возносит взгляд к потолку.
– Ничего. – Повторяю я. – Уверена, у меня получится выиграть грант на обучение.
– Боже, мне так стыдно, Люси. – Всхлипывает она, заключая меня в объятия. – Твой отец никогда бы мне не простил.
– Мы справимся, мама. – Утешаю ее я. – Это просто деньги. Всего лишь деньги.
Я вижу свое бледное лицо в отражении зеркала, и у меня кружится голова. «Подумаешь, учеба в университете. Это всего лишь мечта всей моей жизни». Но не говорю этого вслух, чтобы она не чувствовала вину, ее нервы и так расшатаны. Я не хочу ранить маму еще больше.
– Прости меня, Люси. – Шепчет она.
– Все будет хорошо. – Даю я обещание, выполнить которое не смогу. – Ну, все, мне пора.
– Счастливо тебе отдохнуть. – Бормочет мама, когда я высвобождаюсь из ее объятий.
– Непременно. – Заверяю ее я.
Разве может быть что-то счастливое в путешествии на другой конец Земли в компании того, кого я не выношу? Да у меня мурашки по всему телу от одной только мысли о том, что придется целую неделю провести с Дином на океанском побережье. С нами будут одноклассники, но даже это не приносит мне утешения.
От предчувствия чего-то недоброго у меня неприятно холодит в груди.
